Через два месяца начались первые смешанные браки между чистыми и искаженными, помимо нашего с Райтом. Сначала это вызывало шок и неприятие в обществе, но постепенно стало обыденностью.

К третьему месяцу стали появляться первые смешанные поселения. Люди начали переезжать через бывшую границу, строить новые дома, открывать совместные бизнесы.

Для меня самым волнительным моментом стало знакомство Райта с моими родителями. Это произошло примерно через месяц после падения барьера. Я привела его в наш семейный дом, и мама, открыв дверь, замерла, увидев его. Ее глаза расширились от страха и непонимания. Отец был более сдержан, но я видела, как его рука инстинктивно дернулась, словно он хотел заслонить маму от искаженного.

— Мама, папа, — сказала я, сжимая руку Райта. — Это Райт. Мой истинный.

Райт, всегда такой самоуверенный и даже дерзкий, в тот день был непривычно тих и почтителен. Он протянул руку моему отцу, и после небольшой паузы отец пожал ее.

— Господин Харви, — сказал Райт, и его голос звучал мягче, чем обычно. — Я понимаю ваше беспокойство и недоверие. Но я люблю вашу дочь больше всего на свете. И обещаю, что буду заботиться о ней всю свою жизнь.

Мама молчала, не решаясь подойти ближе. Ее взгляд бегал от лица Райта к моему, словно она пыталась понять, как такое возможно. Ужин в тот вечер был напряженным, разговор не клеился. Мама почти не притронулась к еде, отец задавал вежливые, но отстраненные вопросы. Райт отвечал спокойно и уважительно, но я чувствовала, как он напряжен, как старается произвести хорошее впечатление.

Перелом наступил две недели спустя, когда мы снова пришли в гости. Мама готовила на кухне, а Райт, увидев ее затруднения с новой кухонной техникой, подошел и тихо предложил свою помощь. Я наблюдала из гостиной, как они вместе стояли над плитой, как Райт терпеливо объяснял принцип работы, как мама неуверенно улыбалась, когда у нее начало получаться.

А через месяц мама уже угощала Райта своими фирменными пирожками, смеясь над его шутками и рассказывая ему истории из моего детства, к моему великому смущению. Отец проводил с ним вечера за шахматами, удивляясь стратегическому мышлению моего истинного.

Но не все принимали новый порядок вещей так легко.

Арло так и не смог смириться с новой реальностью. После того, как он очнулся на поле битвы и увидел, что происходит, он впал в ярость, пытаясь организовать сопротивление новому порядку. Его арестовали и поместили в тюрьму — не столько как наказание, сколько для его же защиты и защиты окружающих.

Я навещала его пару раз. Сидела напротив него за стеклом и пыталась объяснить, что его сестра погибла не от рук искаженных, а из-за манипуляций Гэллена, который веками сеял вражду между нашими народами.

— Ты предала свой народ, — говорил он, его глаза горели ненавистью. — Спишь с врагом и считаешь себя героиней? Ты отвратительна.

Его слова ранили, но я понимала его боль. Гэллен слишком глубоко пустил корни в его сознание, отравил его душу своей ненавистью. Я все еще надеюсь, что со временем Арло сможет исцелиться, сможет увидеть новый мир таким, какой он есть, а не через призму прошлых обид.

Но Арло был не единственным, кто противился новому миру. Мелисса, бывшая невеста Райта, так и не смирилась с тем, что он выбрал меня. Она отказывалась пересекать бывшую границу, отказывалась общаться с чистыми, и регулярно пыталась настроить искаженных против нас. Она распространяла слухи, организовывала небольшие протесты, пыталась подорвать доверие к новой системе. Но ее влияние было ограничено. Райт лично следил за тем, чтобы все попытки саботировать мирный процесс пресекались в зародыше.

Через месяц после объявления мира у нас с Райтом была свадьба. Мы решили провести ее на нейтральной территории — прямо на бывшей границе миров, в новом парке, который был создан на месте бывшей линии разграничения. Это была первая официальная смешанная свадьба, и она стала символом новой эры.

На нашей свадьбе присутствовали все наши друзья и семьи. Магнус Росман сидел в первом ряду, его обычно суровое лицо смягчилось от улыбки. Рядом с ним отец Райта, который вел меня к алтарю, заменив моего отца, когда тот внезапно расчувствовался и не смог сдержать слёз.

Моя подруга Ванда была моей подружкой невесты. Она всё ещё не могла до конца поверить, что мой истинный — искаженный. Но она, как и все остальные, не могла устоять перед харизмой Райта, перед его острым умом и непредсказуемым юмором.

Единственное, что омрачало этот день, было отсутствие Старейшины из нашего мира. После той встречи в лесу, когда он нашел нас с Райтом, он исчез из обоих миров. Никто его больше не видел.

Сейчас, спустя полгода после всех этих событий, я сижу на возвышенности недалеко от нашего нового дома. Мы с Райтом решили построить его именно здесь, на границе двух миров, которые теперь стали одним. Строительство почти завершено, скоро мы сможем наконец-то переехать.

Солнце медленно садится за горизонт, окрашивая небо в оттенки розового и оранжевого. Я сижу на каменной скамье и нежно глажу свой округлившийся живот. Наш малыш растет, и я чувствую, как он двигается внутри меня. Эти моменты спокойствия стали для меня особенно драгоценными.

Я слышу знакомые шаги за спиной и улыбаюсь, не оборачиваясь. Я всегда чувствую его присутствие еще до того, как вижу или слышу его.

— Что, опять мечтаешь о будущем? — голос Райта звучит насмешливо, но я слышу в нем теплоту и нежность, которые он всегда пытается скрыть за своим саркастическим фасадом.

— А ты все такой же наблюдательный, как и прежде? — отвечаю я, оборачиваясь и встречая его взгляд.

Он садится рядом со мной, его рука естественно ложится на мой живот.

— Как наш малыш сегодня? — спрашивает он, наклоняясь и целуя мой живот через ткань платья.

— Очень активен. Пинается так, будто уже готов познавать мир.

— В кого бы это? — Райт поднимает бровь, и я не могу сдержать смех. — Не в меня же, я образец спокойствия и рассудительности.

— Конечно, особенно когда споришь с Магнусом о новых законах или с моим отцом о рыбалке, — я нежно касаюсь его щеки.

Он привлекает меня к себе, его рука на моем животе чувствует толчок нашего ребенка.

Мы сидим в молчании, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают за горизонтом, уступая место звездам. Новый мир раскинулся перед нами — мир, который мы помогли создать, мир, в котором родится наш ребенок, мир, в котором больше нет искаженных и чистых, а есть просто люди со своими страхами, надеждами, мечтами и любовью.

Из двух миров мы создали один. Из двух душ мы создали одну. И из этой любви скоро родится новая жизнь, не знающая ни барьеров, ни ненависти, ни разделения. Жизнь, полная возможностей и надежды.

— Я люблю тебя, Лира, — шепчет Райт, его голос мягок, как летний ветер. — Всегда любил и всегда буду любить.

— Я тоже люблю тебя, Райт, — отвечаю я, прижимаясь ближе к его теплу. — До конца времен и дальше.

И в этот момент, под звездным небом, на границе, которой больше нет, с ребенком, растущим под моим сердцем, я знаю одну непреложную истину — мы там, где должны быть. Мы дома.