Быстрый поиск в Google подсказывает мне, что завтра у них игра в Коламбусе, а затем еще две игры на выезде. Насколько я помню, он рассказывал мне много лет назад, что команды обычно вылетают накануне и, если перелет достаточно короткий, они стараются заранее провести домашнюю тренировку.
Немного настораживает, насколько легко найти, где находится их тренировочная арена в двух кварталах отсюда, и еще один быстрый поиск позволяет мне узнать, что тренировки открыты для публики. В Интернете нет расписания тренировок, но мое отчаяние напоминает мне, что мне нечего терять.
Что еще мне остается делать? У меня есть время до конца недели, чтобы исправить это, и у меня больше нет его номера.
Итак, я доедаю свой PB&J и отправляюсь на каток.
Ясный осенний день, и прогулка приятна. Чикаго — шумный город. Это не оживленный Нью-Йорк, а его собственная версия. Да, здания высокие, а улицы заполнены людьми, но озеро находится здесь. В нескольких минутах ходьбы от небоскребов есть пляжи. В центре всего этого протекает река, и мне это нравится.
Мне понравились годы, проведенные в Бостоне. Миннеаполис тоже. Но Чикаго кажется правильным.
Теперь мне нужно придумать, как остаться.
Когда я добираюсь до катка, на стоянке полно машин, что кажется положительным знаком. Возможно, мне стоит поискать его грузовик, прежде чем зайти внутрь, но мои нервы не позволяют мне сбавить скорость. Когда я подхожу к главному входу, из двери выходит мужчина. Он придерживает ее для меня, но толпа внутри продолжает расходиться, поэтому вместо этого я открываю другую дверь, направляясь в сторону, противоположную основному потоку толпы.
Я зарабатываю несколько растерянных взглядов, когда с притворной уверенностью вхожу прямо на пустеющий каток, но эта маска спадает, когда я сразу замечаю черно-красную тренировочную форму, контрастирующую с белым льдом.
Команда собралась вокруг своих тренеров, и я прилагаю все усилия, чтобы не побежать обратно на работу так быстро, как только могу. Но мне нечего терять и можно все приобрести, поэтому я иду вдоль изгиба катка в ту сторону, где игроки покидают лед, прежде чем направиться в раздевалку.
На стороне, которая явно не предназначена для широкой публики, я жду окончания собрания их команды, неловко сидя в одиночестве на холодной металлической скамейке рядом со случайным бумбоксом.
Команда начинает покидать каток, по пути обмениваясь оскорблениями друг с другом. Они бросают на меня еще больше растерянных взглядов, но никто не спрашивает, что я делаю там, где мне не следует находиться.
Один из игроков проходит мимо скамейки, на которой я сижу, оценивающим взглядом оглядывает меня, прежде чем подскочить к бумбоксу рядом со мной. — Рио! — кричит он, и у меня мгновенно сводит желудок. — Не забудь свой дерьмовый бумбокс!
— Это дерьмово, и не всем нравится — слышу я, как только Рио делает шаг со льда. — . Большая разница…
Его внимание немедленно переключается на меня, заставляя его застыть на месте, твердо стоя на лезвиях своих коньков. Его глаза не отрываются от меня ни на мгновение, пока он снимает шлем и вешает его на бок.
Пот струйками стекает с его лба по темно-каштановым волнам. Можно подумать, что его волосы черные, если не находиться достаточно близко, чтобы запустить в них пальцы.
Я явно не дала себе возможности по-настоящему рассмотреть его прошлой ночью. На улице было слишком темно. Я была в шоке, слишком ошеломлена, увидев его лично после стольких лет, чтобы по-настоящему разглядеть его.
Да, возможно, я искала его в Интернете несколько раз за эти годы. Ну и что? Мне было любопытно. Любопытство заложено в природе человека. Но эти двумерные фотографии были ничем по сравнению с реальностью.
Темные волосы. Оливковый оттенок кожи. Рост, который был дан ему генетически, и бугры мышц, заработанных тяжелым трудом.
Меня всегда привлекал Рио ДеЛука, и меня бесит, что ничего не изменилось. Даже в те неловкие первые годы, когда все остальные видели в нем друга, я всегда видела в нем нечто большее. Потом, в середине средней школы, он поменялся, подрос примерно на шесть дюймов, и, наконец, другие девочки увидели то, что я всегда видела.
Но эта его версия — двадцатисемилетняя, набравшая силу после игры в НХЛ — кажется жестокой, когда приходится быть свидетелем. Он чертовски великолепен, но это не меняет того, что я все еще хочу его ненавидеть.
— Не вешай ему лапшу на уши из-за его бумбокса, — говорит другой игрок, сходя со льда. На его тренировочной майке одиннадцатый номер, и я помню, что имя "Зандерс" было написано на обороте после субботней игры. — Он — единственная причина, по которой у нас в раздевалке звучит приличная музыка.
— У этого куска дерьма даже нет Bluetooth! — добавляет кто-то еще.
Рио все это время не отводит от меня взгляда. Он не участвует в разговоре вокруг. Его товарищам по команде приходится обходить его застывшую фигуру, чтобы попасть в раздевалку, и это только привлекает к нам больше внимания.
Зандерс останавливается рядом с ним, следя за взглядом Рио, пока не находит меня. Его внимание снова переключается на товарища по команде, и он повторяет это еще несколько раз.
Тишина кричит о том, что есть какая-то история, и Зандерс понимает это, когда спрашивает — А это кто? — чересчур веселым тоном.
— Никто, — отвечаю я, в то же время Рио говорит — Хэлли.
Его тон нежен, когда он произносит мое имя, и на мгновение мне кажется, что, возможно, он забыл о той давней истории, между нами.
Снова затягивается тишина.
— Моя соседка, — заканчивает он после того, как моргает, пряча взгляд. — Она переехала к Рен.
Это даже близко не объясняет, кем мы с ним были друг для друга на протяжении многих лет, но этого достаточно, чтобы Зандерс не настаивал на этом вопросе. Он просто снимает перчатку и протягивает руку, чтобы пожать мою, одновременно представляясь.
— Что ж, я оставляю вас двоих с тем, что, черт возьми, делает этот момент таким неловким, — заканчивает Зандерс, присоединяясь к остальной команде, направляющейся в раздевалку. — Приятно познакомиться с тобой, Хэлли.
Я машу ему в спину. — Мне тоже.
— Что ты здесь делаешь? — Рио, должно быть, помнит, что в наши дни мы скорее враги, чем друзья, судя по резкости его вопроса.
В этот момент я решаю встать, как будто что-то могло компенсировать расстояние между нами. Его рост 6 футов 3 дюйма босиком, а теперь, с его коньками, он должен быть около 6 футов7 дюймов.
Я более чем на фут ниже его, и из-за того, что его мышцы увеличивают его фигуру, я чувствую себя меньше.
Но я не могу. Мне нужно стать большей. Мне нужно обрести уверенность в себе. Мне нужно придумать способ дать нам обоим то, чего мы хотим, напомнив при этом ему, что ему нужна я.
Я имею в виду, как дизайнер. Я была дизайнером, которого он попросил поработать над его домом, пока он не осознал нашу историю.
— Мне нужно, чтобы ты позволил мне сделать ремонт в твоем доме.
Рио издает смешок и проходит мимо меня, даже не потрудившись сказать "нет".
Я хватаю его за руку, чтобы остановить, и жалею, что сделала это. Даже сквозь его свитер и майку я чувствую мускулы, которые прибавились на его предплечьях за годы, прошедшие с тех пор, как я видела его в последний раз.
Он останавливается, уставившись на мою руку, которая держит его, поэтому я быстро убираю ее.
— Извини.
В прошлом я редко чувствовала себя неловко с Рио, но это определенно изменилось между этим взаимодействием и предыдущим.
Его взгляд становится жестче, и на мгновение я задумываюсь, не странно ли, что он так сильно меня презирает. Ненависть никогда не была естественной склонностью для милого мальчика, с которым я росла.
— Пожалуйста. — Мой тон мягкий, но отчаяние явное. — Мне это нужно.
Эти зеленые глаза смягчаются, изучая мои, и, клянусь, я вижу его. Человека, с которым мне было наиболее комфортно. Того, кто знал, что мне нужно, без моих просьб. Человек, который знал меня лучше, чем я иногда знала саму себя.
