Фрэнк почесал подбородок. Время двигалось невыносимо медленно. Шум кондиционера не заглушал скрежета пальцев Фрэнка по щетине.

– А что будет ждать меня, когда я сойду со спускаемого аппарата?

– Открытая дверь. Конечно, будут некоторые ограничения на твои передвижения. Тебе повесят браслет. Но ты будешь свободен. – Брэк усмехнулся. – Ты посмотри на себя. Ты этого не ожидал, да? Я просто в восторге, видя, как твой умишко выделывает сальто, пытаясь осмыслить предложение.

– И для этого я должен буду позаботиться о том, чтобы вы остались в живых?

– Иначе это не будет иметь никакого смысла. Ты чешешь спинку мне, а «Ксеносистемы» почешут спинку тебе. Ну, как тебе такой расклад, Киттридж? Черт возьми, у нас есть на тебя все данные: мы знаем, что ты согласишься.

– Остальных такое соглашение совсем не обрадует. Они будут недовольны. Очень недовольны.

– А им и не нужно знать. Ну а если они узнают, сделке конец. Финиш. Отмена. Полная секретность – это обязательное требование.

– А что произойдет, – спросил Фрэнк, – если нас увидят уходящими вместе к горизонту? Наверняка все сообразят, что тут что-то нечисто.

– Предоставь это мне. Мне просто нужно получить от тебя согласие. – Брэк склонился над столом. – Ты ведь хочешь вернуться домой, да? Все хотят. В задницу весь этот треп о первопроходцах и колонистах. Это для полных недоумков. Ты и я – мы хотим сделать дело, выполнить работу и вернуться домой. Понежиться на солнышке. Выпить пива. Посмотреть по телику бейсбол. Не думая о том, что воздух за окном хочет нас убить.

И стать свободным. Получить возможность разыскать сына. Чертовски долгий кружной путь. Тюрьма. Марс. Обратно.

Так что насчет остальных? Что насчет их надежд и страхов перед будущим? «Предоставь это мне», – сказал Брэк. Как он собирается решать эту проблему? А ему, Фрэнку, не все ли равно, если конечная награда стóит того? Да, это предложение как снег на голову. Но разве ему уже не приходилось принимать подобные решения и отвечать за последствия?

– Можно задать один вопрос?

– А то как же. Задавай, черт побери. Только не обещаю, что дам тебе ответ.

Фрэнк подался вперед, облокотившись о стол.

– Что говорят о нас – там, на воле?

– Ты думаешь, вы прямо уж герои, потому что летите на Марс? Позволь тебя разочаровать. Для остального мира вы лишь заключенные с «А» по «К».

– Никто даже не знает наших имен?

– В «Ксеносистемах» не хотят, чтобы родственники ваших жертв поднимали хай. Это же будет полная катастрофа. – Брэк презрительно махнул рукой. – Как будто до вас, уродов, кому-то есть дело.

Все шло совсем не так, как рассчитывал Фрэнк. Он полагал – он надеялся на то, что сын будет гордиться им просто за полет к Марсу. Однако этого не произойдет, если только «Ксеносистемы» не обнародуют их имена, а такое вряд ли когда-либо случится. И что же теперь делать? Что ему остается – только ухватиться за последний шанс создать хоть что-нибудь хорошее из этой пустоты, в которую превратилось его существование.

– Хорошо, – сказал Фрэнк, – я согласен.

– А все ведь не так уж и плохо, а?

– Но мне нужно будет поддерживать видимость. Следить за тем, чтобы все думали, будто я вас на дух не переношу.

Брэк снова ухмыльнулся.

– Ты уж постарайся, Киттридж, сыграй эту роль. Но ты не забудешь, ведь так?

– Я не забуду, – подтвердил Фрэнк, гадая, знает ли Брэк, что иногда слово может иметь два значения, совершенно противоположных по смыслу.

– Ступай собирать свои вещи. Транспорт отбывает через полчаса.

Фрэнк вернулся к себе в комнату. Она была больше, чем его прежняя камера, и формально считалась люксом, то есть ванная комната была отделена от кровати дверью. Однако ощущение было таким же. Фрэнк понимал, что поменял одну клетку на другую и просто перенес картонную коробку со своими пожитками в новую тюрьму.

Да, конечно, он стал более поджарым, более подготовленным, более целеустремленным. Фрэнк ни о чем не жалел. Он занимался чем-то полезным, вместо того чтобы просто гнить в одиночестве. И это было хорошо. Но Фрэнк считал, что больше у него ничего не будет. И вот теперь… он прижался лбом к холодной стене.

Совершенно неожиданно. Да, Фрэнк с самого начала понимал, что с ними отправят надсмотрщика, но Брэка? Проклятие. Неужели они это заслужили? И не то чтобы они были смирными, безобидными людьми: они опасные преступники. Но, несмотря ни на что, несмотря на свою естественную склонность идти на крайности, несмотря на стремление винить других в собственных ошибках, несмотря на полное отсутствие внутреннего сдерживающего голоса, они более или менее стали сплоченной командой. Все они прошли отбор за право быть там, и пока они делают свою работу и не задевают умышленно друг друга за больные места, у них получается довольно неплохо. Когда база будет закончена, она станет достаточно большой, чтобы у каждого было свое собственное пространство. И нечастые встречи будут сравнимы со встречами соседей, живущих в одном многоквартирном доме.

Другой вопрос, смогут ли они продержаться так бесконечно долго? Конечно, к ним будут прилетать и улетать новые люди, базе со временем предстоит расширяться. Их маленькая группа разбавится, в конечном счете превратившись в экипаж, что будет не так уж и плохо при данных обстоятельствах.

Фрэнк приготовился ко всему этому. Приготовился стать примером того, как человек, совершивший ужасный проступок, в корне меняет свою жизнь. И вот теперь двойное откровение: никто на воле не знает его имени, и это, возможно, еще не конец. А это означает…

Его сыну, о котором он постоянно думает, не придется до конца своих дней гадать, что сталось с его отцом. Они смогут сидеть вместе во дворе и смотреть на маленькую красную точку, поднимающуюся над горизонтом, и, может быть, внуки захотят послушать о том, как их дед летал на Марс. Нужно просто быть сильным, остаться в живых и позаботиться о том, чтобы с Брэком ничего не случилось. Год в пути. Два или три года работы. Год на обратную дорогу. Не такая уж и высокая плата за нечто такое, что сможет сойти за свободу.

Сняв крышку с коробки, Фрэнк перебрал все, что лежало внутри. Несколько книг. Несколько писем от бывшей жены. Сев на край койки, Фрэнк перечитал столько писем, сколько смог, начиная с начала, когда в них были беспокойство и недоумение, и двигаясь дальше, наблюдая за тем, как все чувства постепенно иссякают и остается одно только холодное, агрессивное безразличие.

Она развелась с ним. Ну разумеется. Он сам недвусмысленно сказал ей сделать так, и она согласилась гораздо быстрее, чем он предполагал. Но он предал ее, не предупредив о том, что задумал. И если бы он любил ее сильнее, то, возможно, не совершил бы то, что совершил.

И тем не менее письма принесли утешение. Когда-то его любили. И он обладал способностью любить. Быть может, он снова полюбит, когда-нибудь в будущем. Было время, когда он знал, как это делать и на что это похоже.

– Немедленно прийти в строение два. Подтвердите.

– Подтверждаю. – Возможно, он последний раз услышал в ухе этот голос. – Это было здорово.

Взяв свою коробку, Фрэнк направился к строению два, перед которым выстроилась вереница микроавтобусов. Вечерний воздух был прохладным, а поскольку он дул со стороны пустыни, в нем чувствовался запах соли.

Здесь были и остальные, собравшиеся на ступенях в медицинский центр, каждый держал в руках картонную коробку Департамента исправительных работ штата Калифорния. Марси перевязала свою бечевкой. Были и «костюмы», но они ждали на противоположной стороне дороги. Если не считать наушников, заключенные были предоставлены сами себе.

Зевс, сидевший на ступенях «Банка крови», подвинулся, освобождая место Фрэнку.

– Достаточно?

– Сойдет.

– У меня плохое предчувствие. – Толстый палец Зевса вонзился в стенку его коробки, устроившуюся у него на коленях. – Все это слишком быстро.

– Я уже высказал свои возражения. Это ничего не дало. Так что нам просто придется терпеть, великан. – Ветер обдувал щиколотки Фрэнка. – Мы трогаемся в путь. На самом деле мы тронулись в путь, как только покинули тюрьму, но где-то кто-то держал в руке большие часы и вел обратный отсчет.