Фрэнку нужно было перенести тела в спускаемый аппарат. Он так это и не сделал. Не сделал потому, что в противном случае ему пришлось бы смотреть на них каждый раз, когда он заносил внутрь новую партию барахла, которое требовалось уничтожить. Хотя это было не совсем так: он все-таки видел их каждый раз, потому что саваны были отчетливо видны под соплом реактивного двигателя в основании спускаемого корабля, и скрывались из вида они только тогда, когда он поднимался на нижнюю ступеньку трапа, ведущего к шлюзовой камере.

Но теперь у него больше не осталось отговорок. Это было последним пунктом в списке дел, а все остальное он уже вычеркнул. Нет, и это также было неправдой, хотя на то имелась одна очень веская причина.

Преодолев небольшое расстояние, Фрэнк подъехал к месту приземления. Сегодня исполнялось ровно восемь месяцев с того дня, как он на Марсе, – шестое февраля. Восемь месяцев с того момента, как его разбудила Алиса. Восемь месяцев с тех пор, как он потерял ее и Марси. Затем, еще через пять месяцев, Зевс, Ди, Деклан, Зеро. И, наконец, Брэк.

Почти три месяца, как он – так ему казалось – остался совсем один.

И восемь недель, как он обнаружил, что «Ксеносистемы» снарядили на Марс еще одну экспедицию, и она совсем недалеко, сразу за горой. Странно, что это произошло именно тогда, когда ему перестали являться призраки его мертвых товарищей. С тех пор ни одного явления. Наверное, он перепугался бы до смерти, вообразив, что это кто-то с М-2; так что, пожалуй, было и к лучшему, что он, наконец, избавился от этих видений.

И тем не менее Фрэнк был измотан до предела. Он пытался урвать хоть капельку сна, но, как правило, тщетно, а когда ему все-таки удавалось забыться, он просыпался от малейшего шума, настоящего или воображаемого. Плохо было и раньше, с кошмарными снами и видениями. Но теперь страхи обрели плоть: угрозы, снившиеся Фрэнку, стали реальными. База подверглась нападению. Его вытаскивают наружу. Держат, открывая его скафандр. Потому что портить собственность «Ксеносистем» нельзя, ведь так? На Марсе оборудование ценится дороже людей. Определенно дороже, чем шайка уголовников.

Последние несколько дней просто слились вместе. Фрэнк уже не мог сказать, когда спал, а когда бодрствовал. Его подпитывало одно нервное возбуждение. В какой-то момент он сломается, и ему будет очень больно. Но только не сегодня. Сломаться сегодня Фрэнк не мог.

Спустившись с багги, он огляделся вокруг, убеждаясь в том, что никто не трогал спускаемый аппарат – роль лакмусовой бумажки выполняла полоска парашютной ткани, вроде бы случайно зажатая в наружном люке шлюзовой камеры. Она по-прежнему была на месте. Никаких необъяснимых следов колес, никаких отпечатков сапог, не принадлежащих ему самому. Время и ветер поработали над тем, что лежало под спускаемым аппаратом, согнав все к крутому склону, широкими темными подтеками, похожими на полустертые линии, прочерченные карандашом.

Ничего свежего. Ничего такого, что указывало бы на появление М-2. Это было хорошо, и все-таки Фрэнка не покидала тревога. В последнее время она не покидала его никогда. И особенно сейчас. Он выполнил всю работу. ПМБ… не идеальная, но чистая. База имеет обжитой вид. Отскобленные половые панели выглядят так, будто их протерли ногами, полости между полом и потолком отмыты и очищены от засохшей крови. В лазарете снова царит полный порядок, в смотровом кабинете не осталось ничего, в том числе и форменного берета морской пехоты, который захватил с собой Брэк.

Это была единственная личная вещь, добравшаяся с Земли до поверхности Марса. Пожитки заключенных – в том числе несколько книг и письма, принадлежавшие Фрэнку, – бесследно исчезли. Фрэнк не представлял себе куда. И берету также предстояло исчезнуть, отправиться в сердце Солнечной системы вместе с остальным ненужным хламом – планшетами, комбинезонами, волосами из сифонов раковин и кусочками кожи из фильтров.

Инструкции требовали от Фрэнка просто свалить все в спускаемый аппарат. Ему можно было не беспокоиться о том, чтобы складывать вещи аккуратно и не заваливать приборную панель. Она больше не понадобится, поскольку «Ксеносистемы» возьмут на себя удаленное управление кораблем.

Фрэнк собирался установить таймер на полчаса. Именно столько времени он планировал находиться за один раз в спускаемом аппарате. Этого недостаточно для того, чтобы спускаемый аппарат зарегистрировал открытие шлюзовой камеры и отправил сообщение на Землю, после чего «Ксеносистемы» заперли бы его внутри и отправили бы в космос без обратного билета. Конечно, один раз они уже это сделали, но путешествие к какой-нибудь далекой звезде явилось бы чем-то принципиально иным.

Возможно, «Ксеносистемы» и не пойдут на такое. Возможно, они выполнят свою часть соглашения. Но было бы глупо ставить на это свою жизнь, в дополнение ко всему тому, что уже поставил Фрэнк. Ложась спать, он брал в руку наполовину надутую резиновую перчатку, положив рядом кислородную маску и скафандр.

И пистолет.

Фрэнк решил оставить его. «Ксеносистемы» об этом никогда не узнают. Фрэнк принес стальной ящик вместе с остальными вещами Брэка и свалил все прямо перед видеокамерой спускаемого аппарата, однако сам пистолет в это время уже лежал в кармашке у него на поясе, вместе с заплатками.

Фрэнк не заглядывал так далеко вперед и не думал, как поступить с пистолетом, когда прибудут астронавты НАСА. Наверное, закопать где-нибудь снаружи, поскольку, оставив пистолет на базе, он будет постоянно переживать, как бы его не обнаружили. А объяснить присутствие пистолета, приспособленного для стрельбы в перчатке скафандра, будет крайне нелегко.

Фрэнк поднял взгляд на спускаемый аппарат. Он не мог точно сказать, как здесь очутился. Позади стоял багги. А как еще?

Ну же, Фрэнк, держись! Осталось еще совсем немного.

Поднырнув под корпус спускаемого аппарата, Фрэнк схватил первый саван. Он вытащил его, наблюдая за тем, как пыль, скопившаяся в складках ткани, высыпается на землю. Кого он тащит? Сверток был тонкий, без топорщащихся выпуклостей, что говорило бы о наличии внутри скафандра. Значит, это Зеро.

Положив саван у основания трапа, Фрэнк вернулся за Брэком или Декланом. Затем еще раз, за Декланом или Брэком. Оба по-прежнему оставались в скафандрах, оба с разбитыми стеклами шлемов. У Брэка также была разбита ранцевая система жизнеобеспечения: Фрэнк колотил по ней кислородным баллоном, словно тараном, до тех пор, пока не вывел из строя. А у Деклана система жизнеобеспечения должна быть в полном порядке. Но у Фрэнка не хватало духа развернуть один саван, затем второй, поскольку по закону подлости непременно окажется, что сначала он развернул не тот, и все только ради того, чтобы снять систему жизнеобеспечения.

Она улетит в космос вместе с кораблем, и точка.

Запустив на планшете таймер, Фрэнк ткнул кнопку, включая шлюзовую камеру. Затащив Зеро по трапу, он положил его на пол и закрыл наружный люк. Когда открылся внутренний люк, его снова встретили огромные горы мусора, который успели произвести обитатели базы. В первую очередь Брэк, медленно, но верно скатываясь в пропасть привыкания к болеутоляющим.

Протащив Зеро через залежи, Фрэнк уложил его перед отключенной консолью компьютера. Ему хотелось остановиться и задуматься о том, что он делал, о том, на что он согласился. Но время шло. Фрэнк вернулся за следующим телом, затем за следующим.

Семь тел. Четыре наверху в резервуарах холодильников, в которых этих людей доставили на Марс в состоянии анабиоза, однако сейчас они были мертвы. Три внизу, завернутые в черно-белые саваны. Весь экипаж.

Фрэнк подумал о сне. Подумал о том, как хорошо было бы не тревожиться относительно М-2, не переживать, что его зарежут или удушат. Не забивать себе голову повседневными заботами базы.

Наконец он сможет немного отдохнуть. Устроить себе выходной. Когда-то давно Фрэнк с нетерпением ждал отпуска, путешествий по каким-нибудь отдаленным местам – ехать на машине и отмечать продвижение по карте. Когда такое было в последний раз? Наверное, десять лет назад? Двенадцать? Они ездили в Йеллоустонский национальный парк? Ну да, точно. Майку тогда было лет четырнадцать-пятнадцать, он быстро сползал от детской радости при встрече с чем-то новым и незнакомым к подростковому цинизму, и все-таки при виде гейзеров у него захватило дух.