Шин яростно улыбнулся и глубоко вздохнул, словно мои слова влили в него свежую энергию. Затем он оглядел долину и помрачнел.

— Мы можем и не выстоять еще четыре-пять часов. Мы бьемся уже весь день, и враг не дал ни одной минут отдыха. Деканы измотаны, они не могут ни на секунду опустить посохи.

— Тогда пойдем и убьем Императора! — улыбнулась я. — Думаю, это несколько отвлечет противника.

— Поешь сначала, я тут принес немного еды, — Шин бросил мне небольшой сверток.

В пергаменте оказались бутерброды с копченым мясом и порезанные тонкими пластинками жареные овощи. Я накинулась на вкусно пахнущую провизию, запивая ее холодной водой.

— Он в самом центре долины, — произнес Шин, указывая рукой на вражеские войска. — Роберт убил стрелой двойника еще в начале сражения. Теперь светится только одна цель.

— Он догадался?

— Видимо, да. Император не дурак. Мы тогда ранили двоих, и они не умерли, значит — не отравление. И он задумался, что это? Не стоит надеяться, что он окажется таким глупым и подойдет близко к стене. На самом деле, такой ход уже и не особо нужен. К полуночи, если союзники не прибудут, Академия падет.

— А может и раньше, — пробормотала я, заметив, как неуверенно качнулась на башне фигура Фредерика. Деканы держались из последних сил. Я доела свой ужин. Мы еще немного отдохнули в смолистых ветвях деревьев, и с последними лучами солнца отправились в бой.

Как только стемнело, на долину стали выходить четвероногие твари, с которыми я и Элька сражались много лет назад, еще по дороге в Академию.

Мне это показалось символичным. Сейчас нас пришли атаковать все наши враги. И войска дома Клои и ее несостоявшегося жениха, и множество других, кто когда-то уже был побежден и отброшен. Они все долго копили силы для мести. И вот они стучат в нашу дверь и требуют реванша. Не стоит их разочаровывать!

Мы сражались храбро и рьяно, прорываясь к Императору. Он светился перед нашим мысленным взором, как кровавый маяк, заманивая все дальше от фланга, в самый центр вражеского войска. Я и Шин пробивали себе дорогу к победе, но она не становилась ближе ни через пять, ни через сто шагов.

Уже потом я поняла, что стоило надеть доспехи или хотя бы легкую защиту. Но возвращаться в Академию не хотелось — сейчас отвлечь деканов от битвы слишком опасно. Я не хотела ими рисковать.

Все войска противника были заняты перестроением, штурмом и атаками. Раненые, сотнями и тысячами отступали от стен и уходили в тыл. Им на смену спешили свежие силы. Атаки волнами накатывали на высокие стены, кони запрыгивали на укрепления, но отбрасывались назад.

Но я ощущала разницу с прежними боями. Стало слишком много раненых, а прежде деканы просто уничтожали противника. Некоторые всадники добирались до стен и башен, и иногда их уничтожал подоспевший Роберт, размахивающий алебардой, идеальной для битвы с конницей. Декан Войны прикрывал своих коллег, сбрасывал со стен крюки стремянок, по которым лезла черная пехота, закрывал высоким щитом от стрел, метался от одного края стены к другому. Атаки шли в том же темпе, а скорость и эффективность обороны падала с каждой минутой.

Мы с Шином атаковали фланг, бились о противника, как волны об утес. Наша боеспособность тоже падала от усталости. И все же, через бесконечно долгое время, мы, наконец, пробились в самый центр, где в безликих черных доспехах восседал на коне Император. Я, как и Шин, заглянула в глаза врага и встретила взгляд, знакомый по битве в графстве. Это он. Не двойник и не подставное лицо. Он немного нахмурился, узнавая меня, затем его глаза в ярости сузились, когда он увидел Избранного.

Я быстро отогнала огнем, льдом и клинком всех защитников Императора, давая возможность Шинмеру исполнить пророчество. Неистовое пламя очертило круг, заставляя коней испуганно храпеть и сбрасывать седоков, а воинов пятиться назад, пока их доспехи не раскалились до красна. Времени было мало, но Шину много и не понадобилось. Он выбил врага из седла всего в три удара посохом, а затем без лишних слов и действий отсек голову Императору. Мне показалось, что он так долго ждал этого мига, а произошло все до нелепого быстро.

Шинмер снял с отрубленной головы шлем и поднял за волосы, для верности еще раз оглядев лицо.

— Император мертв! И те, кто не сложат оружие — последуют его примеру!

Его голос разнесся над вражескими войсками, заставляя их на миг задуматься и замереть от услышанной новости. Пронесся ропот, как единый вздох. И все на время остановилось.

— Чушь собачья, щенок лиохов! — раздался крик со стороны конницы, — Я — Император! И я жив!

— Я — Император, и я жив! — раздался другой крик, от солдата потерявшего лошадь.

— Я — Император, и я жив! — крикнул еще один черный всадник, а ему вторили сотни голосов вокруг.

По лицу Шина мелькнула тень панического ужаса, едва ли не безумия. Я тоже растерялась, оглядываясь вокруг. Ни одна цель не светилась магическим светом. Император, бесспорно, был мертв. Но это совершенно ничего не изменило. Подобное событие перевернуло бы мир в любое время, кроме гущи битвы. Все так привыкли, что Император теряется в толпе, что и теперь армия уверена — убит не он, а двойник. А генералы умело поддерживают эту легенду, сохраняя боевой дух войска. Такого поворота событий никто из нас не ожидал.

Раздался громкий смех, хриплый и чуть безумный, который заставил меня резко обернуться на Шина. Мой друг отшвырнул голову Императора в сторону.

— Ваш правитель мертв. И кому, как не Избранному узнать его в толпе своих жалких двойников, — Шин снова рассмеялся, заглушая выкрики самозванцев. — Но если вы все — Императоры, значит я убью вас всех. Без разницы, один или миллион!

И с безумным смехом он врезался в ближайших противников, поднимая вихри энергий и фонтаны крови.

— За Леару! — крикнула я и кинулась на конницу, с мечом в левой руке и посохом в правой.

Вокруг завертелась битва, а мы все сражались и сражались, пока черные шлемы и кони не слились в одну фигуру и образ, словно мы действительно бились не с армией, а все время с одним и тем же всадником.

Я не могла сказать, сколько прошло времени, когда вдруг пришло понимание — со стороны Академии прекратились вспышки и атаки. Я взмахнула посохом и чуть взлетела над гущей битвы. Стену захлестнули враги. И не видно никого из деканата. Только черные доспехи. Ни серебра, ни золота. Только доспехи императорской армии.

Что-то ткнулось мне в живот, нарушая концентрацию и сбивая на землю, как неосторожную птицу. Я взмахнула посохом, расчищая себе место для падения. Мой взгляд нашел черные перья. Стрела в боку.

Стены захвачены. На башнях не видно никого из деканов. А для Архимага ближний бой едва ли не заведомо проигран. Ни единой вспышки магии.

Академия пала.

Я выдернула стрелу из бока, чувствуя, как мир темнеет перед глазами. Я позволила небу над головой стать не просто ночным, а бездонным, а лица врагов — черными и едва различимыми. Затем закрыла глаза.

Когда снова посмотрела на мир, он вернул себе яркость, мерцали факелы в руках врага, горели звезды над головой. А я позволила тьме перед глазами затмить уже не мой взор, а разум. Раздался страшный крик, и лишь через несколько секунд я поняла, что вопль вырвался из моего горла. Ларец открыт. Темный транс Мары превратил все мои эмоции в гнев, а боль от ранений — в сокрушительную ярость. Прежде чем потерять над собой контроль окончательно я успела лишь дать одну установку — не ранить Шина в беспамятстве.

Я запомнила только кровь и крики. Больше ничего не сохранилось в памяти. Очнулась я лишь тогда, когда передо мной встал Шинмер, сжимая в окровавленных руках посох, а высвобожденные яростные энергии обтекали его, как реки. Заметив решительность и боль на его татуированном лице, я на миг остановилась. Этого хватило, чтобы взять себя под контроль. Вокруг были лишь горы черных трупов, а за спиной Шина, отделенные от моего гнева лишь волей Избранного, я заметила лица моих братьев, искаженные то ли страхом, то ли пеленой огня.