— Я купил их за эту цену. С учётом всех их "подвигов", на каждом из них двадцать три, нет, уже двадцать пять проклятий. Это сто двадцать пять лет службы, с учётом всех затрат на их "штопанье", плюс я потратил на поддержание в них жизни, ещё не до конца отбил сумму покупки, а с учётом того, сколько они мне приносят в месяц, затраты на их содержание…

Пока мерзавец занимался своими подсчётами я, стараясь держать себя в руках, чтобы не вцепиться ему в глотку. Просканировав обоих чертей, я не увидела ни одной метки, свидетельствовавшей о том, чтобы хоть одно проклятие попытались компенсировать Силой Света. Это, уже не говоря о том, что всё свои расходы он давным-давно покрыл, многократно приумножив свои капиталы, если учесть, какие суммы были оставлены ему сегодня. Хорошо же устроился, подонок, брал заказы на убийства, отдавал приказы чертям, а сам оставался как бы ни при чём. А самое поганое было то, что доказать этот факт у меня не было ни единой возможности! Ни один заказчик, даже если я их всех разыщу, в жизни не признается, а свидетельства чертей в суде не примут. Сами хотели, сами убивали и калечили. По мере того как Онфрид произносил вслух очередную цифру, головы чертей опускались всё ниже и ниже. Никто и никогда в здравом уме не купил бы их даже за цену первой сделки. Украдкой поглядывая на отчаявшихся чертей, я всё больше укоренялась в своём решении выкупить обоих. Иначе в перспективе их ждёт незавидная судьба.

Черти, являясь магически слабыми существами, несут в себе при этом одновременно и Силу Света, и Силу Тьмы. Природа создала их равновесными. То есть, для органичного существования они должны в равной степени использовать обе Силы. Грубо говоря, помог старушке — пни городового. Игры добра и зла в поддавки. Но при этом для чертей существует категорический запрет на убийство, так как Сила Тьмы, вкусившая однажды пролившуюся кровь, никогда не сможет насытиться и будет требовать убивать снова и снова. Черти, убившие хоть раз, считаются проклятыми и подлежат изгнанию из семьи, так как в первую очередь представляют опасность для сородичей. Такие обычно не возвращаются. Фактически они обречены на гибель. Помимо этого, каждое совершённое убийство оставляет метку на ауре, так как возросшая Сила Тьмы начинает буквально выжигать Силу Света.

Тёмными черти не могут быть продолжительное время, так как из-за нарушения баланса Тьма стремится буквально уничтожить их изнутри. Первыми сигналами начавшегося саморазрушения и являются те самые метки, избавиться от которых возможно лишь воздействуя Силой Света. Поражение ауры чёрта после одного совершенного убийства настолько велико, что требуется в среднем около пяти лет, чтобы залатать хотя бы одну дыру собственными силами. Либо можно воспользоваться услугами Светлого мага, который за определённую плату, причём немалую, может при помощи своей Силы убрать метку, либо пойти в услужение к Светлому магу, чем многие маги и пользуются, получая практически бесплатного слугу на весьма продолжительное время.

Каждая метка или Проклятие, как называли их сами черти, постепенно иссушает природную магию, затем лишает чёрта человеческой ипостаси и, в конце концов, превращает в преждевременно состарившееся больное животное, балансирующее на грани безумия. Страшное зрелище, скажу я вам. Довелось как-то воочию наблюдать. Лучшее, что мы могли тогда сделать для того несчастного чёрта, это прекратить его мучения, лишив остатков того, что когда-то считалось жизнью. Попросту говоря, мы с Максимилианом его убили. Как бы меня ни терзали сомнения в тот момент, благодарность в глазах чёрта, промелькнувшая за секунды до того, как он испустил дух, подтвердила, что мы поступили правильно. Всё-таки я привыкла убивать в бою или ради пропитания. Просто заколоть живое существо, а затем снести ему голову было сложно. Не раз и не два я мысленно возвращалась к тому дню, когда мы случайно наткнулись с Командором в ущелье на полубезумное существо то пытавшееся напасть на нас, то пытавшееся сдержать себя. Тогда Максимилиан и объяснил мне про особенности чертей, их магию, Проклятия и Силы.

Повторения судьбы того несчастного я не желала. Эти черти были юны и могли бы прожить долгую и счастливую жизнь, а не сдохнуть от руки первого встречного, пытающегося защититься от двух безумных тварей.

Наконец, Онфрид закончил с расчётами и протянул мне клочок бумаги с итоговой цифрой и довольно ухмыляясь, сложил руки на животе.

А у этого мерзавца губа не дура. За двоих чертей он просил такую сумму, которую я сумела скопить за все годы службы. Практически вековое жалованье. Это хорошо, что я уже рассчиталась и за дом, и с рабочими, и за все свои заказы.

— Это окончательная сумма?

— Да! — Онфрид торжествующе посмотрел на притихших чертей.

— Сделка?

— Сделка!

Мы ударили по рукам, и я отстегнула с пояса миниатюрный сундучок, который тут же принял свой истинный размер, стоило лишь коснуться стола. Лицо негодяя моментально вытянулось, когда он понял, что сделка всё-таки состоялась. Я откинула крышку, демонстрируя содержимое. Онфрид сидел, как заворожённый, явно борясь между алчностью и нежеланием терять постоянный источник дохода.

— Да, но…

— Цена была озвучена, я её оплатила. Устный договор скреплён рукопожатием. Бумаги! — Я протянула руку.

Недовольный Онфрид достал продолговатую шкатулку и, покопавшись в ней, достал купчую на чертей. Бегло пробежавшись по тексту, я проверила, что в конце документа появилось моё имя, и скомандовала чертям:

— За мной!

Повинуясь Заклятию Подчинения, они синхронно встали и поднялись за мной в номер. Заперев дверь изнутри на засов, я присела на подоконник и внимательно посмотрела на своё "приобретение". Мда… Что там Онфрид плёл про уход, заботу и содержание? Вздёрнуть его мало за такую наглую ложь. Их неделю, минимум, нужно было отмывать, откармливать, от вшей и прочих "домашних животных" избавлять. И подлечить не мешало бы. Мне очень не понравились красные опухшие края кожи по контуру ошейников. Но приводить бедолаг в порядок здесь было неразумно. В первую очередь стоило убраться отсюда как можно скорее. А ещё мне очень сильно не нравился кашель темноволосого чёрта и то, как при этом проваливалась его рубашка.

— С сегодняшней ночи вы оба принадлежите мне. Обращаться ко мне "госпожа Ри" и никак иначе. Все мои приказы выполнять беспрекословно и тогда мне не придётся прибегать к Заклятию Подчинения. Бежать бесполезно, я вас и из-под земли достану. А теперь представьтесь, кто из вас есть кто.

Первым подал голос рыжий:

— Миккаэль Тэршам.

— А попроще?

Рыжий нервно сглотнул и едва слышно прошелестел:

— Микки.

— Я запомню.

— Риккерт Тэршам. Рикки.

— Принято. Значит, сейчас снимаете свои куртки и садитесь к камину, чтобы просушиться. Ах, да, всю еду из курток отдать мне. Включая хлебные корки. Нечего всякой гадостью травиться. — я постучала ладонью о подоконник, показывая, куда сложить требуемое.

К засохшим коркам добавился замызганный до черноты кусок сахарной головы и три обломка сухаря. Отдавали мне всё это с таким видом, будто я их жизни лишаю. Прекрасно их понимаю, сама не всю жизнь со стола с приборами питалась, всякое бывало. Вот только сейчас они были не в том состоянии, чтобы продолжать питаться "этим". Оставив Микки и Рикки в номере, я, прикрывшись чарами невидимости, проскользнула к карете, чтобы достать кое-что из одного сундука. В принципе, можно было бы кухарку разбудить, но беспокоить человека ночью по такому пустяку не хотелось. Пробираясь на кухню, я обратила внимание, что Онфрида в зале уже не было. Ну и чудно. За чертей я не беспокоилась, так как наложила на номер столько плетений, что и Верховные маги Ковена за день не справились бы. В общем, в номер я возвращалась с двумя кружками ягодного киселя и парой специальных медовых лепёшек. И туда, и туда были добавлены травы от простуды и общеукрепляющие. "Выхлоп" от них, конечно, небольшой, но всё лучше, чем дрянь, поднятая с пола. Учитывая, что оба чёрта продолжительное время питались весьма скудно, заказать им полноценный ужин было нельзя. Организмы не справятся. После того как поднос опустел, я скомандовала обоим "в кровать" и собиралась вернуть посуду на кухню, как поняла, что Микки и Рикки собираются раздеться полностью. У меня от удивления чуть глаза не выпали: