Воздух в комнате, казалось, сгустился от напряжения до такой степени, что его можно было резать ножом. Я видела, как Гэллен, стоявший за спиной правителя чистых, едва заметно напрягся, его рука инстинктивно дернулась к поясу, где, я была уверена, скрывалось какое-то оружие.

— Этот ужин был… познавательным, — сказал правитель чистых, внезапно поднимаясь из-за стола. Его движения были плавными, но в них чувствовалась скрытая напряженность. — Но нам пора возвращаться. Дела не ждут, а наша встреча и так затянулась.

— Конечно, — кивнул правитель искажённых, тоже вставая. Его движение было зеркальным отражением жеста собеседника — такое же плавное, такое же напряженное. — Было… приятно встретиться. Надеюсь, мы будем чаще проводить подобные вечера. Они… сближают.

Его последние слова прозвучали как открытая угроза, и я почувствовала, как мурашки бегут по коже, словно кто-то провел ледяным пальцем вдоль позвоночника. Все присутствующие напряглись, ощущая зловещий подтекст этого обмена любезностями.

Правитель чистых наклонился к своему собеседнику и тихо добавил, но я все равно расслышала его слова:

— Следите за своими… территориями. Незваные гости могут встретить не самый тёплый приём. Особенно те, кто нарушает наши древние законы.

Его голос был тихим, но каждое слово, казалось, звенело в воздухе, наполненное скрытой угрозой.

— Мы всегда готовы к приёму гостей, — так же тихо ответил правитель искажённых. Его улыбка стала хищной, опасной. — Особенно тех, кто забывает о своём месте. История учит, что забывчивость может стоить… очень дорого.

После этого обмена любезностями, за которыми скрывались неприкрытые угрозы, все начали расходиться, словно сигнал к окончанию ужина был дан невидимой рукой. Напряжение, висевшее в воздухе, стало почти невыносимым, и все спешили покинуть это место, пропитанное опасностью и недосказанностью.

Я в последний раз посмотрела на Райта, не в силах скрыть тревогу и отчаяние в своём взгляде. Он стоял в нескольких метрах от меня, такой близкий и такой недосягаемый. Он встретил мой взгляд, и на долю секунды его маска холодности спала, открывая беспокойство и что-то ещё — нежность, которая была предназначена только мне. Это длилось лишь мгновение, но я поймала этот взгляд.

Мелисса, заметив наш обмен взглядами, демонстративно взяла Райта под руку и потянула его к выходу. Её движение было собственническим, демонстративным, словно она метила свою территорию.

Мы с Арло покинули это место так же быстро, как и пришли, словно сбегая с поля боя. В машине воцарилось тяжёлое, гнетущее молчание. Я смотрела в окно на проносящиеся мимо огни города, мерцающие в вечерней мгле, пытаясь собрать мысли в кучу, понять, что только что произошло, разложить по полочкам все услышанное и увиденное. Но в голове был хаос, смесь эмоций и обрывков фраз.

— Что это было? — наконец спросила я, не выдержав тишины. Мой голос прозвучал слишком громко в замкнутом пространстве автомобиля. — Весь этот… спектакль? Эти взгляды, намеки, угрозы?

— Политика, — коротко ответил Арло, не глядя на меня. Его руки крепко сжимали руль, костяшки пальцев побелели от напряжения. — Так ведутся дела между нашими мирами.

— Политика? — горько усмехнулась я, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. — Использовать людей как пешки, лгать, притворяться — это и есть политика?

Арло бросил на меня быстрый взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление, но оно тут же исчезло, сменившись привычной холодностью.

— Иногда для достижения высших целей необходимы… компромиссы, — произнёс он, тщательно подбирая слова.

— Компромиссы? — я повернулась к нему всем телом, глаза мои наверняка горели от негодования. — А меня спросили о моём желании участвовать в этих… компромиссах?

Арло молчал, глядя прямо перед собой. Я смотрела на него и понимала, что совсем не знаю этого человека, что между нами — бездна непонимания и недосказанности.

— И кстати, — продолжила я, чувствуя, как внутри поднимается злость, придающая мне смелости. — Тебя проверяли на соответствие моему истинному? За ужином говорили о каких-то проверках…

Это был рискованный вопрос, я понимала это, но не могла остановиться. Слишком много лжи накопилось вокруг, и я задыхалась в ней, как в ядовитом тумане.

Арло резко повернулся ко мне, его глаза сузились, в них мелькнула тревога, смешанная с гневом.

— Не беспокойся, проверка была более чем реальной, — холодно ответил он, и его голос звучал резче, чем обычно. — Все необходимые тесты были проведены. Результат неоспорим.

Он сделал паузу, а затем добавил, и в его голосе появились новые нотки — обеспокоенные, почти тревожные.

— Тебя что-то смущает? Думаешь, я не твой истинный? Тогда кто же он, по-твоему?

Он пристально смотрел на меня, и в его взгляде читался вызов, смешанный с тревогой. Я вспомнила слова Райта о том, что мне нужно подыграть, что от этого зависит слишком многое и заставила себя улыбнуться. Улыбка, наверное, вышла кривой и неубедительной, но это было лучшее, на что я была способна в тот момент.

— Конечно, ты мой истинный, — произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно, чтобы в нем не проскальзывали нотки сомнения. — Я просто… переживаю. Сегодняшний вечер был… странным. Все эти разговоры, намеки… Я чувствую себя потерянной.

Но мой взгляд, я знала, говорил совсем другое. В нем читались сомнения, страхи, и, возможно, даже проблески правды, которую я так старательно пыталась скрыть. Я надеялась, что Арло этого не заметит в полумраке машины, что тени скроют мои истинные эмоции, но чувствовала, что моя игра не так убедительна, как хотелось бы. Слишком много лжи скопилось вокруг, и я начинала тонуть в ней, теряя опору под ногами.

Арло смотрел на меня долгим, изучающим взглядом, словно пытался проникнуть глубоко в душу, прочитать мои мысли. На его лице отражалась внутренняя борьба — между долгом и чем-то еще, что я не могла распознать. Затем он слегка кивнул, словно принимая какое-то решение, и снова отвернулся к окну.

— Ты устала, — сказал он, и его голос смягчился. — Сегодня был тяжелый день для всех нас. Завтра все будет выглядеть иначе, яснее.

Остаток пути мы провели в молчании, каждый погружённый в свои мысли, каждый со своими секретами и сомнениями. Я смотрела, как за окном проносятся огни ночного города, и думала о Райте, о его взгляде, о нашей мимолётной встрече на балконе. Я должна найти способ увидеться с Райтом, поговорить с ним, понять, что происходит на самом деле в этой игре теней и лжи.

Машина мягко остановилась у ворот особняка Арло. Я вышла из машины, чувствуя усталость в каждой клеточке тела, но внутри горел огонь решимости, который, я знала, не погаснет, пока я не найду ответы на все свои вопросы.

Утро встретило меня ярким солнечным светом, проникающим сквозь щели между тяжелыми шторами. Я лежала в постели, не спеша вставать, наблюдая, как золотистые лучи танцуют в воздухе, и размышляя о вчерашнем вечере. События прошлой ночи крутились в голове, как кадры сюрреалистичного фильма — званый ужин, напряженные взгляды правителей, Мелисса, прильнувшая к Райту, его тёмные глаза, на мгновение встретившиеся с моими…

Метка на запястье тихо пульсировала, напоминая о связи, которая становилась всё сильнее и запутаннее с каждым днём. Я провела пальцами по рунам, ощущая их едва заметное тепло. Они стали частью меня, неотъемлемой, как дыхание или сердцебиение.

С тяжёлым вздохом я поднялась с постели. Голова была тяжёлой, мысли путались. Я чувствовала себя пешкой в чужой игре, где ставки настолько высоки, что их даже не озвучивают.

Спустившись в столовую, я обнаружила, что буду завтракать в одиночестве. Служанка, расставлявшая приборы, с почтительным поклоном сообщила, что господин Рейнфильд уехал рано утром по делам и просил передать свои извинения.

— Господин сказал, что вернётся только к ужину, мисс, — добавила она, наливая мне чай в изящную фарфоровую чашку.