– Да что же ты делаешь? – возмущался тот. – Сама же сказала: вон, мол, как Васька уйдет.

– Это для меня он Васька, а для тебя – князь Василий! – отрезала княгиня.

– Эх ты, княгиня… – угрюмо произнес боярин.

– Ну, Егорушка, миленький, – зачастила княгиня. – Ну, сам понимаешь, не время сейчас. Да и к тому ж (легкая пауза) у меня это самое, женское…

– Врешь ведь, небось? – с недоверием в голосе процедил боярин.

– Вот те крест не вру! С утра еще занялось… Вот как только пройдет, так сразу.

– Эх, Евина дочка, – грустно произнес боярин. – А как пройдет, так опять с Гаврей своим тетешкаться будешь, а меня побоку…

– Ну, дурачок ты мой, я же тебе говорила… Силен Гаврила Мстиславич со боярами своими, да и дружинников у него поболе, чем у нас с тобой. Да и бой огненный.

– А коли силен, так и надобно тебе под него ложиться?

– А вот тут, боярин, ты мне не указ. Ты мне не муж венчанный, да и у самого у тебя рыло в пуху. Жена твоя в тереме сидит, а ты к вдовой бабе пристаешь.

Из динамика раздался какой-то хрип. Не то боярин с горя зарычал, не то на «жучок» наполз таракан. Потом звуки затихли.

Воднев, повинуясь взгляду командира, взял у Свешникова планшетник и принялся «колдовать» над клавиатурой. Видимо, переключился на другой жучок.

Вновь полился звук. Кажется, ничего важного не пропустили.

– …князь пришлый со дружиной как пришел, так и уйдет, а нам с тобой жить. А пока не ушел, надобно у него прознать в чем секрет огненного боя.

– А как же узнать-то? – хмыкнул боярин. – Они со своим оружием денно и нощно не расстаются. Сколько я их выманить пытался! Думал, кинутся сломя голову, дверь не запрут… На дубину эту стоеросовую, кобеля их главного, засаду устраивал! Вышку велел поджечь… ну, что в мунгалов огненные шары метала. Впустую. Только вои зазря сгинули. И уж опосля, когда мунгалов они бить поехали на санях своих смрадных, подослал к ним в покой людишек. Только самозванцы не все, вишь, уехали. Наткнулись там люди мои на старика ихнего, что в летописях лучше мниха понимает. Но мнихи с огнестрельными трубками не сидят. А у этого такой же на столе, а палит он не хуже прочих. Так не солоно хлебавши назад повернули…

Свешникову пара секунд потребовалась, чтоб переварить информацию. А потом он взорвался:

– Это я старик?! Да мне и полтинника еще нет!

– Вот зараза! – перебил его Павленко. – Бл… нашёл! Сам-то кто? Витус Служкин, что ли, толстовец сексуальный?!..

– Эк он тебя, зацепил, аж зарделся! – подметил Морошкин ехидно. – А ты, небось, себя юным Вертером мнил… А враг, он не дремлет, видит наши слабые места…

– Я у него слабое место тоже сейчас найду! Омлет собью! Патрон на него пожалел…

– Да замолчите вы, дайте дослушать! – недовольно буркнул майор, но историк замахал руками:

– Да там уже все, сейчас Егорий прощаться будет.

– Подожди! – ледяным тоном произнес майор, и Свешников притих.

– Ну, прощевай, боярин, – послышался голос княгини. – Говорю тебе: узнавай, в чем секрет огненного боя. Посмотри, кузнецов поспрашивай.

Было слышно, как мнется боярин, и уже напоследок он начал выкладывать:

– Так спрашивал уже. Они говорят – не смогут они такую штуку выковать. Уж больно тонкая работа. Один даже в руках подержал, осмотрел. (На этом месте Демин свирепо посмотрел на соратников – кто давал оружие в руки постороннему? Все взгляды сразу же скрестились на бедном Свешникове, который жестами пытался показать – мол, чего это, чуть что – так он виноват?) Говорит – нет, не сделать. Вроде как палка стальная, в ней дыра высверлена. А где такое сверло найти, чтобы сталь сверлило? Я уже приказал Онфиму – он в Кузнечной слободе самый толковый, трубу побольше отлить. Штук нам таких не сделать, какие у князя с собой, но мы тут с купцов одним покумекали – речет, в Китайских землях что-то похожее есть. Забивают в бамбуковую трубку черную смесь (из серы с чем-то ее делают), а потом в воздух стреляют.

– Ты иди, иди боярин, – напутствовала княгиня. – Я в этих мужских делах все равно не понимаю. Ты мне главное – секрет огненного боя добудь. А там уж я твоя…

Было слышно, как скрипнула дверь за ушедшим боярином. А дальше, к общему веселью, голос княгини произнес:

– Дуська, ты Егория проводила?

– Проводила, матушка. Не изволь сумлеватьси.

– А в терем княжий ходила? Что, спит еще князь наш?

– Спит, как есть спит, – снова отозвалась служанка. – Как с утра заснули все, так и спят. Велеть разбудить?

– Да ты что, дура? Устал князь, умаялся. Дождись, а как проснется, ко мне веди. Скажи ему, что скучает княгиня…

Демин уже открыл рот, чтобы предложить начать обсуждение услышанного, как в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, створка распахнулась и в нее всунулась морда одного и ратников, стоявших на страже:

– Там это, князь Гаврила… холопка от княгини. Грит – коли князюшка проснулся, так пусть он к княгине идет. Дело, мол, есть, важно!

Капитан Морошкин сидел у себя в каморке, ещё более тесной, чем комната «князя», листал карманного размера блокнот в потёртых корочках из кожезаменителя, отмечал что-то в старых записях, тут же заполнял свежими пометками, краткими, похоже, шифрованными, непостижимыми, подобно китайской грамоте, для стороннего наблюдателя.

Капитан любил и уважал современные планшеты, нетбуки, ноутбуки и стационарные компы, но в походе доверял мысли только вот этому блокноту.

«У блокнота аккумулятор не сядет, – пояснял он излишне ретивым сторонникам прогресса, с ходу обвинявшим капитана в ретроградстве, – и страница, если даже порвётся или намокнет, всё, что было написано, прекрасно сохранит. А если понадобится уничтожить записи: чирк спичкой, развеял пепел по ветру и всё, как не бывало… Ни одна зараза не восстановит!»

Он даже напевал что-то себе под нос, явно довольный самим процессом; слегка щурил глаза, а иногда строил хитрые гримасы. Морошкин находился в полном одиночестве и мог дать волю некоторым вполне человеческим слабостям. Тихо, спокойно, никто не мешает – чего не попеть?

И всё же довести песню до конца не удалось: в каморку без стука ворвался Варвар. Вот так вламываться к людям, без предупреждения, это было для него типично.

Павленко хоть и пригнулся на ходу, но всё равно чуть не сшиб своим горшкообразным блестящим шлемом притолоку. При этом он орал:

– Тревога! Где князь? Тревога!

– Ты с какого… сорвался? – удивлённо спросил капитан.

Спросил негромко, чуть не полушёпотом, будто рядом спал кто-то, до этого страдавший бессонницей трое суток и только-только смеживший веки, будучи сражённым благодатным сном; спросил не поднимаясь с места, лишь укоризненно подняв на Варвара прищуренные глаза.

– Тревога, тащ капитан! – снова гаркнул Павленко, уже несколько осипшим от ора голосом. – Новый тумен татар появился!

И снова поинтересовался:

– Где князь?

– Где-где… – ворчливо передразнил его капитан. – Сам не знаешь, что ли?

Он мотнул головой куда-то себе за спину.

– Не всё тебе одному кобелировать…

– А-а… – наконец прозрел запаренный Павленко.

– Бэ! Докладывай по форме!

Щёлкнув каблуками, Павленко вытянулся во весь свой коломенский рост.

– Товарищ капитан, во время барражирования беспилотника по периметру вокруг Козельска в радиусе пятнадцати километров была замечена многочисленная конная группа противника, направляющаяся с северо-запада в нашем направлении. В настоящее время «Кречетом» управляет страшный лейтенант Воднев. Страшный лейтенант Павленко немедленно отправился с донесением к командиру группы князю-майору Сергею Владимировичу «Гавриле» Демину! Жду ваших распоряжений.

– Мои распоряжения будут следующими, – молвил Морошкин, поднимаясь и в силу вечной привычки одёргивая на себе куртку, – собрать всю группу в «центре управления полётом». За исключением князя. Его беспокоить не будем. У него сейчас голова не тем занята…