– Блин! – ругнулся Воднев. – Да ведь там же Онфим! Никак, по нужде вышел?

Он резко затормозил, пропахав полем грунт под бесколёсником. Его и сидевших рядом товарищей удержали в креслах ремни. Но защитным полем «Единорогъ» коснулся не ожидавшего такого появления Жданова и сшиб его с ног.

Денис выскочил из машины с автоматом в руках.

– Где Андрей? Говори! Что с Андреем? – рыкнул он, наставив оружие на барахтающегося в грязи Онфима.

– Ляхи, дак ляхи его забрали! – лепетал тот, размазывая по лицу сопли с земляною жижею пополам.

– Ляхи? А ты где был? Куда они его повезли?!

– Туды, туды! – Онфим махнул рукой себе за голову.

Денис поднял глаза и в быстро светлеющей дымке различил пару-тройку конников, неспешно удаляющихся в сторону ближайшего польского лагеря. У одного как будто тюк был брошен через седло. Да нет, не тюк – человек, с руками и ногами!

– С этим что? – коротко спросил Игорь.

– Да известно что, – огрызнулся Денис, почти в упор выстрелил Онфиму в голову и прыгнул в машину. – Ходу!

«Единорогъ» бесшумно взял с места.

– Зря ты, – бросил Игорь. – Из него можно было вытянуть, с кем он ещё связан…

Денис набычился, сам понимая ошибку. Обычное, присущее ему в боевой обстановке хладнокровие покинуло его в тот момент. Извинить могло лишь то, что речь шла о жизни товарища. Ну и предательство сыграло свою роль – к предателям Денис испытывал просто физиологическое отвращение и, когда стрелял в Онфима, словно давил мерзкую гадину.

Через секунду-другую бесколёсник нагнал кавалькаду. Для всадников всё произошло неожиданно.

Лёгким, плавным движением машины Игорь сбил с ног замыкающего коня, затем другого и преградил путь третьему, через седло которого был переброшен связанный Морошкин. К счастью, конь не поднялся на дыбы, а, повернувшись боком, остановился.

Выскочивший из бесколёсника Денис на ходу застрелил обоих поляков, придавленных скакунами, пытавшихся вырваться из-под их тяжести и подняться на ноги. Забросив автомат за плечо, подхватил Морошкина с седла, положил на задние сиденья.

– Жив?

Морошкин в ответ застонал.

– Ходу обратно в лес! – крикнул сидевший на среднем, бывшем месте Онфима Свешников. – Как он?

– Эти сволочи его избили – места живого нет! – сказал Денис.

– Ничего страшного – поставим на ноги. Нужен медицинский чемоданчик! С его помощью и мёртвого поднять можно, – подбодрил товарища Свешников.

– Секундочку! – объявил Денис, оживляя орудийный пульт.

Машина уже разворачивалась, но и пушка у неё на крыше пришла в движение, начала свой поворот.

– Что такое? – недовольно спросил Воднев.

– Вижу цель! – весь сияя, изрёк Павленко. – Вражеская батарея! Не та ли самая, что вчера вела огонь по крепости?

– У нас нет времени, Денис, – буркнул Воднев.

– Ты же сам говорил, что, когда найдём Андрея, будет можно! – с ребяческой плаксивостью возразил Денис. – Эх, жаль, не на линии огня выстроились! Одним бы ударом!

– Да и так одним ударом! Бей по средней! – рубанул Воднев.

Денис нажал на спуск. И опять свет померк внутри салона «Единорога». Машина дрогнула, у экипажа разом заложило уши. А когда окна снова просветлели, стало видно, что бугорок, где только что стояла польская батарея, перечёркнут длинной дымящейся расселиной. По краям торчали обломки лафетов, брусьев разрушенного эскарпа. Две крайние пушчонки и впрямь разметало в стороны и перевернуло.

Морошкин позади снова застонал.

– Всё! Ходу! – проорал Воднев и втопил акселератор, что называется, до полика, так что сидящих вдавило в кресла, а лес понёсся навстречу машине с чудовищной скоростью.

В «штаб» Морошкина внесли буквально на руках, с такой осторожностью, словно малейшее движение могло оборвать его жизнь.

– На лавку кладите, – распорядился Дёмин, который уже по рации успел получить детальный доклад о происшествии.

– Онфим, гадёныш, предателем оказался, – еле приоткрыв заплывшие глаза, прошептал Морошкин.

Его мутило, голова шла кругом, к горлу подступала противная тошнота. Хотелось вырубиться, отдаться стремительно нарастающей слабости, однако Морошкин волевым усилием заставлял себя держаться.

– Мой косяк, не расколол его сразу. Будет впредь наука…

– Погодь, майор, потом обо всех раскладах поговорим. Как себя чувствуешь? – остановил друга подполковник.

– Бывало и лучше, – признался тот.

Морошкин немного помолчал, собираясь с чувствами, чтобы высказать мучавшие его всю дорогу слова:

– Командир, извини, что так получилось. Не хотел тебя и ребят подвести…

– Онфим, сволочь! – выругался Павленко. – Он тебя бил?

– Не, он, наоборот, за ценность моей драгоценной шкурки переживал. Это уже поляки расстарались. Прямо в раж вошли. Видать, крепко мы им насолили, – майор попытался засмеяться, но тут же охнул и схватился за бок.

– Михалыч, – позвал Дёмин. – Чемоданчик неси. Посмотрим, как далеко ушла передовая медицинская наука. Эх, рентген бы сделать…

– А я тебе и без рентгена скажу, как бывший медик, – заплетающимся языком произнёс Морошкин. – Сотрясение мозга и перелом пары рёбер. Ну и прочие ушибы, но это так, по мелочи.

В этот момент появился Свешников, на ходу пытаясь открыть заветный чемоданчик трясущимися руками.

– Михалыч, успокойся, – попросил Дёмин. – И, прежде чем начнёшь товарища майора всякой гадостью пичкать, внимательно прочти инструкцию к препарату, причём желательно не один раз.

– Да нет там никаких препаратов! – встрял в разговор Воднев. – Контактные пластины на больные места накладывают, прибор на молекулярном уровне действует. Практически как в эпопее Звягинцева[20]. Не читали, что ли? Да я ведь с гомеостатом чемоданчик уже сравнивал, когда в теории его осваивали…

– Читал, – кивнул Дёмин. – Только до конца осилить не смог, особенно когда в сюжете параллельные ответвления как тараканы расползлись.

– Что же тогда с вылазкой в Смоленск делать? Кого вместо Анатольевича к Шеину пошлём? – спросил Свешников, наконец-то вытащив на свет божий ещё один подарок «другороссов». – А чего гадать? – пожал плечами Дёмин. – Тебя и отправим.

– Когда? – осознав серьёзность задания, историк невольно вытянулся чуть ли не по стойке «смирно».

– Ну, когда-когда… Сегодня. Детали обсудим чуть позже, когда Анатольевича подлечишь. Хотя стоп… – передумал Дёмин. – Сразу не попрём, проведём разведку по всем правилам. Мне, Михалыч, нужно не просто задание выполнить, а сделать так, чтобы все вернулись живыми и здоровыми.

– Да я и сам не против того, чтобы вернуться живым и здоровым, – нервно сглотнул учёный. – Ну, а пока вы насчёт разведки думаете, я с диагностики начну. Пусть аппарат установит тяжесть повреждений.

Контактные пластины представляли собой тёмные диски сантиметров десять в поперечнике. С прибором соединялись проводами. Одну пластину Алексей положил Морошкину на лоб, ещё две – на грудь. Поколдовал с клавиатурой прибора.

– Ага! Пишет, что пациент сейчас погрузится в глубокий сон.

У Морошкина и впрямь дыхание выровнялось. Лицо порозовело, разгладилось. Испарина сошла.

Зато со лба Свешникова, наоборот, потекли крупные капли пота, расплываясь на одежде влажными пятнами.

– Ты, Михалыч, расслабься. Одного я тебя в город не пущу, и провожатых из местных брать тоже не позволю. Оказывается, им тоже особой веры нет. С Павленко пойдёте. Денис! – громко позвал Дёмин.

– Я! – на полном автомате гаркнул Павленко.

– Доставишь товарища учёного в Смоленск, да так, чтобы ни одна волосинка с головы не упала.

– Есть доставить товарища учёного в Смоленск так, чтобы ни одна волосинка с головы его не упала! – отрапортовал спецназовец.

– Молодец, – с видимым удовольствием похвалил Дёмин своего подчинённого.

Знал, что Павленко умрёт, но приказ исполнит.

– Так, а ты, Михалыч, понаблюдай всё-таки за лечением товарища майора. Аппарат хоть и умный, но за ним тоже догляд нужен! – распорядился подполковник.