Дёмин, конечно, хотел бы получить вотчину, чтобы именоваться боярином, но какая разница? Корни они пускать здесь не намерены, можно и помещиками побыть. Тем паче, что всё равно скоро «боярин» станет не званием, а придворной должностью. Или боярин только заседает в Думе, вроде нынешнего депутата? А может, это будет позже, при Михаиле?

Дёмин решил, что спросит об этом Свешникова.

– Куда государь повелит, туда и поедем, – твёрдо сказал он вслух, заработав ещё один одобрительный взгляд царя.

– Быть по сему, – решил царь. – Завтра же прикажу, чтобы вам поместья искали. Только не взыщите, бояре, коли они в разных местах будут.

Свешников и Дёмин поклонились, поблагодарив государя за оказанную честь.

– Пишет воевода Шеин, что Смоленск устоит, но подмога ему нужна, – сказал царь, кладя свиток на стол. – Ну так он ничего нового не сказал. Верно, мой ответ ему тоже известен? Что армию на Смоленск я послать не смогу. Ладно, коли к Покрову дню даточных людей соберу. Так без стрельцов-то какой от них прок? Сами знаете, что даточные люди – они то же самое, что мужики с дрекольем. А коли вместо дреколья пищали дать, так того хуже – друг друга и перебьют. Так и даточных-то откуда взять? Даточных по разряду ещё в прошлые-позапрошлые годы всех выгребли. Разумеете, бояре?

– Так точно, – встал со своего места Дёмин, едва сдержавшись, чтобы не щёлкнуть каблуками.

Царь, к счастью, на такую мелочь внимания не обратил. Или сделал вид, что не обратил?

– Ну, коли точно, да ещё и так, что прикажете делать, бояре сербские? Слышал, что вельми вы люди толковые. Может, совет какой дадите?

«Сербы» переглянулись, раздумывая – не издевается ли царь?

Может, это тонкая ирония? Хотя вроде и на самом деле Шуйский спрашивает совета. Что ж, очко в пользу государя.

– Разрешите? – подал голос Свешников.

Дождавшись царского кивка, историк начал:

– Слышал я, что воюют не числом, а умением. Так, государь?

– Так, – кивнул Шуйский, невесть откуда знавший поговорку, до возникновения которой было ещё добрых сто лет.

– Но верно и обратное. Коли умения нет, надобно числом брать. Думаю, государь, надобно ополчение созывать.

– Ополчение? – не враз понял Шуйский.

Потом до царя дошло.

– А, Земское войско, как в прежние времена, при князьях Московских да Тверских? Так оно хорошо было против таких же лапотников, как они сами. А супротив ляхов да казаков?

Свешников мысленно вздохнул. Вроде царь послание Шеина прочитал, да и так должен был знать военный расклад под Смоленском. Что же ему, как маленькому, всё объяснять?

К тому же Шуйский когда-то и сам армию в поход водил, и, как пишут летописцы, неплохо.

– Нам ведь что требуется? Нам нужно Смоленск от ляхов отбить. Если бы у Смоленска всё ляшское войско стояло, как месяц или два назад, то ополчение бы и собирать не стоило.

– Подожди-ка, боярин сербский, – поднял руку царь. – Понял я, что польского да литовского войска у Смоленска осталось с гулькин хрен. Что ополчение скорее для виду, а не для войны. Скажи-ка лучше, а кого мне воеводой назначить? Тебя? Или его? – кивнул царь на Дёмина. – Не обижайтесь, бояре, не пойдёт русское ополчение за вами. Чужие вы пока. Под Смоленском, конечно, себя хорошо показали, да Смоленск – ещё не всё Русское царство. Воевода мне нужен. Из рода древнего, хоть Гедиминович, хоть Рюрикович, да чтобы народ за ним пошёл. Где взять такого?

– Так чего его брать? Есть у тебя, государь, человек верный, воевода толковый. Дмитрий Михайлович, князь Пожарский. Кажется, из рода князей Черниговских.

– Пожарский? – переспросил царь.

Задумавшись, Василий Иванович поднялся с места.

Глядя на старшего по должности, поднялись и Свешников с Дёминым.

Шуйский прошёлся по комнате, похмыкал:

– Если ты про Дмитрий Михалыча, воеводу Зарайского, то правду говоришь, человек он верный. Знаю, что Ляпунов Прокопий его полдня уговаривал за Михайлу Скопина заложиться, чтобы племяшку моего заместо меня в цари протолкнуть, но отказался князь. И недавно, когда молодой князь помер, тот же Ляпунов уговаривал князя Дмитрия отомстить за смерть, но Пожарский присяге верен остался. Да, князь человек верный.

Увидев, что гости стоят, царь кивнул на скамью:

– Сидите, бояре, не вставайте. Привычка у меня такая есть – когда думаю о чём-то, так ходить начинаю.

Историк с подполковником смирнёхонько уселись, ожидая решения царя.

Дёмин украдкой показал Свешникову кулак – дескать, какого хрена вылез с непрошенной инициативой?

Алексей Михайлович только повел плечами, понимая, что надо было бы для приличия обсудить вопрос о Пожарском с командиром.

Дёмин бы спорить не стал, но положение обязывает.

Впрочем, вопрос о том, кто должен управлять войском, они не обсуждали. Фамилия Пожарского всплыла спонтанно. С другой стороны, а кто бы ещё на ум пришёл?

Свешников, хотя и был историком, но не настолько хорошим, чтобы знать всех остальных князей-бояр, способных возглавить войско.

Ну, а кого бы ещё вспомнили, кроме Пожарского?

Он, чай, в виде памятника на самой Красной площади стоит. А там, как известно, памятники кому попало не ставят!

– Умён князь Пожарский, верен, вотчинами за службу жалован. Как щас помню, в грамоте жалованной – писано, что осадную нужду терпел многое время, а на воровскую прелесть и смуту не покусился, стоял в твёрдости разума своего крепко. Из рода древнего – Рюрикович он, как я. Только не бывал Пожарский большим воеводой. Против Ивашки Болотникова бился, так там войско у него небольшое было. А в Зарайске у князя дай бог если полторы сотни стрельцов наберётся, да пушечного наряда человек двадцать. А коли ополчение собирать, так тут и тысячей не обойдёшься. Тыщ пять надобно. Управится ли князь с пятью-то тыщами? – спросил царь с сомнением, а потом уселся на табурет и пристально посмотрел на Свешникова.

Дёмин решил, что и ему пора вмешаться в разговор.

– Если он с полутора сотнями управляется, так и с пятью тыщами управится, – твёрдо сказал Дёмин.

– Может, и управится, – не стал спорить царь. – Но есть у князя Дмитрия одна черта – честен он сверх меры. И с честью своей, будто…

Дёмин со Свешником уже ждали, что царь скажет – мол, Пожарский носится с честью своей, как дурень с писаной торбой, но тот выразился более дипломатично:

– …как с вазой хрустальной носится. Ну, а коли придётся какую пакость врагу учинить? Что же тогда, честь княжеская не позволит?

– А почему бы, государь, тебе самому войско не возглавить? – предложил историк. – Ты, как я помню, воеводой Большого полка был, когда царь Иван на Новгород ходил. И Димитрия Самозванца лупил.

– Тебе лет-то сколько? – поинтересовался царь, слегка нахмурившись. – Разумею, что тебе лет тридцать пять, не боле. Откуда ты можешь помнить, что при царе Иване Васильиче было?

Свешников смутился, но ему на помощь пришел командир:

– Не серчай, государь. Мы, сербы, иной раз по-русски неправильно говорим. Верно, боярин другое сказать хотел. Так, боярин Алекса?

– Истинно так, – закивал Свешников. – Хотел сказать, что в Сербии про тебя знают. Слышал я, что русский царь сам полки водил, воеводой был умелым. Вот, одно хотел сказать, а другое вылетело.

Похоже, царь таким ответом был удовлетворён. И в самом-то деле, сербы – они сербы и есть, что с них взять? Тем более, как ни крути, а из уст иностранца прозвучал комплимент, что всегда приятно не только женскому полу, но и божьему помазаннику.

– Ну, на Новгород полки водить – много ума не надо было. Да и Лжедмитрия не я бил, а князь Мстиславский, – усмехнулся царь.

Свешников и Дёмин переглянулись. Не ожидали они такой скромности от государя всея Руси. В один миг Шуйский сильно вырос в их глазах.

– Ладно, господа бояре сербские, – поднялся царь с места. – Подумаю я над вашими словами, обмыслю. Со Смоленском решение день-другой потерпит. Как решу – так боярину Шеину письмо отправлю.