Сколько ночей я провела, представляя его лицо, гадая, как он выглядит… А теперь он здесь, передо мной — реальный, осязаемый. Я почувствовала острое желание подойти, прикоснуться к нему, провести пальцами по его волосам, по его лицу. Но вместо этого, я просто продолжила тихо сидеть на диване.

Красное платье, измятое и испачканное после всех сегодняшних событий, неприятно обтягивало тело. Я поерзала, пытаясь устроиться удобнее, и Райт заметил мое движение.

— В сумке есть одежда, — сказал он, кивнув на брошенную у дивана сумку.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась и взяла сумку.

Найдя ванную и зайдя в неё, я начала перебирать вещи Райта. Несколько футболок, пара джинсов, шорты, белье… Все безупречно чистое и аккуратно сложенное. Я не могла не усмехнуться — похоже, сын правителя искаженных был весьма педантичен в отношении своих вещей.

Брюки и джинсы явно были слишком велики, так что я выбрала просто футболку — черную, с каким-то неразличимым рисунком на груди. Она должна была закрыть меня до середины бедра — не идеально, но лучше, чем ничего.

Я включила душ и с наслаждением ощутила, как теплая вода начала смывать напряжение дня. Струи барабанили по коже, смывая пот, кровь, макияж — все следы этого безумного дня. Я закрыла глаза, позволяя воде течь по лицу, по шее, по плечам.

Но даже под успокаивающим шумом воды мои мысли не давали мне покоя. Что будет дальше? Как долго мы сможем прятаться здесь? Что происходит сейчас в мире чистых?

Я невольно коснулась шеи, где еще недавно было смертельное ранение, нанесенное Арло. Кожа пощипывала, напоминая о пережитом ужасе. Горло сжалось от воспоминаний, и я почувствовала, как глаза наполняются слезами.

Арло. Человек, который был готов убить меня без малейших колебаний. Его лицо в тот момент, когда он перерезал мне горло — холодное, отрешенное, без тени сомнения или раскаяния. Эта картина, казалось, выжжена в моей памяти навечно.

И что теперь? Знают ли мои родители о случившемся? О том, кто на самом деле мой искаженный? Был ли правитель чистых в сговоре с Гэлленом и Арло? Что будет с теми, кто остался в мире чистых — теми, кто так или иначе был связан со мной?

Вопросы роились в голове, как потревоженные пчелы, не давая сосредоточиться ни на чем другом.

Я выключила воду и вышла из душа, вытираясь найденным в шкафчике полотенцем. Без косметики, с мокрыми волосами, я наконец-то почувствовала себя собой — не той девушкой, которую пытались выдать замуж за фальшивого истинного, не жертвой, чье горло перерезали на глазах у сотни гостей, а просто Лирой.

Натянув футболку Райта, я отметила, что она едва прикрывала мои ягодицы. Это было несколько неловко, но выбора особо не было. К счастью, футболка была достаточно свободной, чтобы не облегать фигуру.

Я уложила мокрые волосы на бок и вернулась в гостиную.

Райт сидел в кресле у камина, погруженный в свои мысли. Огонь уже разгорелся в полную силу, наполняя комнату теплым светом и потрескиванием дров. Он поднял глаза, когда я вошла, и я заметила, как его взгляд скользнул по моим обнаженным ногам.

— Знаешь, — произнес он с легкой усмешкой, не скрывая восхищения во взгляде. — Я начинаю думать, что мои вещи выглядят на тебе гораздо лучше, чем на мне.

Его голос был низким, с хрипотцой, и от этого тембра по моему телу пробежала волна мурашек. Наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде тот же огонь, что пылал между нами в нашу первую ночь.

Райт медленно поднялся и подошел ко мне. В свете камина его движения казались плавными, почти хищными. Он выглядел иначе без своей привычной надменности — более открытым, более уязвимым. Расстояние между нами сокращалось с каждым его шагом, воздух становился гуще, наполнялся напряжением и ожиданием.

Протянув руку, он заправил выбившуюся прядь моих волос за ухо, и от этого простого жеста мое сердце забилось сильнее. Его пальцы были теплыми, почти обжигающими на моей все еще прохладной от душа коже.

Его взгляд упал на мою шею, где еще недавно зияла смертельная рана. Тень боли промелькнула в его глазах, сменяясь чем-то похожим на гнев и решимость. Он осторожно провел по этому месту пальцем, словно пытаясь стереть даже воспоминание о случившемся.

— Я клянусь, — произнес он тихо, в его голосе звучала стальная решимость. — Никто больше не причинит тебе боль. Никогда.

В этих простых словах было больше эмоций, чем во всех высокопарных речах, которые я слышала в мире чистых.

Я не успела ответить — он резко притянул меня к себе, его губы нашли мои с жадностью изголодавшегося зверя. В его поцелуе было столько страсти, столько неистовства, что у меня перехватило дыхание. Его руки скользили по моему телу, обнимали, притягивали ближе, не оставляя ни миллиметра пространства, между нами.

Я отвечала с такой же настойчивостью, с такой же жаждой. Мои руки обвились вокруг его шеи, пальцы запутались в его волосах. После всего пережитого мне отчаянно хотелось забыться в его объятиях, раствориться в наших чувствах. Дни разлуки, боль, страх — все это сгорало в пламени желания, бушевавшего, между нами.

Райт наступал, я инстинктивно отступала, пока не почувствовала спиной холодную стену. Контраст между ее прохладой и жаром его тела заставил меня вздрогнуть. Он не разрывал поцелуя, его губы скользнули ниже, к моей шее, к ключицам, оставляя огненный след на коже.

Одной рукой он обхватил мое лицо, большим пальцем поглаживая скулу, а другая проникла под футболку, прикасаясь к обнаженному животу, поднимаясь выше. Каждое его движение было уверенным, словно он знал мое тело лучше меня самой.

В его глазах плясали огненные искры, отражение камина или, может быть, отражение того пламени, что бушевало внутри нас. Одним стремительным движением он стянул с меня футболку, и я услышала его низкий, почти звериный рык, когда его взгляд скользнул по моему телу.

— Прекрасна, — выдохнул он, и в этом единственном слове было столько восхищения, столько благоговения, что я почувствовала, как краснею.

Райт вернулся к моим губам, одним движением подхватил меня на руки и понес в спальню. Я обвила руками его шею, чувствуя, как бьется его сердце — быстро, сильно, в унисон с моим. Он уложил меня на кровать, его глаза, потемневшие от желания, казалось, видели меня насквозь.

Его поцелуи спускались все ниже, я цеплялась за простыни, не в силах сдержать стонов. Когда он достиг самого сокровенного, я буквально выгнулась от ошеломляющего наслаждения.

— Тише, маленькая, — прошептал он с хитрой улыбкой, поднимая глаза. — Не хочешь же ты распугать всех лесных обитателей?

В его тоне была та самая ехидца, та самоуверенность, которую я так хорошо знала. Но прежде чем я успела что-то ответить, он вернулся к своему занятию, и все слова умерли на моих губах, сменившись новым стоном.

Волны наслаждения накатывали одна за другой, я чувствовала, как внутри нарастает что-то невероятное, что-то, чего я никогда прежде не испытывала. Глаза наполнились слезами от интенсивности ощущений, от невозможности выразить то, что я чувствовала.

Райт поднялся, целуя мой живот, мою грудь, возвращаясь к губам. Я помогла ему расстегнуть рубашку, мои руки скользили по его мускулистому торсу, исследуя, запоминая каждый изгиб его тела.

Через мгновение я почувствовала его у своего входа. Он вошел одним мощным движением, заполнив меня полностью, и это было как возвращение домой после долгого отсутствия — правильно, необходимо, неизбежно.

Райт двигался внутри меня с неистовством, которое полностью отражало бурю наших эмоций. Наши пальцы переплелись, наши дыхания смешались. Он не отрывал взгляда от моего лица, словно хотел запечатлеть каждую эмоцию, каждое выражение.

Это было совершенно не похоже на наш первый раз. Тогда была осторожность, открытие. Сейчас был огонь, страсть, необходимость. Мы оба нуждались в этом — в подтверждении нашей связи, нашей принадлежности друг другу.