Он сжал мою руку, и мы вместе сделали шаг через границу миров.

Я ожидала боли, трансформации, какого-то ужасного ощущения… но всё, что я почувствовала, был лёгкий толчок, словно я прошла сквозь тонкую завесу дождя. На долю секунды мир вокруг меня размылся, поплыл, словно акварельная картина под каплями воды, а затем снова обрёл чёткость.

И внезапно всё стало другим. Воздух здесь был тяжелее, насыщеннее, с едва уловимым привкусом металла на языке. Звуки казались глубже, богаче, словно каждый шорох, каждый вздох имел дополнительные оттенки. Ночное небо выглядело иначе — темнее, с более яркими звёздами, расположенными в непривычных для меня созвездиях.

Я сделала первый вдох в мире искажённых, и моя метка, впервые за долгие дни, отозвалась тёплой, почти приятной пульсацией.

Райт был близко. Я чувствовала его присутствие с такой ясностью, словно мог видеть его перед собой. Моё сердце начало биться чаще, отзываясь на зов метки, на зов истинности, которая теперь, на территории искажённых, казалась сильнее, чем когда-либо.

Гэллен удовлетворённо кивнул, видя, что мы благополучно перешли. Затем он повернулся и указал рукой вдаль, где в сгущающейся темноте я различила тёмный силуэт автомобиля — длинного, элегантного, с тонированными стёклами и хромированными деталями, поблескивающими в свете звёзд.

— Экипаж ждёт, — сказал он, и его голос в этом мире звучал глубже, почти гипнотически. — Нас уже ожидают. Путь не близкий, но я уверен, что время пролетит незаметно.

Мысли кружились в моей голове, когда Арло помог мне сесть в машину. Салон был отделан мягкой кожей цвета ночного неба, пахло дорогими духами и чем-то ещё — странным, неуловимым ароматом, который я не могла идентифицировать.

Когда дверь закрылась, и машина тронулась, унося нас вглубь территории искажённых, я почувствовала себя так, словно пересекла точку невозврата. Что бы ни случилось дальше, моя жизнь уже никогда не будет прежней.

По мере приближения к месту назначения, тревога во мне нарастала, как морской прилив — медленно, неотвратимо, неумолимо. Мои мысли, мои чувства, всё моё существо было сосредоточено на единственном человеке — на Райте.

Что я почувствую, когда увижу его рядом с другой? Когда увижу его с Мелиссой? Почему именно сейчас, когда мы вот-вот прибудем, меня охватил такой первобытный ужас? Словно только теперь я по-настоящему осознала реальность происходящего.

Ладони вспотели, сердце колотилось как птица в клетке, а метка на руке пульсировала с такой силой, что я невольно прижала её к груди, словно пытаясь успокоить. Даже Арло, обычно не замечающий ничего, кроме своих планов, обратил внимание на мое состояние.

— Лира, возьми себя в руки, — его голос звучал жестко, как удар хлыста.

Я попыталась последовать его «совету», но каждый вдох давался с трудом, словно воздух мира искажённых был слишком густым для моих лёгких.

Автомобиль плавно остановился. Дверь распахнулась, и Арло протянул мне руку. Я приняла его помощь почти механически, моё тело двигалось на автопилоте, пока разум метался в поисках спасения от надвигающейся встречи.

И тогда я увидела это место.

Издалека оно казалось просто грудой старых камней, поросших диким плющом и мхом. Но с каждым шагом, с каждым ударом сердца, передо мной раскрывалась картина такой пронзительной красоты, что перехватывало дыхание.

Высокие, потрескавшиеся стены древнего храма, сложенные из грубого серого камня, возвышались перед нами как молчаливые стражи времени. Крыша давно обрушилась, оставив вместо купола зияющий провал, через который открывался вид на звёздное небо — бархатно-чёрное, усыпанное мириадами звёзд, которые казались здесь ярче и ближе, чем в мире чистых.

Переступив порог, я застыла в изумлении. Внутреннее пространство храма было преображено для церемонии. На земле, устланной ковром из белых лепестков, стояли ряды деревянных стульев, каждый украшен пышными букетами белых цветов и тонкими серебряными лентами, которые мягко переливались в свете свечей.

В центре, там, где когда-то располагался алтарь, возвышалась арка, увитая цветами — белыми, нежно-розовыми и темно-бордовыми, создававшими сложный, прекрасный узор, словно портал в другой мир или измерение.

Эта красота была так неожиданна, так непохожа на то, что я представляла, говоря об искажённых, что на мгновение я забыла, зачем пришла сюда. Забыла о своих страхах и тревогах. Я просто стояла, потрясённая контрастом между разрушением и возрождением, между бренностью и вечностью, которые сплелись в этом месте в единое, неразделимое целое.

И только спустя несколько долгих мгновений я заметила людей — десятки, может быть, сотни искажённых, заполнивших пространство храма. Они были одеты ярко, смело, с той дерзостью, которая отличала их от чистых, но при этом с безупречным вкусом и изяществом, которое нельзя было не признать.

Женщины в платьях глубоких, насыщенных цветов — изумрудных, сапфировых, рубиновых — с глубокими декольте и высокими разрезами, в которых не было пошлости, лишь гордая демонстрация собственной красоты и силы. Мужчины в костюмах, скроенных так, чтобы подчеркивать их фигуры, с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами рубашек и драгоценностями, которые в мире чистых показались бы кричащими, но здесь выглядели естественной частью образа.

Почти у каждого в руках был бокал с шампанским, искрящимся золотом в свете свечей. Воздух наполняли приглушённые разговоры, смех, звон хрусталя — привычные звуки светского мероприятия, но с оттенком чего-то дикого, первобытного, что я не могла точно определить.

Сначала на нас почти не обращали внимания, поглощённые собственными разговорами и впечатлениями. Но затем голос — властный, сильный, наполняющий пространство — заставил все головы повернуться в нашу сторону.

— А вот и наши почётные гости.

Саймон Вэрейнг, правитель искажённых, был воплощением элегантности и силы. Его серый костюм идеального кроя, волосы, зачёсанные назад, открывающие волевое лицо с острыми чертами и пронзительными глазами — всё говорило о власти, привыкшей к беспрекословному подчинению.

Он двинулся к нам с грацией хищника — плавной, контролируемой, безошибочно выдающей опасного противника.

Инстинктивно я вцепилась в руку Арло с такой силой, что почувствовала, как он слегка вздрогнул. Что-то в Саймоне Вэрейнге вызывало во мне первобытный страх, который я не могла контролировать. Или, может быть, дело было не в нём, а во всей этой ситуации — в том, что я находилась здесь, в самом сердце территории искажённых, на церемонии, которая могла разбить моё сердце.

Я лихорадочно осматривала зал, ища глазами единственного человека, ради которого я могла бы перенести всё это. Моё сердце колотилось так сильно, что, казалось, его стук должен был заглушить всю музыку.

— Арло Рейнфильд, — Саймон Вэрейнг остановился перед нами, его голос, как и всё в нём, был одновременно бархатным и стальным. — Мы, признаться, не были уверены, что вы примете наше приглашение.

— Я никогда не упускаю возможность… расширить горизонты, — отозвался Арло с безупречной вежливостью, за которой, я знала, скрывался острый лёд. — И, конечно, поздравить вас с таким знаменательным событием.

Рядом с Саймоном возник ещё один мужчина — Эван, советник, которого я встречала ранее.

— Советник Гэллен, — Саймон слегка наклонил голову. — Магнус, кажется, предпочёл не почтить нас своим присутствием?

— Правитель Магнус передаёт свои искренние извинения, — ответил Гэллен без запинки. — Государственные дела, увы, не терпят отлагательств. Даже ради такого… исключительного события.

Атмосфера между ними была наэлектризована, каждое слово казалось зашифрованным посланием, смысл которого ускользал от меня.

— Как… дипломатично, — протянул Саймон, и в его улыбке мелькнуло что-то хищное. — Но не будем задерживаться в проходе. Церемония скоро начнётся, и я уверен, вы не захотите пропустить… ключевой момент.