— Это может быть больно, — предупредил он, его голос был настолько хриплым, что я едва узнала его.

— Я знаю, — прошептала я, готовясь к тому, что должно было произойти, к физической близости, которая скрепит нашу связь еще сильнее. — Я доверяю тебе.

В его глазах промелькнуло что-то похожее на изумление, словно он не мог поверить, что кто-то может ему доверять настолько полно, настолько безоговорочно. Особенно я — чистая, та, кто должна была бы бояться и презирать его по самой своей природе.

Он медленно начал входить в меня, контролируя каждое движение, внимательно следя за моей реакцией. Его лицо было напряжено от усилия, которое требовалось, чтобы сдерживаться, чтобы не поддаться инстинктам, требующим быстрее, глубже, сильнее.

Я чувствовала растяжение, дискомфорт, который постепенно нарастал. А потом — резкий укол боли, когда он преодолел барьер, доказательство моей невинности, которую я сохранила для него, только для него, даже не осознавая этого до того момента, как наши метки соединились.

Я вскрикнула, инстинктивно напрягаясь, цепляясь за его плечи, и заметила, как Райт тоже вздрогнул, его лицо на мгновение исказилось, словно он почувствовал ту же боль, что и я.

— Метка, — прошептал он, его глаза расширились от изумления. — Я чувствую то же, что и ты.

Эта мысль была одновременно странной и волнующей — знать, что он буквально может ощущать мои эмоции, мои физические ощущения. Что мы связаны на таком глубоком, интимном уровне, о котором большинство людей могли только мечтать.

Он замер, давая мне время привыкнуть, его рука нежно гладила мое лицо, убирая прядь волос со лба, заправляя ее за ухо с такой бережностью, словно я была сделана из хрупкого стекла.

— Ты в порядке? — спросил он тихо, и в его глазах я видела искреннюю заботу, искреннее беспокойство, которые он обычно так тщательно скрывал за маской холодности и сарказма.

— Да, — я кивнула, чувствуя, как первоначальная боль начинает уступать место чему-то другому, более приятному, более глубокому. — Продолжай, пожалуйста.

Он начал двигаться — очень медленно, осторожно, внимательно наблюдая за моей реакцией, готовый остановиться при малейшем признаке дискомфорта. Постепенно боль полностью исчезла, уступив место новым, удивительным ощущениям, которые я не могла даже описать. Каждое его движение посылало волны удовольствия по моему телу, заставляя меня цепляться за его плечи, выгибаться ему навстречу, желая большего, глубже, сильнее.

Я видела, как изменилось его лицо, как оно утратило свою обычную сдержанность. Я видела желание в расширенных зрачках, напряжение в линии его челюсти, капли пота на висках. Видела, как он прикусывал нижнюю губу, сдерживая стоны, как дрожали его руки, когда он удерживал себя над мной, стараясь не навалиться всем весом.

С каждым его толчком внутри меня нарастало напряжение, скручиваясь в тугую спираль, которая, казалось, была готова взорваться в любой момент. Я слышала свои стоны, как будто со стороны, чувствовала, как мое тело отвечает на каждое его движение, как оно само начинает двигаться в ритме, который задавал он.

— Райт, — выдохнула я его имя, чувствуя, что приближаюсь к чему-то невероятному, к вершине, о существовании которой даже не подозревала. — Райт, я…

— Я знаю, — прошептал он, его движения стали более резкими, более настойчивыми, словно он тоже терял контроль, который так ценил в обычной жизни.

Волна наслаждения накрыла меня с головой, заставляя выкрикнуть его имя, вцепиться в его плечи, когда все мое тело содрогалось от удовольствия, настолько сильного, что на мгновение я забыла обо всем — о наших различиях, о препятствиях, о мире вокруг. Был только он, только мы, только эта невероятная связь между нами.

И в тот же момент я почувствовала, как Райт тоже достигает пика, как его тело напрягается надо мной, как он с хриплым стоном изливается, в последний момент выйдя из меня.

Но помимо физического удовольствия произошло что-то еще. Что-то, чего я не ожидала, что застало меня врасплох своей силой, своей интенсивностью. Словно между нами протянулась новая нить, невидимая, но ощутимая, связавшая нас еще крепче. Словно часть его души вплелась в мою, а часть моей — в его, делая нас единым целым на уровне, который я не могла даже осознать полностью. Метка на моем запястье ярко вспыхнула, не болезненно, а… торжествующе, словно празднуя наше окончательное воссоединение.

По выражению лица Райта я поняла, что он тоже это почувствовал. В его глазах отразилось изумление, почти благоговение, словно он только что столкнулся с чем-то, превосходящим его понимание.

— Что это было? — прошептала я, когда способность говорить вернулась ко мне, когда мир вокруг снова обрел четкость и реальность.

Райт опустился рядом со мной, притягивая к своей груди, и я с удовольствием прижалась к нему, наслаждаясь теплом его тела, стуком его сердца под моей щекой. Его рука нежно гладила мои волосы, перебирая пряди с такой бережностью, которую я редко видела в нем.

— Связь истинных, — ответил он тихо, его голос звучал непривычно мягко, почти благоговейно. — Она стала сильнее.

В его словах не было той привычной сдержанности, того контроля, которые он обычно проявлял. В них была чистая, неприкрытая эмоция, которую он, казалось, даже не пытался скрыть.

Я положила голову ему на грудь, слушая размеренное биение его сердца, постепенно замедляющееся после нашей страсти. В его объятиях было тепло и спокойно, словно я наконец нашла свое место в этом мире, свое предназначение.

— Что мы будем делать дальше? — спросила я после долгого молчания, не в силах полностью отпустить реальность, которая ждала нас за пределами этой комнаты, этой церкви. — Все становится еще сложнее.

Он крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как его тело снова напряглось, словно готовясь к битве.

— Не думай об этом сейчас, — прервал он меня, и в его голосе я слышала не просьбу, а скорее приказ, привычку к командованию, которая, должно быть, была частью его воспитания как наследника правителя.

Я до сих пор не могла поверить в происходящее. В то, что только что произошло между мной и Райтом. Я, чистая, только что отдалась искаженному по собственной воле. Но странно, что я не чувствовала ни капли сожаления. Каждая частичка моего существа желала этого воссоединения больше всего на свете, словно это было самым естественным, самым правильным, что могло произойти.

Мы говорили еще какое-то время, о нас, о наших чувствах, о странных и сложных обстоятельствах, в которых оказались. Затем, одевшись, мы готовились к новому расставанию. Ночь почти закончилась, и нам обоим нужно было возвращаться — к нашим отдельным жизням, к нашим отдельным мирам.

Мы почти вышли из церкви, когда Райт внезапно повернул меня к себе и запечатлел еще один поцелуй на моих губах.

— Не выдумывай лишнего, — сказал он тихо, и в его голосе звучала непривычная мягкость. — То, что произошло сегодня ночью… оно важно. Для меня тоже.

Эти слова были так важны для меня, так необходимы. Я улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло.

Но в тот момент, когда наши губы снова соединились в поцелуе, дверь позади нас резко распахнулась.

Звук был настолько неожиданным, что я вздрогнула и резко обернулась, все еще оставаясь в объятиях Райта. В бледном лунном свете, струящемся через витражи, я увидела того, кого меньше всего ожидала увидеть здесь.

Мелисса.

Ее черные волосы казались почти синими в лунном свете, глаза горели ледяным огнем, а на идеальном лице застыло выражение шока, быстро сменяющееся яростью.

— Так я и знала, — ее голос, мелодичный и сладкий, сейчас звучал как лед, разбивающийся о камень. — Я чувствовала, что что-то не так.

Райт мгновенно напрягся, его руки на моей талии стали жестче, словно он готовился защищать меня.

— Что ты здесь делаешь, Мелисса? — его голос звучал спокойно, но я чувствовала, как вибрирует в нем скрытая угроза.