И, наконец, в сторону обоза выбежало человек шесть. Один из них упал, показав между лопаток стрелу, а остальные помчались к телегам. Видимо, граната их напугала больше, нежели превосходящие силы противника.

– Живьём брать! – проорал историк, становясь на одно колено и целясь из автомата в ноги наступавшим.

Его опередил выстрел из мушкета.

После того как густой вонючий клуб порохового дыма рассеялся, стало видно, что сразу трое нападавших выведены из строя. Верно, оружие было заряжено не то камнями, не то дробью. Стало быть, ранения не смертельные, но болезненные.

Забросив автомат за спину, Свешников ринулся вперёд, намереваясь перехватить одного из бегущих, рожа которого показалась знакомой.

Но опять-таки его опередили: один из стрельцов, ловко приняв сабельный удар на мушкетный ствол, отмахнул клинок, а потом с разворота двинул прикладом в лицо нападавшего. Второго, ещё не очухавшегося после вспышки, просто повалили на землю, и теперь ему старательно крутили руки.

Свешников огляделся. Кажется, теперь всё в порядке. Трое раненых корчатся на земле, ещё один зажимает обеими руками разбитое лицо, одного уже повязали.

А из лесочка тем временем выходили Дёмин и Филимон, подталкивая перед собой ещё трех пленных. Значит, тут пятеро, да там трое. Это что же, в засаде было всего восемь человек?

А, ещё про того, что стрелу получил между лопаток, забыл. Но всё равно, даже девять – маловато.

Ладно, сейчас командир придёт, уточним.

Покамест историк решил глянуть – а что же тут за знакомец? Или показалось? Подойдя к нему, Свешников присел, чтобы рассмотреть лицо поближе.

Но тот вдруг встрепенулся, опрокинул историка наземь и вцепился ему в горло мёртвой хваткой.

У Алексея Михайловича уже начало темнеть в глазах, как внезапно хватка ослабла, а мужик молча повалился набок.

За его спиной стоял возчик, «отоваривший» душителя чем-то тяжёлым – не то обухом топора, не то ещё чем-то.

Отдышавшись и помассировав горло, историк пробормотал:

– Вишь, опять я тебе должен.

А ведь убитого теперь не спросишь – кто такой, и зачем в засаде сидел?

 В этот вечер с обустройством на ночлег изрядно припозднились. Лагерь начали разбивать уже в сумерках.

Пока Филимон колдовал у котелка, Дёмин отошёл в сторону, чтобы пообщаться по рации с Морошкиным и остальной братией.

Разговор был недолгим, но, судя по всему, нехорошим. О том, что Налимов оказался предателем, Дёмин со Свешниковым узнали пару дней назад из переговоров с Морошкиным.

Не сказать, что очень этому удивились (мужик был скользким, фамилию свою оправдывал), но всё равно, было неприятно, словно какая-то заноза засела. Всё-таки Налимов был одним из тех, кто первыми пошёл за спецназовцами, – а вот на тебе.

– И что нового? – поинтересовался Свешников.

– Морошкин сказал, что Налимов в переговорах с «Бондом» засадой хвастался, – усмехнулся подполковник. – Мол, послал он за нами верного человечка со товарищи, при двух самострелах. Велено нас недалеко от Смоленска перехватить.

– Мог бы, паразит, и пораньше рассказать, – заметил Свешников. – Чего же это он? Засада два дня назад была.

– А что бы это изменило? Ну, узнали бы мы о засаде, и что? Время и место всё равно неизвестны. Но вполне возможно, что Налимов догадался, что засада уничтожена. По идее, ему должны были доложить о результатах. Сколько времени на это нужно? День-два, не больше. Налимов понял, что всё сорвалось, но шефу о том докладывать не стал.

– Имитация бурной деятельности?

– Всё может быть, – пожал плечами командир. – Возможно, ему поставили задачу сорвать нашу встречу с Шуйским. Он попытался. Затея сорвана, но докладывать об этом он не спешит. Классика. Если бы удалось нас убить, доложил бы своему шефу немедленно, а если сорвалось, то зачем спешить? Потянет резину денька два, а за это время всё может произойти.

– Тоже верно, – согласился историк. – Кстати, командир, а не пора ли Налимова за жабры брать? Понимаю, есть надежда, что он нас на «Бонда» выведет, а если нет? И «Бонда» не возьмём, и Налимов ноги сделает.

– Морошкин считает, что можно его ещё немножко попасти. Приглядывают пока за Налимовым, сбежать не должен.

– Так можно же его повязать, а самим радиоигру затеять. Я читал когда-то, что в сорок втором году немцы своего агента в Вологодскую область запустили, чтобы тот восстание среди военнопленных поднял, а тот не то НКВД, не то СМЕРШу сдался. Так СМЕРШ целый год с немцами игру вёл, деньги, оружие и боеприпасы просил, а те всё аккуратно скидывали самолётами. Понятное дело, что всё это добро нам очень даже пригодилось.

– Так, вишь, товарищ старший лейтенант, времена нынче не те. Во время Великой Отечественной передачи морзянкой шли, а теперь голосовые сигналы. Кто знает, какой пароль будет на случай провала? Это вам не пропущенная точка в конце передачи.

– И потом, – добавил подполковник задумчиво, – нет никакой уверенности, что Налимов там единственный крот и за ним никто не присматривает. У «Бонда» может оказаться на месте ещё один источник, и тогда радиоигра запросто может выйти нам боком…

– Ну, господа шпионы и разведчики, вам виднее, – согласился Свешников. – Я человек гражданский. Как товарищ полковник скажет, так и будет.

– Кстати, а самострелы, арбалеты то есть, мы куда дели? – вспомнил вдруг Дёмин.

Свешников только пожал плечами. Вот уж о чём о чём, так о трофеях, оставшихся после нападения бандитов, он думал меньше всего. Тем более – о каких-то кустарных самострелах.

Помнил, что там был самый обычный набор – дубинки, топоры… Вот если бы там было что-то стоящее, тогда бы заметил. Вполне возможно, что арбалеты прихватил кто-то из хозяйственных возчиков. Ну прихватил и прихватил.

Первым заступил на дежурство Дёмин.

Не поленившись, обошёл лагерь по периметру, высматривая, не нарушает ли кто-нибудь его приказ о запрете хмельного. К своему удивлению, нарушителей не обнаружил. Что ж, может, кто втихаря и пропустил чарку, но коли это не приобрело массовый характер, то ничего страшного.

Кони пасутся, часовой стоит. Можно бы и лечь спать, позволив Свешникову и Филимону спокойно провести ночь, но подполковник отчего-то нервничал. Не так чтобы чрезмерно, но всё-таки что-то мешало командиру группы специального назначения успокоиться.

А подполковник, привыкший доверять своим чувствам, отдежурив свои часы, решил, что следующего по очереди он будить не станет, а «добьёт» эту ночь сам. Ну, а завтра, если всё будет нормально, можно подремать и в седле, или вообще обойтись без сна. Всё-таки не первая бессонная ночь и, к сожалению, не последняя.

Августовские ночи тёмные, и потому Дёмин прихватил на дежурство «секретное оружие» – электронный бинокль ночного видения. Это был один из подарков «другороссов». В отличие от армейских «тепловизоров», этот был гораздо компактней, меньше театрального бинокля. Теперь время от времени подполковник обозревал окрестности.

В ожидании время тянется медленно. Дёмину уже и самому захотелось спать, и он чуть завистливо начал посматривать на мирно храпящих Свешникова и Филимона, на стрельцов, сменявших друг друга на карауле и укладывавшихся спать под телеги. Часы Дёмин уже давно не носил, но в силу привычки косился на запястье, зная, что большая стрелка сейчас бы показывала восемь минут, а маленькая – три часа ночи. Собственно, самое удобное время.

– Воевода, ты вправо глянь, – услышал подполковник шёпот Филимона.

Хорошо, что у командира группы были крепкие нервы, а кто другой бы сейчас бинокль выронил.

Дёмин перевёл ноктовизор вправо, куда указывал охотник, обходившийся безо всяких технических наворотов. И впрямь – метров за триста можно было рассмотреть зеленоватые силуэты ползущих к обозу людей. Поводив биноклем, подполковник насчитал около двадцати движущихся фигур.

Тронув за плечо Свешникова, подполковник прижал к губам палец, а потом кивнул вправо.