Я снова попыталась освободиться, но это была жалкая попытка.

— Какая знакомая ситуация, — проговорил он. — Только теперь не я связан. Однако я помню когда-то оказанную услугу. А ты, Николетт?

Данар одним движением вынул кляп из моего рта. Эта тряпка отдавала полынью, и я отплевывалась от горечи.

Заметила, что на тыльной стороне ладони мужчины рана, как от глубокого укуса.

— А вы с подружкой быстро бегаете, за вами не угнаться, — улыбнулся он, а его глаза горели страшным жаром. Казалось, они способны испепелить любого, кто в них заглянет.

Лили замычала. Ей тоже хотелось отделаться от кляпа. Но ее освобождать никто не спешил.

— Что тебе нужно, Данар? — Ладони вспотели, голова кружилась, но, как бы мне не было страшно, я должна думать о бабушке. Как ее отсюда вытащить? — Из-за тебя у меня больше нет дома. И моя бабушка… ей нужна медицинская помощь, она не может здесь находиться.

— Ей оказывают всю необходимую помощь, — взглянул Данар на Долорес, которая зажигала свечи, передвигаясь по гостиной. — И я обещаю, что бабушку мы не тронем. Если ты будешь хорошо себя вести. Ты мне нужна, Николетт.

Мужчина присел на корточки, глядя на меня своими ужасающими глазами, в которых плясало пламя свечей.

— Очень нужна. Как приманка. — Он встал и прошелся по комнате, разминая шею. — Потому что меня до чертиков достало приставучее преследование Стайлеров. Они вечно где-то рядом, всегда у меня на хвосте, — усмехнулся он двойному смыслу. — Пора положить этому конец. И им, Стайлерам — тоже.

Данар сжал кулак, и из раны выступила кровь.

От вспышки боли он инстинктивно вздохнул.

— Давайте я перевяжу, — предложила Долорес. И, принеся аптечку, перебинтовала ему ладонь.

— Твоя беда, кошечка, в том, — возвратился он к разглагольствованию, — что в твоем доме поселились Стайлеры. А они всем приносят несчастья. Даже себе. Это не я к ним пристал, это они влезли в мои дела и продолжают вмешиваться, куда не просят.

— Но… — не выдержала я, и сникла под его пронизывающим взглядом; мне лучше держать язык за зубами.

— Говори. Говори, не бойся. У нас же с тобой доверительные отношения. Когда-то я спас тебя, а ты меня.

Лили за спиной пошевелилась.

Да, я ей этого не рассказывала.

— Как насчет Адель? — спросила я осторожно, не представляя, какой может быть реакция. — Адель Стайлер.

Данар, втянув носом воздух, резко склонился ко мне, уставившись прямо в глаза.

Я вжалась в спинку стула. Почудилось, что у Данара удлиняются клыки, а глаза становятся звериными — с вертикальными зрачками.

— Что они тебе о ней наговорили? Какую ложь? Что я убил ее? Что она умерла из-за меня? Адель сама этого хотела… хотела инициации. Но не смогла… ее тело не выдержало обращения. Думаешь, я не скорблю, не грущу о ней? Она должна была стать моей женой, моей Адель. А превратилась… в прах.

Он отстранился так же стремительно, как и приблизился.

— Я не желал ей зла, — проговорил он тихо, отвернувшись. — Это нелепая случайность, шутка судьбы, что именно она, моя Адель, не смогла пройти инициацию. И умерла у меня на глазах, в мучениях. — Его голос сорвался. — Это всё проклятые Стайлеры! И они виноваты в смерти Адель так же, как и я. Мы с ними заодно. Все преступники. Так почему они хотят наказать меня? Одного меня?

В комнате воцарилась тишина, но была прервана очередным мычанием Лили.

— А эта красотка, что хочет сказать? — вытянул у нее изо рта кляп Данар.

— Где Брэндон? — спросила Лили, едва к ней вернулась способность говорить. — Что ты с ним сделал?

— Да у нас тут сама Лили Крафчик, любимая дочка мэра, — разглядев девушку, обрадовался Данар. — А отец знает, что ты здесь? Или ты без его разрешения?

Долорес что-то шепнула оборотню, явно пересказав наш с ней диалог по приходе в дом.

— Это не важно, — выслушав, отмахнулся он. — Мы всё равно тут не задержимся.

— Ты не ответил на мой вопрос, — требовательно напомнила Лили, хотя и была не в тех условиях, чтобы дерзить. И я почувствовала, как она сжала мою руку, явно ища поддержки.

— Я и не собирался отвечать. Но я тебе обещаю, что ты увидишься с ним. Очень скоро.

Признаться честно, никогда не думала, что окажусь в таком положении… ночью, посреди леса, на плече одного из людей Данара, тащившего меня неизвестно куда.

Сопротивляться и кричать бесполезно… кто меня услышит? Ночью никому из горожан Эденвиля и в голову не придет бродить по Серому лесу. На такое отважится разве что мистер Елоу, который многие годы ставит капканы на волков… а может, на оборотней?

Меня клонило в сон. Я подозревала, что кляп Долорес был вымочен в успокоительном отваре с привкусом полыни. И теперь зелье начало действовать.

Не знаю, сколько прошло времени… иногда я проваливалась в сон. Но когда меня довольно грубо сгрузили с плеча на расстеленный на земле плед, это немного взбодрило.

Мы с Лили очутились в лагере Данара.

Деревья смыкались со всех сторон непроходимой чащей, а сверху нависало черное небо с россыпью звезд.

Вокруг стояли палатки, горели костры, возле которых сидели мужчины и женщины. Они смеялись, жарили над огнем мясо, пили что-то крепкое, веселящее.

На подступах я заметила часовых, суровых мужчин с ружьями. А в лесу, возможно, бегали оборотни, вынюхивая запах незваных гостей.

Всего я насчитала около двадцати человек. Но детей не было. Ни одного ребенка. Они живут в другом месте? Или оборотни не способны к продолжению потомства?

Меня лихорадило, хотя у костра было тепло. Но эти взгляды, которые на меня бросали обитатели лагеря, вызывали дрожь. В них чудилось и любопытство, и гнев. И плотоядный блеск.

А чем питаются оборотни?

— Не верится, — заговорила Лили, сидевшая рядом, разглядывая место нашего пребывания. — Неужели все эти люди — оборотни? Это дурной сон.

— Ва! — с криком выпрыгнул перед нами здоровяк в длинном кожаном плаще и кривой ухмылкой на лице, обезображенном шрамом поперек переносицы.

В страхе мы с Лили завизжали.

— Хэнк, прекрати пугать девчонок, — окликнул Данар верзилу. — У тебя другое поручение.

Хэнк достал из кармана складной нож, из рукояти которого выпрыгнуло лезвие, и качнулся в сторону Лили.

— Не подходи ко мне! — завопила девушка, отползая, собираясь пинать обидчика, потому что другие конечности крепко связаны за спиной.

— Давай сюда руки, — пробасил мужчина.

— Что? — не поняла Лили.

Он не пояснил, схватил ее за плечо и перевернул на живот.

— Как ты смеешь? Ты просто животное! — вне себя от страха и отчаяния закричала Лили.

Здоровяк не обращал внимания, а просто делал свое дело — срезал веревки, впившиеся в запястья и лодыжки девушки.

Наконец он оставил ее в покое, и Лили вскочила, не понимая, что происходит, почему ее освободили.

— Веди себя тихо и скромно, — посоветовал Хэнк и расплылся в премерзкой ухмылке, отчего его шрам пришел в движение, сделав рожу еще уродливей.

Лили поглядела на меня, явно не зная, как мне помочь освободиться от веревок.

Но вскоре ей стало не до этого.

— Лили, что ты здесь делаешь? — спросил недовольно Брэндон с помятым лицом, заросшим щетиной, лохматый и неопрятный, будто не менял одежду с того дня, как пропал — кажется, это тот самый костюм, в котором он приходил к Стайлерам?

Девушка бросилась к нему на шею, плача. Верно, думала, что больше не увидит его живым.

Ошеломленный, Брэндон неуверенно ее приобнял, но она резко отстранилась и залепила ему звонкую пощечину.

— За что? — обомлел парень.

— От тебя дурно пахнет! Где ты пропадал? Я чуть с ума не сошла, пока тебя искала!

— Я же передал отцу записку, чтоб не волновались. Со мной всё в порядке.

— В порядке? Да с тобой ни черта не в порядке! Ты выглядишь как бомж с помойки! И ради этого человека я влезла в такое д…!