В лаборатории Стайлеры проводили эксперименты. Использовали кровь оборотней, смешивая ее с разными реактивами, веществами, способными ее изменять.

— Пока мы добились немногого, — сказал Джек, когда мы спустились в подвал с молчаливого согласия мистера Дэниеля. — Но выяснили, какая формула способна причинить им урон.

— Говори яснее, философ. — К сожалению, с нами спустился и Сэм и зажег свечи на столе. — Мы придумали состав вещества, которым смазываем пули. Обычные пули на ночников не действуют.

— Ночники?

— Это мы их так от большой любви называем, — уточнил Джек. — Вообще-то, скверное дело, что Данар сбежал, лучше бы его пристрелили.

— Почему это плохо?

— Ты стрелять-то умеешь из своего ружья? — не ответил Джек, держа в левой руке оружие. — Отцово, небось?

— Да. И он меня научил.

— Отлично! Я дам тебе пули. — Парень выдвинул ящик стола и достал несколько патронов. — Сэм!

И его брат задул свечи.

В темноте на ладони Джека пули светились голубоватым фосфорическим светом.

— Здорово! — восхитилась я. — А чем они покрыты?

— Специальным веществом, состав которого известен только нам, — не удержавшись, прихвастнул Сэм. И снова зажег свечи. Проводку в подвале по-прежнему не починили.

— Смотри. — Сэм распахнул шкаф, совсем новый, видно, именно его недавно сколотил во дворе Джек. Внутри стояли баночки и бутыли разной степени заполненности, цвета и новизны. В одной стеклянной таре очерчивалось сердце фиолетово-голубого оттенка. — Это наш тайничок с экзотическими ингредиентами. Среди них — сердце оборотня. Хочешь посмотреть?

— И так вижу, — отшатнулась я. Не то ли это самое сердечко, с которым Сэма поймали местные жители?

— А это что? — достал с нижней полки, в самом углу, шкатулку Джек. — Что за аромат? — потянул он носом.

Сэм выхватил у него шкатулочку и прибрал подальше, заложив куском тряпки.

— Не тронь, это эксперимент.

— Твой, что ли? — усмехнулся Джек и перевел насмешливый взгляд на меня. — Ну-ну.

Я ничего не поняла, и объяснять мне никто не стал.

В этот день Эмма приготовила вкусный обед. Меня она не подпускала к его приготовлению, словно чувствовала себя виноватой в том, что произошло.

В большом блюде громоздились кусочки индейки, запеченные в медово-горчичной заливке с картофелем. Несколько салатов. Рулетики из омлета с сыром и зеленью. Пампушки с чесноком. А на десерт белоснежный «ангельский» пирог, посыпанный сахарной пудрой.

При мне ничего не говорили о том, куда ночью ходили Сэм, Джек и мистер Дэниел. Но теперь я и сама догадывалась.

Вероятно, оборотни… вернее, волки, как Стайлеры договорились их называть… ночные волки… нападали на дома в городе, чтобы найти своего «друга», Данара. Что вызвало резонанс среди населения и расследование полиции. И Джек с Сэмом и отцом ходили на разведку, выяснить, как далеко продвинулись их хвостатые недруги. И, может, даже направить их по ложному следу.

И если бы не я, то Данар по-прежнему сидел бы в подвале. Этот страшный монстр.

А может, меня обманули?

Держали невинного человека в подвале для своих зверских экспериментов. Пока я не помогла ему сбежать. А теперь рассказывают об оборотнях и зачарованных пулях против них. И я должна верить?

И верю. Стоит Джеку улыбнуться, и я готова поверить во что угодно. И в «ночных волков», и в сердце оборотня в банке. И в то, что Джек научит меня стрелять без промаха, ведь он обещал.

Вечером бабушку вывезли на прогулку в «новом» старом кресле. Она была счастлива. Просила отвезти ее к Белой реке. Снова вздыхала, что в ее водах погибли мои родители.

Эмма взяла на прогулку свежих булочек, и мы посидели у воды, наблюдая за барашками волн в серой неприветливой речке.

Эмма старалась выглядеть беззаботно, но ее что-то тревожило. Боится, как бы я не проболталась об их секрете? Или что-то другое?

— Николетт, — остановила она меня в дверях, когда я собиралась лечь спать, направляясь к себе. — Извини, что так получилось, мы вовсе не хотели вмешивать тебя в наши дела. Ты только скажи, и мы сразу уедем.

— Уедете?

Вот, значит, зачем был и этот обед, и прогулка с бабушкой. Прощание?

— Данар… он очень опасен и мстителен, понимаешь?

— Что он может сделать? — Что может какой-то мифический оборотень сделать мне, если власти по закону выставляют нас с бабулей на улицу без средств к существованию? Конечно, я буду работать, миссис Грин не оставит нас с бабушкой без пропитания, да и тетушка Марджери пригреет на время. Но я не смогу постоянно оставлять мою старушку на ней, а денег на сиделку вряд ли хватит. Вся же социальная выплата от государства почти полностью уходит на бабушкины лекарства.

— О чем задумалась? — спросила Эмма. — Боишься? Данар действительно опасен.

— Боюсь. Но только вовсе не Данара. — Боюсь остаться одна, как раньше. Беспомощной. С бабушкой, нуждающейся в заботе и уходе, которого я не могу ей обеспечить.

Стайлеры остались. Я очень просила их не уезжать. Вернее, просила Эмму. Без нее нам с бабушкой хоть пропадай. Да и без арендной платы — тоже.

Иногда меня посещали мысли, что я пошла против совести. Как бы то ни было, Стайлеры похитили человека и держали его в подвале. А я промолчала, и даже офицеру Бризби не рассказала о странностях своих постояльцев.

Но и с Данаром было что-то нечисто. Ведь ни вчера, ни сегодня полиция к нам не приходила, а значит, после побега, он не стал писать заявление на Стайлеров. И это обстоятельство всё больше и больше меня успокаивало.

Только на третий день заглянул мэр, мистер Крафчик. Его появление взволновало, но он был без офицера Бризби, значит, зашел не за тем, чтобы арестовать Эмму и ее семью.

Мистер Крафчик вытер платком пот с лысины.

— Ну и жарища, — пожаловался он, усаживаясь на стул возле кухонной стойки, за которой суетилась Эмма.

Она налила гостю прохладительного лимонада с кусочками льда.

— Премного благодарен, миссис Стайлер. Мне бы такую хозяюшку в дом. А то, с тех пор как умерла жена, обо мне и позаботиться некому. Правда, Линда много болела… Да это дело прошлое.

Он отхлебнул холодного янтарного лимонада, в блаженстве возвел глаза к потолку и крякнул.

— Хорошо! Ничто меня так не охлаждало.

— Хотите мятных пряников? — Не дожидаясь ответа, Эмма поставила плетеную тарелку с угощением.

И мэр принялся угощаться.

— Хорошо у вас, уютно. Чувствуется женская рука. Я, признаться, большой охотник до домашнего порядка. Лили, конечно, старается, но она больше по девичьим штучкам… ну то есть, чтоб всё по моде было, а я всё по старинке. Знаете, вот коврик у камина, горшок с цветочком на окне, кружевная салфетка на столе, пончики по утрам. А Лили говорит, что это всё старомодно. А пончики так и вовсе мне есть вредно, пора на молочные каши переходить… ерунда! Я еще побегаю… А без пончиков, что за жизнь?

Эмма вдруг оказалась рядом с мистером Крафчиком и взяла его за руку, измеряя пульс.

— Что такое? — изумился он.

— Вам, в самом деле, не мешало бы перестать есть пончики. Сердце стучит как заполошное. Одышка и пот вот… Вам бы еще и давление померить, — нахмурилась Эмма.

— Да это жара так действует, — смутился мужчина. — Да и работа у меня не из легких, ну да ладно… — отодвинул он тарелку с пряниками, будто опасался, что Эмма ему еще и про лишний вес скажет — животик-то у него, очевидно, не от молочных каш появился.

Я, сидя на диване, продолжала делать вид, что читаю книгу… готовлюсь к экзаменам. Но с момента прихода мэра, я перечитывала одну и ту же строчку и ничего не понимала, невольно прислушиваясь к разговору.

— В городе-то всё в порядке? А то офицер Бризби на днях заходил, про нападения рассказывал… Ужас какой! — всплеснула руками Эмма. — Что-нибудь удалось узнать?

Я чуть с дивана не упала, что она так прямо об этом заговорила… пытается выяснить, что известно о Данаре?