—Помню только что-то об обледенении его кораблей, что якобы они не смогли двигаться вперёд из-за ледяных парусов и штормовых снежных ветров. А ещё помню, —он вновь хохотнул, —что его позже сварили на обед папуасы.

—Первое верно, второе абсолютный абсурд. Никто его не съедал, по той простой причине, что племена местных аборигенов никогда не были каннибалами. Это всё грехи истории. Но это отдельная тема. – Георг отмахнулся, будто отгоняя несуществующую муху. – По возвращении Кук заявил, что если Южный континент и существует, то он находится вблизи полюса и не представляет никакой ценности. Это было уже что-то близко к правде.

Наконец, когда на рубеже XIX и XX-го веков была найдена знаменитая карта из архива турецкого султана XVI-го века Мухидзина Пири Рейса – начались странности и загадки: Антарктида на ней была изображена без ледникового щита!

—Так вот ты над чем всё время корпел за столом библиотеки! – весело констатировал Пауль, словно только сейчас понял смысл уединения своего друга в архивах библиотеки подземелья. – А я всё думал – над чем ты так добросовестно работаешь каждый день. Смотрю – карты какие-то, циркуль, транспортир, линейка…

—Да. Представляешь! Именно там я её и обнаружил.

—Кого?

—Карту! Оригинал!

—А почему ты решил, что это именно оригинал?

—По состоянию пергамента, умник! Он был древнее нас с тобой в десятки раз. Не забывай, что эти архивы во льдах были собраны со всех, порабощённых нами стран. Просто награблены, если формально выразиться. Мне попадались фолианты XVII-го и даже XVII-го веков. А уж сколько древних папирусов и манускриптов – так вообще не перечесть! Я ж тебе говорил – по своей ценности эта библиотека сопоставима с американской библиотекой Конгресса или, тем паче, с Александрийской, исчезнувшей по воле вандалов в бушующем пожаре. Там было всё! Всё наследие прошлых веков нашей истории. А здесь, точнее, подо льдами, Губеры сохранили, классифицировали и систематизировали большую часть из того, что дошло до нас в виде реликвий и древних артефактов со всех концов Европы, Междуречья, Месопотамии, Древней Скандинавии и Северной Африки, —собственно говоря, там, где побывали наши «доблестные» войска. Но это я отвлёкся, не перебивай меня глупыми вопросами.

Георг в шутку нахмурился, затем, ухватив утраченную мысль, воодушевлённо продолжил:

—Возможно, когда наши с тобой внуки полетят в космос, —а я верю, что это будет весьма скоро, —они увидят с высоты запредельной стратосферы точные очертания материка, на сто процентов совпадающие с картой Пири Рейса.

—Ага, —вздохнул Пауль. – Это будет только в том случае, если мы выиграем войну. В противном случае, в космос полетят либо русские, либо американцы – у них сейчас есть все предпосылки для этого. Видал у русских под Москвой реактивные «катюши», как они их называют.

—Видеть, конечно, не видел – мы с тобой там не бывали, —а вот слышать – слышал. Знаю, что они реактивные, а это уже первая ступень к освоению космоса. Сначала межконтинентальные, затем стратосферные, а позже и орбитальные.

—Вот-вот. Только если мы войну проиграем, то будем провожать первых пилотов в космос, сидя за решёткой: хоть я за всю войну не убил ни одного противника, однако я всё же унтер-офицер Военно-Морских Сил Германии, да ещё и член НСДАП.

—Не ты один, —обобщил Георг. – Сейчас не об этом. Слушай дальше. Записи Пири Рейса говорят о том, что карта якобы составлена на основе материалов эпохи самого! – повторяю – Самого Александра Македонского. Мне Губер говорил, что прошлые наши караваны, начиная с самого первого, находили останки галеонов и фрегатов XVI-го и XVII-го веков – где-то на побережье. Наши с тобой предшественники из прошлых экипажей, кроме обломков кораблей находили также ножи, истлевшую одежду и предметы кухонной утвари всё тех же средних веков. О чём это говорит?

—Это тебе Губер рассказывал? Интересно, кто из них? – оскалился Пауль в широченной улыбке. – Ты их что, различал?

—Нет. Просто библиотекарь. И, естественно, по секрету. Помнишь, мы перед отплытием давали подписку о неразглашении всего, что касается Антарктиды и её подземелья? Присягали фюреру.

—Помню, —отмахнулся Пауль. – Нас потому и выбрали, как самых благонадёжных. Помнится, как СС отбирали и отсеивали самых молчаливых, с порядочной репутацией. – Пауль на секунду умолк, затем, как всегда, хохотнул. – Чего не скажешь обо мне. Какая к чёрту у меня репутация? Если бы не ты и не твой дядя Карл, сидеть бы мне сейчас в окопах России и кормить вшей, называя их Иванами. Я же своей болтовнёй попугая могу довести до обморока!

—Ты помалкивай об этом, особенно когда вернёмся назад. Даже Гертруде ничего не говори – я имею в виду насчёт фамилии Дениц. Дядя за тебя поручился, так что будь любезен, не подводи его. Просочится какая-нибудь информация, что ты благодаря ему попал в пятый караван,—и считай ты уже на Восточном фронте —а я прицепом с тобой, разумеется.

—За кого вы меня принимаете, герр Георг? – напыжился Пауль.

—Ладно-ладно, —улыбнулся друг. – А ты знаешь, Губер мне ещё кое-что рассказал по секрету.

В это время дежурный офицер очнулся от дрёмы и обвёл взглядом рубку. Всё было тихо, лодка шла своим ходом, радист сидел в наушниках, сонар, за неимением посторонних звуков, разгадывал какой-то ребус, а рулевые болтали о чём-то, лишь изредка бросая взгляды на показания глубины и курса маршрута. Это, пожалуй, была одна из самых спокойных вахт у обоих друзей. Только один раз сонар встрепенулся и прислушался к звукам извне, однако это была просто стая китов, проплывающая в километре от каравана. Лейтенант зевнул, бросил взгляд на часы, подмигнул Паулю, и вновь погрузился в дремоту. До конца вахты оставалось ещё полтора часа.

—Так что он тебе сказал по секрету? – подмигнув в ответ, поинтересовался любопытный любитель кистепёрых рыб. Он так и не сумел во время карантина выбраться на поверхность, чтобы полазить по ледяным скалам в поисках останков доисторической панцирной рыбы, о чём, впрочем, нисколько не жалел – забот на базе хватало и без того. А ну-ка: в карты поиграть, шары покатать, пиво распробовать – и, причём, все сорта. Единственное, о чём он жалел, так это об отсутствии в карантинном блоке каких-нибудь фройляйн, способных утолить его молодецкое влечение за неимением под боком верной Гертруды.

—Ты меня слушаешь? Или опять летаешь где-то в облаках?

—Я же уже спросил, —обиделся Пауль.

—А мне показалось… впрочем, ладно. Губер мне поведал о Новой Швабии. Секретный проект нашего фюрера. Там, где мы с тобой находились.

—Ну, об этом я слышал ещё в Берлине, эка новость… давай лучше ещё что-нибудь об Антарктиде.

—Да? Тогда, извольте, герр Пауль.

Однако в этот раз продолжения о ледяном континенте пришлось отложить. Вахта закончилась, и в рубке появились сменщики рулевых, радиста и сонара. Лейтенант сбросил с себя сонливость, передав дежурство следующему офицеру, а оба друга уступив место новым практикантам, отправились отдыхать в свои укромные спальные места.

№ 3.

Мотивацией отдыха и прогулки по побережью стала двухдневная запланированная стоянка в порту Диего-Суарес, всё ещё находившемся под эгидой Военно-Морских сил Германии и адмирала Деница в частности. После льдов Антарктиды приятели наслаждались типичной погодой южной двадцатой параллели и, сидя на побережье, созерцали все прелести Мадагаскара. Пауль давно оставил призрачную затею найти хотя бы жалкие останки кистепёрой рыбы и предавался сейчас мечтательным грёзам, обуявшим его, чем ближе он приближался к своей помолвленной Гертруде.

—Да, —мечтательно проговорил он, нежась под тёплым тропическим солнцем острова. – Пиво здесь, конечно, не такое, каким угощал меня Губер в карантинном блоке. Не умеют варить туземцы, чтоб их… Ни пены нормальной, ни пузырьков, ни вкуса солода. Ты только глянь на свет – компот какой-то! – он с сожалением отставил недопитый стакан.

Георг засмеялся и засмотрелся на дивную птаху, кружившую над высокой кокосовой пальмой.