— Мастер Такен, а вы ведь на улице не жили? В смысле, у вас дом был.

— Дом был. На улице в детстве не жил, если ты это имеешь в виду. — ответил он.

— Тогда вы с уличными порядками знакомы только с позиции наблюдателя?

— Если ты про то, что правит закон силы…

— Не только. А сказать я хочу то, что уличным пацанам, которыми ученики были совсем недавно, глубоко плевать на спасение мира. Их куда больше интересует, как бы самоутвердиться за счёт ближнего своего, занять место в иерархии повыше да получить соответствующие бонусы. В виде уважения, денег и баб. Деньги у нас здесь не выдают, тратить их не на что. Остаётся уважение и бабы. В общем, спасать мир, конечно же, важно, но порядок лучше наводить методами не столь возвышенными, которые работают здесь и сейчас. При всем уважении, Мастер.

— Здравое зерно в твоих словах есть. Что же… Раз такой умный вырос, то тебе и поручаю разрешить этот вопрос и уладить конфликт.

— Любыми способами, которыми сочту нужным?

— Постарайся никого не убивать и сильно не калечить, — с серьезным видом сказал он.

— Сделаю.

— Хорошо, надеюсь на тебя. Но скажи мне вот что… Эту ситуацию спровоцировал второй курс0 или она следствие того, что ты сорвался?

— Я думал об этом, — не стал я отпираться. — И нет, если вы думаете, что ситуация с Вологодскими сделала меня безумным, то нет такого.

— И тебе не хотелось выместить раздражение на учениках?

— Конечно, хотелось, — удивился я вопросу. — А кому не захочется? Но свои порывы я способен сдерживать. Кто же виноват, что они сами мне предоставили такой шанс, — развёл я руками.

Постаравшись, чтобы улыбка не выглядела совсем уж наглой.

— Если ты не теряешь присутствия духа и не собираешься дальше бросаться на учеников, тогда хорошо.

— Если потребуется, брошусь, — сразу предупредил я и уточнил: — Исключительно для блага коллектива, конечно же.

Такена эта формулировка повеселила. А глаза такие холодные-холодные. Аж поёжиться захотелось, но удержался.

— Ладно, — отмер он наконец. — Вердикт о твоей разумности вынесу по итогам урегулирования конфликтов.

Конфликты он сказал во множественном числе. Намек, что с Гатсом тоже надо конфликт решить? Так нет конфликта. Есть недопонимание.

— А сейчас надо решить вопрос с твоим развитием, — продолжил Такен.

— Внимательно слушаю, — собрался я.

— Ты закрепил основу, теперь можешь взять легендарный камень. Вопрос в том, какой. Ты боец ближнего боя, способный почти летать. Имеешь большой запас энергии. Если возьмешь первый добытый камень, тот, который позволяет создавать мощный, разрушающий луч, то значительно прибавишь в боевой мощи. К чему ты и стремился.

— Но… — уловил я, что это не единственный вариант, который мне предложат.

— То, какой ты камень выберешь, а да, у тебя есть выбор, — продолжил Такен, — определит твоё развитие на ближайшие два года. Первый легендарный нужно освоить полностью, и это не делается так быстро, как в случае с редкими и малыми. Повысить боевую мощь — отличный выбор. С этим всё понятно. Если не учитывать кое-что другое.

— Что? — спросил я послушно, когда Такен замолчал.

— Твоя чувствительность. Я прочитал отчёт. Ты начал чувствовать Колодец.

— И какой из этого путь развития следует?

Такен подался вперед, достал из ящика легендарный камень, тот самый, который тётя мне оставила, и положил передо мной. Он у него что, просто в ящике валялся? Специально перед разговором положил, для создания антуража?

— То, что я тебе расскажу сейчас, должно остаться между нами. Хорошо?

— Как скажете.

— Как ты знаешь, мы с Вологодскими знакомы давно. Забудем сейчас про твой конфликт с ними, постарайся абстрагироваться, — глянул он на меня внимательно. — Наша компания… А если быть точным, то я и Мария Гроза были амбициозными. Каждый по-своему. У Марии с ранних лет прорезался талант, который никак нельзя было объяснить. Она отлично чувствовала Колодец. Знала, куда стоит пойти, а куда лучше не лезть. Когда пора возвращаться, а когда поднажать. Наблюдая со стороны, это выглядело мистически. Будто она самая настоящая ведьма… Нет, не та, с которыми вы сталкивались. Речь про стереотипы прошлого мира. Женщина, с аномальной чувствительностью, очень везучая, которая выходила с добычей там, где другие, более сильные и опытные, погибали.

Слушать про Грозу было неприятно. Но интересно. Как бы парадоксально это ни звучало.

Ещё неприятнее было углядеть аналогии между нами. Но, опять же, интересно. Тем более, аналогии аж целых две. Я тоже Колодец начал чувствовать. Уж не из-за экспериментов ли? А вторая — та, что Мария пришла в крепость и суету навела, показав себя особой без тормозов. Как и я. Тоже суету навёл.

Но если у меня и было какое-то раскаянье по этому поводу, как-никак, мы братство, ученики свои парни, пусть и из другого набора. То сейчас, после слов о том, что это мы в кузнице живем, где из нас инструменты куют, совесть заткнулась.

Чем кузница от улиц отличается? Не знаю, какой там Такен смысл вкладывал, а для меня — ничем. По уличным же понятиям, я правильно на наезд ответил. Заявил свои права на главенство.

— Тогда это казалось обычным везением, — говорил Такен. — Да и сама Мария не распространялась о том, что именно она чувствует. Уже потом она разработала теорию, что у Колодца есть центр. Исток, как она назвала. Центр управления, который должен был дать возможность закрыть Колодец. Мы искали это место. Не нашли. Думали, что он находится где-то внизу. Нужно спуститься всего лишь пониже. Это ведь логично предположить, что Колодец — вертикальный столб, имеющий структуру слоеного торта, с дыркой в центре, — усмехнулся Такен. — Это не так. Вы это ещё не проходили. Помимо нашего спуска, есть и другие переходы. Двенадцатый ярус, так вообще, — Мастер достал откуда-то из недр стола стакан с чем-то янтарным и пахнущим алкоголем, отхлебнул и убрал обратно. — Его называют перекрестком. Оттуда ведут сотни входов-выходов. Представь себе скалу с кучей дырок. Которые постоянно меняются. Многие сильные легендарщики там сгинули. Просто не смогли вернуться, найти выход. Я и сам там чуть не потерялся, — припомнил Такен, смотря куда-то вдаль.

Он замолчал, то ли давая мне время обдумать сказанное, то ли сам вспоминая свои похождения.

— Колодец — это не тоннель. Это скорее лабиринт. Просто большинство ныряльщиков понятия не имеют, насколько сложна его структура. А Исток вполне существует, если верить Вологодским. Они до него добрались.

— Но Колодец не закрыли, — вставил я.

— Не закрыли. Оказалось, Исток исполняет желания. Ни желание Марии, ни желание Люция не подошло, чтобы защитить наш мир. Силу-то они получили. Но… — Такен развёл руками.

— А почему Грозе не привести туда толпу правильно мотивированных ныряльщиков? Что сложного?

— Да так, всего ничего, — хохотнул Такен. — У них этот путь занял тридцать лет. Они попали во временную аномалию, — пояснил он. — Также Мария уверена, что Колодец к Истоку больше их не пустит. Её талант не поможет. Можешь оценить иронию ситуацию? На наш мир надвигается катастрофа, Легион с каждым часом набирает силу, а мы тупо не можем добраться до места, где, возможно, скрывается решение проблемы. И надо же такому случиться, что я, читая отчёты, натыкаюсь на твои художества и узнаю, что ты, оказывается, тоже чувствуешь Колодец.

— О как.

— Возможно, — выделил Такен это слово, — твоя чувствительность связана с тем, что ты поглотил много энергии самого Колодца в ходе испытания. Настроился на него, так сказать. Это связано с качеством адаптации. Итог тех экспериментов, которые проводили Вологодские. Также, в теории, если ты полноценно освоишь камень адаптации, это твоё качество раскроется. Ну и да, камень сделает тебя почти непобедимым. Даст большую силу. Пусть это и не будет выражаться в разрушительных способностях.

— Вы предлагаете мне взять этот камень? — выделил я главное.

— Да. Но решать тебе. Заставлять не буду.