Вот и подошла к концу эта большая история. Впереди будет ещё эпилог, а потом книга отправится на редактирование. Часть глав будет слита, какие-то могут быть переназваны.

Я ввалилась домой практически без сил. Моральных — так точно. Единственное, что утешало: несмотря на глубокую осень, день выдался на редкость тёплым и солнечным. Подниматься в спальню не было совершенно никакого желания, и я с удовольствием растянулась в любимом кресле в гостиной, перекинув ноги через один подлокотник и пристроив голову на второй.

— День добрый, госпожа Ри. Вы ничего не хотите нам рассказать? — на пороге появился Микки. Судя по тому, что он снимал с себя фартук, готовить ужин сегодня была его очередь.

— Да что рассказывать? В Ковене с самого рассвета торчала. На комиссии Военного Совета.

Микки нахмурился:

— И?…

— Сняли надбавку за увечья, полученные за время службы.

— Ох-ох-ох… — запричитал подошедший Рикки. — Минус денежки…

Я усмехнулась:

— Ну-у-у… Как сказать… По инициативе того же советника, который инициировал мою проверку, сегодня поковырялись ещё и в моих Источниках. Брррр… Ощущение, что всю душу вынули и грязными руками заляпали. Не буду томить долго: двадцать девятый порядок у меня. А так как считывание данных с обоих Источников показало, что такой уровень был достигнут ещё во время службы, мне пересчитали "Содержание лица, ушедшего в отставку". Главный Военный Советник как узнал, ржал молодым конём, несмотря на преклонный возраст. Потом предложил заодно пересчитать коэффициенты по моим боевым навыкам, чтобы не растягивать удовольствие и окончательно разорить казну сразу. Не размениваясь на мелочи. Казначей Военного Совета как узнал о результатах созыва комиссии, так сразу намекнул, что "инициатива покарает инициатора" в ближайшее время. И что-то мне подсказывает, что один весьма прыткий советник в данный момент составляет прошение о досрочной отставке.

— И сколько в итоге выходит? — поинтересовался экономный Рикки, доставая записную книжку, в которой вёл учёт доходов-расходов.

— Размер надбавки раза в три умножь.

— О, денежки в плюсе. Это хорошо.

— Губу не раскатывайте — жалованье не прибавлю. Раз уж навязались ко мне на службу обратно — страдайте!

А что? С моей смертью все их обязательства передо мной прекратили действие и договоры о найме автоматически закрылись. Но Рикки подсчитал все затраченные на них за время службы деньги, собрал расписки, по которым они передавали часть жалованья мне в учёт долга, покопался в законах и составил новый договор найма и сказал, что если не подпишу, то обратится в суд о признании его действующим в одностороннем порядке, чтобы, будучи добропорядочным гражданином, не оказаться должным. Научила засранца на свою голову. Окончательно паж меня добил тем, что перевёл затраченную на его исцеление магию в денежный эквивалент и объявил, что должен мне ещё лет триста службы. Радостный Микки тут же вписался поручителем-созаёмщиком на равных правах и в конечном счёте вышло ещё по сто пятьдесят лет найма каждому. И это я ещё лет по двадцать оспорила!

Родерик наблюдал за нашими препирательствами с искренним имилением, только изредка укладывал меня обратно в кровать, когда, забывшись, пыталась вскочить на ноги и накостылять обоим пажам по рогам, попутно завязав их хвосты морскими узлами, присыпав колючками и остым перцем.

Увы, после того, как им удалось вернуть меня из-за Грани, почти два месяца мне пришлось проваляться в кровати, восстанавливаясь. Опустошённые Источники забирали очень много сил, чтобы прийти в норму. Ещё и магия Горного края сливалась с ними скачкообразно. Фактически всё время за мной ухаживали Родерик с Марианной, пажи и яростно ругающийся Мартенс, которому пришлось метаться между мной и Гарольдом. Мой старый друг умудрился даже отчитать Микки и Рикки, порекомендовав добить меня в следующий раз, а не заморачиваться с оживлением и тащить домой. Исключительно с точки зрения рациональности и целесообразности. А ещё экономии. Несмотря на взятый из Хейерса приличный запас зелий и ингредиентов, подозреваю, что местные травники неслабо обогатились за счёт Мартенса. Родерик пытался ему дать денег или оплатить затраты, но… Нужно знать моего приятеля, чтобы понять бессмысленность этих попыток. Пока не доведёт дело до конца — ни гроша не возьмёт. Потом, в принципе, тоже. Он с друзей плату не берёт категорически. Даже если ему пришлось бы заложить свой дом, добывая деньги на лечение. Нет, добиться возмещения можно. Только он максимально урежет счёт, включив в него только те позиции, которые действительно помогли пациенту. А остальное опустит, сказав, что не сработавшие экспериментальные приёмы исключительно за его счёт.

Думаете, Мартенс с таким подходом живёт впроголодь, ходит в рубище и затыкает дыры в доме ветошью? Ха! Он очень хороший целитель. И очень дорогой. Его я тоже как-то вытащила из застенок Инквизиции, куда он попал по доносу от менее удачливых коллег по ремеслу. Мы как-то с Ларсом даже обсуждали, что большинство моих друзей так или иначе пострадали от инквизиторов. Причём "по странному" стечению обстоятельств период совпал со временем, когда Майер-старший занимал пост Верховного инквизитора. Но тем не менее, уже сейчас, имея возможность абсолютно спокойно дав волю всем своим эмоциям, понимаю, что отношения с теми же Мартенсом, Рэндаллом, Гарольдом, Маркусом, Вив и многими другими основываются отнюдь не на чувствах благодарности или долга с их стороны. И это открытие как-то внезапно сильно ошарашило. После избавления от Найрета многие вещи, кажущиеся совершенно банальными и естественными для других людей, стали раскрываться и оцениваться совершенно иначе.

А ещё меня начали мучать кошмары. Более яркие и подробные, чем раньше. И, если бы не Родерик, который тут же прижимал меня к себе и успокаивал, наверное, сошла бы с ума. После возвращения из Горного края его отстранили от работы, но, к счастью, не лишили должности. Это было связано и с инцидентом с его дядей, причём признали его действия самообороной и правомочными мерами, принятыми действующим инквитором, и из-за меня. Точнее, дружескими отношениями со мной. В тот момент, когда Рэндалл и Маркус по моей просьбе страховали Родерика, чтобы он дров не наломал, был подписан приказ о моей поимке в связи с убийством Альбианны Мортен-Хасс-Ликкер. И "загорать" бы мне на допросах, если бы единственный свидетель не явился лично в Инквизицию и не настоял на ментальном вмешательстве в свою память для подтверждения своих письменных показаний. Когда я узнала, что Гарольд пошёл на это, будучи еле живым и способным передвигаться лишь при поддержке Адель, держали меня уже впятером, чтобы я не потащилась в Верховную Инквизицию и не разнесла её в мелкую пыль. Следователи же видели, в каком он состоянии! Такое сканирование могло запросто убить сыщика. Но он выжил. А расследование в отношении Родерика носило больше формальный характер. Подозреваю, что его двухмесячное отстранение имело такой срок после того, как, пообщавшись с Мартенсом, Рэндалл шепнул пару слов Верховному инквизитору. Наверняка целитель решил, что поддержка Родерика скажется на мне лучше, чем все его зелья и магическая корректировка в целом.

Когда мы вернулись в Леарн, Родерик переехал в мой дом, чтобы быть рядом. Как он пояснил, хотя бы на время моего выздоровления, если буду против его присутствия. Балда. В первую ночь он действительно заночевал в гостевой спальне, но проснувшись от моего крика из-за ночного кошмара, пару раз побегав туда-сюда до рассвета, перетащил свою подушку в мою кровать и остался насовсем. Так непривычно и одновременно страшно было просыпаться в его объятиях первые недели… Казалось, что это просто сон, и в один прекрасный момент он исчезнет. Но время шло, Родерик всё так же был рядом. И кошмары постепенно исчезли. Видеть во сне раз за разом растерзанного Рикки, смерть Армана, раненого Гарольда, обрушение дома в Хейерсе и так далее — было невыносимо. Особенно невыносимо, потому что во сне я ощущала абсолютную беспомощность. И это сводило с ума. Но Родерик умудрялся каждый раз находить нужные слова, а порой и просто молчать, давая ощутить свою поддержку даже так. Просто обнимая и гладя по спине, целуя и расплетая свалявшуюся во время метаний косу. Даже если и отлучался днём ненадолго по своим делам, оставлял рядом со мной Марианну. С матерью ему однозначно повезло: просто потрясающая женщина по силе духа и характеру. С ней у меня сложились хорошие отношения, а главное — Родерик купил ей дом неподалёку от Леарнского Ковена. При всех качествах Марианны, я всё-таки всегда придерживалась и придерживаюсь мнения, что родственники должны жить отдельно. И чем дальше, тем сильнее любовь к ним. Какими бы чудесными людьми они не были. К тому же на обед теперь Родерик мог спокойно забегать к матери. И пообщаются, и сыт будет, и, если какая-нибудь помощь понадобится — окажет или найдёт того, кто решит вопрос быстро и качественно. Вот и сегодня, он дописал в записочке, что принесёт фирменное печенье Марианны.