В тот момент, когда металл коснулся моей кожи, по телу пробежала странная дрожь — не от страха, а от чего-то более глубокого, словно сам ключ нёс в себе какую-то силу, какую-то тайну. Это было абсурдно, конечно, но я не могла отделаться от ощущения, что этот маленький кусочек металла связывает меня с чем-то большим, чем просто запертая дверь.

Быстро вернувшись к стеллажам, я сделала вид, что увлечена чтением, хотя буквы перед глазами расплывались от волнения. Моё сердце, казалось, стучало достаточно громко, чтобы разбудить всех умерших хранителей знаний, чьи портреты висели на стенах.

Теперь оставалось самое сложное — незаметно пройти к той самой двери. Ванда искусно удерживала внимание Элеоноры, их голоса доносились из глубины зала, и я, воспользовавшись моментом, двинулась к лестнице в дальнем углу.

С каждым шагом моё сердце будто увеличивалось в размерах, заполняя всю грудную клетку, лишая возможности дышать. Я чувствовала, как влажнеют ладони, как к горлу подкатывает комок страха и возбуждения. Но что-то внутри меня, какая-то упрямая, непоколебимая часть, продолжала толкать вперёд.

Осматриваясь вокруг, я вставила ключ в замок. Заветный щелчок прозвучал как музыка. Тихо закрыв за собой дверь, я оказалась в небольшом коридорчике с лестницей, уходящей вниз, в манящую темноту. Холодный воздух коснулся моей разгоряченной кожи, словно приветствие из иного мира. Я осторожно ступала по ступеням, чувствуя, как каждый шаг отдается эхом в пространстве.

Спустившись, я замерла, пораженная величием открывшегося передо мной зрелища. Длинное помещение с высоким сводчатым потолком из грубого камня напоминало древний храм, где поклонялись не богам, а знаниям. По обеим сторонам тянулись высокие стеллажи, заполненные книгами. Их корешки, плотно прижатые друг к другу, образовывали ровные линии, уходящие вдаль.

Пол, выложенный старинной плиткой, казался живым под моими ногами — будто сам дышал, пульсировал, шептал истории тех, кто ходил по нему столетия назад. Всё пространство было пронизано духом тайны, загадки, чего-то древнего и могущественного.

В этот момент я вспомнила всё, что знала о нашей магии, о том, что делает нас чистыми. В отличие от искаженных, чья сила питается тьмой и страданием, наша магия светла и благородна. И кроме целительства и предвидения, мы так же умеем работать с эмоциями и энергиями, текущими через всё живое. Но для этого нам нужны были проводники, и чаще всего мы использовали для этой цели — камни и кристаллы. И сейчас один из них, я доставала из своей сумки.

Держа кристалл в руке, я начала произносить заклинание palpatio cordis. Слова древнего языка падали с моих губ как капли росы — чистые, звенящие, наполненные силой. Это заклинание позволяет почувствовать эмоциональный отпечаток, оставленный на предмете его владельцем или создателем. Для книг и дневников, оно особенно действенно.

Я повторяла его снова и снова, чувствуя, как с магия пробуждалась во мне. С аметистом в одной руке и другой, вытянутой вперед, я медленно двигалась вдоль стеллажей, касаясь каждой книги и каждого свитка.

Нервное напряжение нарастало с каждой минутой — что, если я не найду то, что ищу? Что, если вся эта авантюра окажется бессмысленной, а риск — напрасным?

Но вот двигаясь дальше между стеллажами, я вдруг почувствовала настоящий жар, исходящий от одного из переплетов. Он был неприметен среди более богато украшенных томов — простая кожаная обложка, потемневшая от времени, без золотого тиснения или драгоценных камней. Но для меня в этот момент он сиял ярче солнца.

Я осторожно извлекла его с полки, ожидая ощутить тяжесть книги, но вместо этого обнаружила в руках дневник — личные записи, страницы, исписанные мелким, но четким почерком, с датами и именами, с маленькими рисунками на полях.

Времени рассматривать его подробно у меня не было, но какое-то седьмое чувство — интуиция, обостренная магией, или, может быть, нечто большее, связанное с моей собственной судьбой подсказывало — это именно то, что я искала.

Я бережно положила дневник в сумку и с колотящимся сердцем направилась к выходу. Мысль о Ванде, ждущей меня наверху, придавала моим шагам скорость и решимость.

Тщательно закрыв за собой дверь и убедившись, что за мной никто не наблюдает, я поспешила в направлении стойки хранительницы, надеясь найти там Ванду. Мой план был прост — вернуть ключ на место и покинуть это место, как можно скорее, пока никто не заподозрил неладное.

Но судьба распорядилась иначе. Повернув за угол стеллажа, я столкнулась лоб в лоб с госпожой Тельд, и ключ, зажатый в моей вспотевшей ладони, выскользнул и упал на пол с предательским звоном.

Мы обе замерли, глядя вниз, на маленький медный предмет, лежащий между нами, словно обличающая улика. Время остановилось, и я почувствовала, как кровь отливает от лица, как внутри всё холодеет от ужаса. Один неверный шаг, одно подозрительное слово — и всё, чего я достигла, все риски, на которые я пошла, окажутся напрасными.

Паника охватила меня, но где-то глубоко внутри пробудилось то самое упрямство, которое привело меня сюда.

В одно мгновение я наклонилась, подняла ключ и с самым невинным видом, на который только была способна, произнесла:

— Вы уронили? — мой голос прозвучал на удивление спокойно, хотя внутри меня всё дрожало от напряжения.

Госпожа Тельд выглядела озадаченной. Ее брови сошлись на переносице, создавая маленькую морщинку. В ее глазах мелькнуло сомнение, и на мгновение мне показалось, что она видит меня насквозь.

— Да… — ответила она медленно, принимая ключ из моих рук. Ее пальцы на секунду соприкоснулись с моими, и я почувствовала их прохладу. — Хотя не помню, чтобы я брала его с собой. Наверное, заработалась…

— Бывает, — улыбнулась я как можно естественнее, чувствуя, как напряжение начинает отпускать. — Мы все иногда забываем о мелочах, когда погружены в работу.

— Могу я чем-нибудь помочь тебе, дорогая? — спросила она, и в ее голосе прозвучала искренняя забота, которая только усилила мое чувство вины.

— Нет, спасибо, я уже ухожу, — быстро ответила я, стараясь не выдать своего волнения. — Я была здесь с подругой, Вандой. Она должна была к вам подойти.

— Да, Ванда у стойки. Я только что оформила ей несколько книг по истории семейных древ.

— Спасибо большое! — с искренней благодарностью выдохнула я и поспешила к подруге.

Когда я увидела ее целой и невредимой, теплая волна облегчения прокатилась по моему телу. Мы обменялись взглядами, и мой легкий кивок подтвердил успех нашей затеи. В ее глазах сначала промелькнуло осознание, а потом явное облегчение от удачно проведенной проделки. Без единого слова, сохраняя полное молчание, мы поспешили скорее покинуть это место.

Наступали сумерки, и я понимала, что для долгих бесед с Вандой у меня не оставалось времени. Мне нужно было быстрее добраться до дома, и как бы я ни хотела себе это признавать, мне лучше было пойти самой по доброй воле на встречу с искажённым, чем ждать, когда он снова меня призовёт, и я опять в бессознательном состоянии окажусь в этой проклятой церкви.

— Ванда, — произнесла я, сжимая её руку в своей. Кожа моей подруги была тёплой, живой, такой знакомой и родной. В глазах Ванды читалось столько вопросов, но время неумолимо утекало. — Я обещаю, что расскажу тебе всё… но не сейчас.

Ванда кивнула, но в её глазах я видела нескрываемое волнение.

— Будь осторожна, Лира, — тихо сказала она. — Что бы ни происходило… знай, что я всегда рядом.

Эти слова полные искренней заботы, вызвали в моём сердце почти физическую боль. Я не заслуживала такой преданности, не заслуживала такой дружбы, особенно сейчас, когда скрывала от неё так много.

В быстром темпе я отправилась домой, чувствуя, как с каждым шагом метка на моем запястье начинает пульсировать сильнее. Это было похоже на биение второго сердца, только это сердце принадлежало не мне, а кому-то другому, кто звал меня, притягивал к себе через все границы и запреты.