Напряжение между нами сгустилось до такой степени, что казалось, воздух вокруг наэлектризовался. Я знала, что должна отступить, должна испугаться, но вместо этого что-то внутри меня рвалось навстречу этой опасности.

— А что, если мне нравится огонь? — парировала я, удивляясь собственной храбрости и тому, как хрипло звучал мой голос. — Что, если мне надоело быть осторожной?..

Его рука скользнула вверх по моей шее, пальцы мягко обхватили подбородок. Его прикосновение было удивительно нежным, но в нем чувствовалась сдерживаемая сила, напоминая мне, насколько он опасен. И все же я не могла заставить себя отстраниться.

— Продолжай в том же духе, и скоро узнаешь, насколько горячим, может быть, этот огонь, — сказал он, но в его глазах я видела не угрозу, а желание, такое же сильное и неконтролируемое, как то, что бушевало во мне.

Время, казалось, замедлилось, пока мы смотрели друг на друга — чистая и искаженный, связанные древней магией, которую ни один из нас не понимал. Я чувствовала, как метка на моей руке пульсирует в такт его сердцебиению, создавая между нами невидимую, но ощутимую связь, которая с каждым днем становилась сильнее.

Я посмотрела на наши тела, так тесно прижатые друг к другу, и тихо рассмеялась, хотя смех вышел немного нервным.

— Разве это не странно? — я покачала головой, ощущая внезапный приступ головокружения от абсурдности ситуации. — Мы лежим здесь, целуемся, хотя должны ненавидеть друг друга.

Мысль о том, как отреагировали бы мои родители, если бы увидели нас сейчас, заставила меня почувствовать тошнотворную смесь вины и возбуждения. Все мое воспитание кричало, что я оскверняю себя, но мое тело и душа тянулись к нему с силой, которую я не могла контролировать.

Райт не ответил, вместо этого задумчиво проводя пальцем по моей метке. Каждое его прикосновение к рунам посылало волны тепла через всё моё тело, словно метка была прямым проводником к самым сокровенным частям моей души.

Внезапно он сел, и я увидела в его глазах какое-то новое решение. Что-то изменилось в его взгляде — появилась решимость, смешанная с чем-то, что я не могла точно определить. Возможно… уязвимость?

— Закрой глаза, — сказал он, и в его голосе звучал мягкий приказ.

— Зачем? — я инстинктивно насторожилась, двадцать лет предупреждений о коварстве искаженных внезапно зазвучали в моей голове.

— Просто сделай это, — в его голосе слышалось нетерпение, но не злость. — Я хочу кое-что тебе показать.

Я колебалась. Все мое воспитание кричало, что доверять искаженному — безумие. Что их магия — скверна, источник порчи и разрушения. Но моё сердце… моё сердце хотело верить, что между нами есть нечто большее, чем вековая вражда наших народов.

— Я не причиню тебе вреда, — добавил он тише, и в его голосе прозвучала искренность, которая заставила меня поверить ему вопреки всем доводам разума. — Не сегодня.

Эта оговорка, такая характерная для него, заставила меня улыбнуться, и я закрыла глаза, сдаваясь его желанию и собственному любопытству.

Я услышала, как он зашевелился, потом тихий шепот на языке, которого не понимала — древнем, певучем и странно завораживающем.

Затем последовал резкий вдох, и я почувствовала внезапную острую боль в ладони, будто меня полоснули ножом. Я вздрогнула, непроизвольно сжав кулаки, но глаз не открыла, решив довериться ему до конца, даже если этот конец будет для меня фатальным.

Шепот стал громче, настойчивее. Я ощущала, как воздух вокруг нас сгущается, наполняется энергией — плотной, осязаемой, почти электрической. Метка на моей руке горела, как будто ее выжигали раскаленным железом, но эта боль была странно приятной, почти очищающей.

— Теперь можешь смотреть, — сказал Райт, и в его голосе слышалась странная нотка — почти… уязвимость?

Я медленно открыла глаза, и мир вокруг меня преобразился настолько, что я забыла, как дышать.

Каменный свод церкви исчез. Вместо него над нами раскинулось бесконечное звездное небо, такое яркое и близкое, что казалось, стоит только протянуть руку — и можно коснуться звезд. Тысячи, миллионы небесных светил сияли ярче и отчетливее, чем я когда-либо видела даже в самую ясную ночь. Млечный Путь растекался серебристой рекой прямо над нашими головами, переливаясь всеми оттенками голубого, серебряного и фиолетового. Созвездия, которые я знала только по книгам, теперь сияли передо мной, живые и прекрасные, сплетаясь в узоры, рассказывающие истории, которые были старше наших миров.

Я инстинктивно потянулась вверх, пытаясь коснуться ближайшей звезды, ощущая себя ребенком, впервые увидевшим чудо. Моя рука прошла сквозь иллюзию, не встретив сопротивления, но звезда на мгновение вспыхнула ярче, словно отвечая на мое прикосновение. Это выглядело настолько реальным, что перехватывало дыхание, и я почувствовала, как в глазах собираются слезы от переполняющих меня эмоций.

— Райт… — прошептала я, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. Изумление, восторг, благоговение — все это смешалось в моей душе, создавая странное, почти болезненное счастье.

Я повернулась к нему и заметила тонкий порез на его ладони, с которого все еще стекали капли крови с легким фиолетовым свечением. Эта кровь была ценой за красоту, которую он создал для меня — напоминание о том, что любая магия требует жертвы.

Но когда я подняла взгляд на его лицо, я увидела, что он не смотрит на свое творение — он смотрел на меня. В его черных глазах отражались созданные им звезды, но там было и что-то еще — что-то, заставившее мое сердце сжаться.

Не говоря ни слова, я протянула руку и коснулась его щеки. Его кожа была прохладной на ощупь, почти как мрамор, но живой, пульсирующей под моими пальцами. Он замер, словно не ожидал такого жеста, и в его глазах промелькнуло удивление, смешанное с настороженностью. На мгновение мне показалось, что он отстранится, вернется за свои стены отчужденности и превосходства, но вместо этого он слегка наклонил голову, прижимаясь к моей ладони, словно изголодавшийся по нежности зверь.

Мы оставались так, молча, в окружении звезд, слишком глубоко погруженные в момент, чтобы разрушать его словами. Я чувствовала, как наши сердца бьются в унисон, как наши метки пульсируют одинаковым ритмом, и впервые подумала, что, возможно, эта связь — не проклятие, а дар. Дар, который мог изменить не только нас, но, возможно, и наши миры.

Постепенно звезды начали тускнеть, возвращая нас в реальность старой церкви, но их отражение все еще жило в глазах Райта, делая его взгляд глубже и загадочнее, чем обычно.

Мы легли на кровать, я положила голову ему на грудь, слушая размеренное биение его сердца. Это было так странно и так правильно одновременно. Моя голова на груди искаженного, моего врага по рождению, моего истинного по судьбе. Его рука лениво перебирала мои волосы, и каждое прикосновение посылало по телу волны тепла и покоя. Я никогда не чувствовала себя в такой безопасности, как в объятиях того, кого должна была бояться больше всего.

С сумками в руках я выходила из своего родного дома. Солнечный свет падал сквозь листву старого клена, рисуя причудливые тени на дорожке, которая больше не была моей. Каждый шаг отдавался в сердце глухой болью. Все еще до конца не верилось, что это происходит. Пальцы так сильно сжимали ручки сумок, что костяшки побелели — словно это могло удержать меня здесь, в месте, где прошло мое детство.

Мне до последнего хотелось верить, что это все временно. Что этот переезд в дом Арло просто спектакль, что я уезжаю ненадолго и совсем скоро вернусь. В этом я пыталась убедить саму себя, хотя глубоко внутри понимала — жизнь уже не будет прежней, как бы ни обернулись события.

Мама стояла у порога, комкая в руках платок. Глаза ее блестели от сдерживаемых слез, но она улыбалась — храбрая улыбка женщины, отпускающей свое дитя в неизвестность. Рядом с ней возвышался отец, его осанка казалась особенно прямой сегодня, словно он нарочно старался выглядеть сильнее, чем чувствовал себя на самом деле.