Ну, не мог же капитан предвидеть, что холоп улетит к Пожарскому, да ещё и засветит каблуком в глаз собственному хозяину?!

Дёмин, оценив ситуацию, грустно вздохнул:

– Хреновое дело, если мы с командующим армией отношения испортим. Скомандует князь нас всех под стражу взять, и адью.

– Не скомандует, – уверенно отозвался Морошкин. – В Смоленске покамест Шеин всем заправляет, а без его ведома никто нас под стражу брать не рискнёт. Вот коли Шеин отъедет, тогда да.

– Подожди-ка, а Пожарский так и сказал – мол, он воеводу в Дорогобуж поставить хочет? – спросил Свешников.

– Ну да, – подтвердил майор. – Дескать, власть законная нужна, нельзя самовольно города занимать, а только по указу государя.

– Но царского указа он вам не предъявлял?

– Нет, – замотали головами все трое.

– Вот где собака-то порылась! – обрадовался Свешников. – А ведь, похоже, Пожарский сам теперь в опалу попасть может.

– С чего вдруг? – удивились в один голос и Морошкин и Дёмин.

– А с каких это пор городского воеводу ставит командующий войском, а не царь? Ну и что, что Пожарский – воевода Смоленска? Насколько помню, даже в захудалые городишки только царь воевод мог ставить. Тем более, что коли государь вместе с войском, так он и является первым воеводой, а Пожарский – только вторым. Чтобы воеводу в Дорогобуж поставить царским именем, всё равно грамота от государя нужна.

После слов историка народ заметно повеселел. Кажется, атака со стороны правительственных войск им не грозит, а если по мелочи, то ничего страшного. А если Пожарский и вытащит всех на суд, то не факт, что царь примет его сторону.

Размышления господ офицеров были прерваны громким стуком в дверь. Павленко, как младший по возрасту, отправился открывать.

В горницу вошли два незнакомых человека. Судя по богатым кафтанам и саблям с позолоченными эфесами – люди непростые. Тот, что был чуточку постарше, церемонно поклонился присутствующим и заявил:

– Кто из вас боярином сербским, Олексием Дундичевым будет?

– Аз есмь, – отозвался Дёмин, отчего-то переходя на старославянский. – А с кем имею честь?

Видимо, вошедший был слегка удивлён, что его не узнали, но, справившись с изумлением, сообщил:

– Я буду боярином Чемодановым, вторым воеводой Московского полка, товарищем воеводы князя Пожарского. Велено мне тебя, боярин Дундичев, на Суд Божий вызвать.

– Ну, коли велено, так вызывай, – пожал плечами Дёмин.

– Князь Дмитрий Михайлович, за поруху своей чести княжеской, бил челом государю нашему, требуя выдать людей твоих ему с головой. Но государь велел передать, что не в его власти бояре сербские, потому-де князю Пожарскому самому придётся за свою честь мериться. Потому вызывает тебя князь Дмитрий на Божий суд, биться конным или пешим, любым оружием.

– Хорошо, – кивнул подполковник. – Биться будем пешими, на саблях. Где и когда?

– Время и место ты, боярин, должен назвать, – с лёгкой укоризной сказал Чемоданов.

– Значит, биться будем завтра, в полдень, у главных ворот, там, где площадь.

– В полдень? – с удивлением вытаращился посланник князя. – Так в полдень, боярин, в Преображенском соборе обедню станут служить.

– А ничего. Князь Пожарский меня на Божий суд вызвал, так вот, пусть вместо обедни саблей помашет. Ну, а Господь Бог пусть распорядится – кто из нас прав.

В полдень пятёрка собралась в самой просторной комнате дома. Последними пришли Воднев и Павленко. Игорь был грустный – только что дезинтегрировал в леске «Единорога».

Перед глазами всё ещё стояла просто душераздирающая для него картина – по команде с пульта управления бесколёсник весь заискрился холодным огнём, постепенно превращаясь в груду рыхлого пепла. Времени на уничтожение поболе ушло, чем потребовалось создавшему машину «зародышу». И все пятнадцать или двадцать минут капитан не отводил взгляда от уходящей в небытие боевой машины.

А Денис стоял рядом, посматривая по сторонам на всякий случай. Он и нужен-то был сейчас для того, чтобы приглядеть. В том числе и за расстроившимся другом. Сопроводить, в общем.

Когда они появились, Дёмин зыркнул на часы.

– Кажется, укладываемся…

– А что там за чел во дворе гарцует? – поинтересовался Денис.

– А вы как прошли? Он вас не видел? – удивился Морошкин.

– А мы огородами. Через чёрный ход. Но через щёлку в заборе видели, – ухмыльнулся Павленко.

– Правильно, – мрачно кивнул Дёмин. – Это он нас на Божий суд вызывает. Ждёт.

– А, вот оно что! – расплылся в довольной улыбке Денис. – Может, сходим? Накостыляем оборзевшим князьям напоследок?

– Никаких «напоследок»! – оборвал его подполковник и покосился почему-то на историка. Тот согласно кивнул. – Всё, вещмешки с амуницией на стол! И все поближе становимся!

Он водрузил на гору рюкзаков небольшую, чуть больше обычного смартфона, коробочку, переливающуюся огнями.

– Запускаю обратный отсчёт! – глухо скомандовал Дёмин. Пятёрка не просто сомкнулась вплотную вокруг стола, но даже чуть сгорбилась над ним, плечами нависла над рюкзаками.

Прибор звонко просигналил, через секунду ещё раз…

…Сотник Аким, посланный Пожарским к «сербам», в конце концов устал ждать на дворе. Спешился и самолично вошёл в дом.

– Эй, где вы там? – прокричал он в прихожей зычным, командным голосом. – Уснули, что ли? Или, чай, медвежья болезнь пробрала с перепугу?

Аким криво ухмыльнулся собственной остроте. Но ответом была тишина. Сотник нахмурился и прокричал ещё раз:

– Эй, хватит шалить! Выходи!

И опять только эхо отразилось от голых стен.

Тут уж Аким совсем осерчал. И быстро взошёл по лестнице.

Комната, куда он решительно шагнул, рукою придерживая саблю, была пуста. Только как будто сизый дымок курился под потолком. И пахло странно – как после грозы.

…Обыск дома ничего не дал. Сербы нигде не прятались. Чёрный ход дружинники нашли, но дверь была заперта на щеколду изнутри.

– Дивные дела… – повторяли воины, слоняясь по дому, переходя из комнаты в комнату, хлопая дверями, заглядывая в закутки, в шкапы, в сундуки, какие попадались на глаза. Ждали, когда сотник скомандует отбой. Но тот лишь ходил за ними следом, свирепо ворочая желваками да раздувая ноздри. Что он теперь скажет князю?! Упустил сербов!

…А «сербы» – в своём потоке времени – давно уже стояли под гулкими сводами просторного, знакомого до рези под ложечкой ангара.

– Ну теперь мы дома! Дома! – не удержавшись, гаркнул Павленко, так что эхо заметалось вокруг. Залился смехом от радости. – Дома!

Дёмина тоже распирали эмоции. Вот же… не первое возвращение, но как же это здорово! И как не поддаться охватившей всех эйфории?!

Он с трудом нашёл в себе силы собраться и скомандовать общее построение, а потом прошёл вдоль шеренги спецназовцев, где даже Свешников оказался на высоте, демонстрируя выправку за которую было бы не стыдно даже унтеру времён Николая Первого или павловскому гренадёру.

К горлу подкатил комок.

– Товарищи офицеры, – чуть надтреснутым от волнения голосом произнёс Дёмин, – объявляю вам благодарность за успешное выполнение поставленной боевой задачи!

– Служу России! – молодцевато рявкнул строй.

А в ангаре уже появился капитан Тузов. Судя по его слегка ошеломлённому виду, случилась какая-то нештатная ситуация. И было непонятно, к хорошему это или к плохому.

Он козырнул по-уставному и тихо объявил:

– Товарищ подполковник, генерал вызывает вас к себе. Разумеется, сразу после того, как вся группа пройдёт санобработку.

Дёмин кивнул.

– Понял.

Тузов ещё раз оглядел спецназовцев и ушёл, оглядываясь через каждый шаг.

– Чего это он? – не понял Денис.

– Да видать, изменились мы, – предположил Свешников.

У Дёмина была своя гипотеза, но озвучивать её вслух он не стал. С таким выражением лица только оживших покойников встречают.