— Вы странная, госпожа де ла Шуэтт. Зачем вам всё это? — он смотрел так, что даже Терезе моей стало бы ясно — не понимает.

— Мне это интересно. Интересно вести такую беседу и интересно предлагать это, как развлечение, жителям нашего славного города. Такого ещё не было. Ещё — утереть нос некоторым людям, которым вздумалось отказать мне и моей родственнице от дома.

— Вы любите быть, не как все?

— Точно.

— И получать всё, что таким причитается?

Надо же, понимает.

— Да, всё так. Люблю побеждать и получать всё, что за это причитается.

— И что, после меня позовёте Фрейсине? — усмехается, но смотрит одобрительно.

— Сдаётся мне, он не найдёт в себе сил согласиться на такое. Попросту говоря, он трус. Шантажисты нередко трусы — прямо заполучить не могут, а шантажом — пожалуйста.

— Но ведь его шантаж не имел силы и не достиг того результата, коего он хотел?

— Да. Но… Знали бы вы, как я хочу встряхнуть его. Хорошенько, и не щадя нисколько. Он причинил много неприятностей и моему отцу, и, думаю, другим людям. Вот что вы слышали и знаете о нём?

— Да мало, на самом деле. Он не утруждает себя службой королевству. Следит за своими владениями — и хорошо. У него есть какая-то придворная должность — номинальная. Чем он обычно занят, я не представляю. Но могу узнать.

— У виконта Гвискара есть какой-то замечательной силы воздушник. Может быть, у вас тоже есть? Говорят — один хорошо, а два лучше?

— И что вы хотите знать о Фрейсине?

— Всё! — не задумываясь, говорю я. — Его денежные дела — всё ли в порядке, из чего складываются доходы, каковы расходы. Если посмотреть финансовые документы, можно узнать о человеке многое, если не всё. Его семейные дела — как умерла его жена, что там с сыном, почему он в свои годы не представлен ко двору, хоть и утверждён наследником. И вообще, какие сплетни о нём ходят.

— Не могу сказать, что слушаю сплетни, но до меня не доходило ничего. Бывают такие люди, о которых и сказать нечего — ни доброго, ни худого. Не одобряю таких.

— Знаете, я тоже не одобряю. Такие люди не интересны, — чуть было не сказала «журналистам», но вовремя тормознула себя. — Такому человеку и вопросы-то толком не задашь, он и ответить на них интересно не сможет.

— А я, значит, смогу? — глаза так и искрятся улыбкой.

— Не сомневаюсь, ваша милость.

Время уже подходит к семи часам, гостей должна встречать Тереза. Она встретит и проводит в гостиную, распорядится, чтобы подали напитки — вино, с пряностями и без, яблочный сок. Кормить будем, но потом.

Мы же с герцогом появимся, когда уже все рассядутся. Ещё нужно проверить магическое освещение, мы его делали вместе с моими мальчишками, на них же возложена обязанность проверять, чтобы со светом всё было хорошо на протяжении всего вечера.

Тереза стукнула в дверь кабинета, где мы беседовали с Саважем.

— Викторьенн, всё готово!

— Гости собрались?

— Да! Все, и никто не опоздал!

— Отлично, Тереза, спасибо тебе большое. Ступай, я за тобой.

— А я? — спрашивает герцог из-за спины со смешком.

— А вы за мной. Я выйду, приветствую гостей и объявлю ваш выход, вы выйдете и займёте свободное кресло.

Я иду в гостиную, и сердце моё колотится. Потому что… а ну как не выйдет? А ну как не поймут? Я же Саважу сто раз объясняла, что и зачем, и то он, как мне кажется, до сих пор не проникся. А тут…

Ладно, лучше делать, чем не делать, эта мысль всегда вела меня дома, оказалась подходящей и здесь. Вперёд, Вика!

Как начать? «Вас приветствует Викторьенн де ла Шуэтт»? Я не придумала, как переиначить «ток-шоу» под местные реалии, возможно, название ещё появится.

Я вхожу, оглядываю гостиную — отлично, всё, как я просила. Гости сидят в два ряда полукругом, молодёжь — за спинками кресел у стены. Я им напрямую не запрещала, но и не говорила, чтобы пришли, они притянулись сами, все, и их уже девятеро, извольте. Как я понимаю, Жанетта де Саваж отлично вписалась в компанию и всех построила.

Свет — ровно как надо. Основной — на те два кресла, которые стоят по обе стороны камина, и я подхожу к одному из них.

— Добрый вечер, господа и дамы, я рада приветствовать вас в доме на Морской улице, и сегодня у нас первая встреча с необыкновенным гостем. Господин герцог Саваж любезно согласился ответить на несколько моих вопросов. Приветствуем нашего гостя!

Саваж заходит, кивает гостям, дожидается, пока я усядусь на краешек кресла, и тоже садится. Смотрит на меня с любопытством.

— Его милость Жан-Франсуа де Саваж, без сомнения, известен всем в этом зале. Его имя хоть раз, да слышали все, многие — и не раз. Оно оказывается на устах и в самых модных гостиных, и на людных улицах. И я благодарна его милости за то, что он пришёл сегодня сюда. Начинаем? — улыбаюсь ему.

— Начинаем, — кивает он, тоже с улыбкой.

— Ваша милость один из первых вельмож королевства. Как так случилось, что Саважи уже который век — опора трона?

— Так случилось, — подтверждает он. — Саважи всегда служили короне, но до некоего момента главным образом защищали восточные границы. Но после того, как мой предок Жан-Филипп де Саваж спас короля Карла от воинствующих протестантов — ему был пожалован герцогский титул, ему и его супруге Анжелике, они вместе защищали короля и стояли спина к спине против врагов. Правда, после оба они два десятка лет находились на дипломатической службе, защищали интересы франкийских подданных на Срединном море. А когда у власти оказался его величество Анри де Роган, он призвал друзей юности — потому что ему были нужны верные люди на ключевых постах. Орельен де ла Мотт, друг детства и ректор Академии. Лионель де Вьевилль, кардинал и государственный канцлер. Эжен де Вьевилль, королевский маршал. И Жан-Филипп де Саваж, глава дипломатической службы. С тех пор и повелось.

— Вы сказали, первый герцог Саваж принял бой вместе со своей супругой. Как так вышло? Она была подготовленным магом? Более того, боевым магом?

— Всё верно, госпожа герцогиня Анжелика оказалась боевым магом — на удивление всему семейству Безье, из которого она происходила. Мы не выбираем, рождаться магами или простецами, выбирает господь. И если мы рождаемся магами, то тоже не выбираем, какую силу получим свыше. Да, если оба родителя — маги, то вероятность выше, но — не абсолютная. Силу можно унаследовать через поколение или через два-три, а можно утратить, и у родителей-магов может родиться ребёнок без сил и способностей. И бесполезно сетовать и взывать к небесам, этого никак не изменить. Но вон там сидит граф Ренар, проведший в Академии всю свою жизнь, он знает о магах и магии поболее моего, и если хотите, госпожа де ла Шуэтт потом точно так же расспросит его для вас.

Всё это время граф, кстати, одобрительно кивает — мол, правильно говорите, продолжайте.

— Так вот, о магах и магии. Какими бы силами ни наделил мага господь, задача этого мага — развивать то, что дано. Иначе сила поглотит и сожрёт этого мага, и всем, кто рядом стоит, тоже достанется. Поэтому даже если боевая магия досталась девчонке — нужно учить эту девчонку. Иначе будет хуже.

— И вы бы тоже стали учить свою дочь? — изумилась графиня Сегюр с первого ряда, прямо отлично изумилась.

Потому что иначе я сама задала бы этот вопрос.

— А как иначе? Вон она стоит, Жанетта, покажись, и да, у неё уже прорезалась атакующая сила, даром, что десять лет.

Жанетта, стоящая у стены рядом с Луиз де Гвискар, улыбнулась и сделала изящный реверанс.

Дальше мы говорим о том, где и как магов применяют на королевской службе. Герцог рассказывает в первую очередь о военных кампаниях, в которых участвовал сам — с пятнадцати лет. Называет других командующих, и это Бенедикт де Вьевилль, которого я пока ещё в глаза не видела, и Анри де Монтадор, которого отлично знаю. Дальше речь идёт и о других сторонах жизни королевства. И оказывается, что да, маги во главе примерно везде — дипломатия и международные отношения, финансы, местная власть. Поддержание порядка в стране, и тут герцог кивает на сидящего у стены, неподалёку от детей, Гвискара.