— Я опечатал лавку магией поверх замков и уехал в Лидор. Там уже понял, что поспешил с казнями. Но тебя так и не нашел — вся королевская семья разбирала завал, под которым оказалась и ты сама, и несколько противников. Я почти обезумел в тот момент. Меня преследовали глупые страхи, что вот сейчас я стану частью легенды о синих цветах. Когда завал разобрали и ничего не нашли, для меня рухнул весь мир. Раздирали на части надежды, страхи, сомнения, переживания… Все потеряло смысл. И самое главное — я понятия не имел, что делать дальше, кого прижимать к стенке, где искать. Мы с твоей семьей провели вместе много времени. Все прикладывали немало усилий для твоих поисков, хотя некоторые казались агрессивными, предвзято настроенными… меня это удивило… я ожидал подобного от твоего отца, что он возложит на меня вину за случившееся, но как раз старшие вели себя адекватно.

Натаниэль нахмурился, вспоминая о чем-то или пытаясь заново понять события годичной давности. Затем махнул рукой и допил остаток вина.

— Но это все не так важно.

Он вздохнул и откинулся назад, неотрывно глядя на огонь. Я чувствовала, как он пытается немного расслабиться, чтобы образы не путались в голове, а эмоции не мешали правильно сформулировать мысли. За дверью не стихали песни и радостные крики, но пока я слушала рассказ, весь мир переставал существовать. Оставался только серебряный голос Натаниэля и тихое потрескивание поленьев в камине.

— Я и твоя семья искали зацепки, ниточки, которые смогли бы указать на твое местоположение. Враг, что напал на Крелонтен, оказался неспособен дать нам разгадку — всего лишь большое племя кочевников. Их шаман перед битвой вызвал каких-то тварей, о которых прежде никто и никогда не слышал. После обвала, когда оставшиеся противники сдались, твари просто растворились в воздухе, а сам шаман исчез. После него осталось несколько вещей, пара артефактов и свитков, но ничего ценного извлечь из них не удалось. Мы зашли в тупик. Ты могла быть еще жива или же умерла под завалом. Эти безымянные твари могли унести тебя в соседнее государство или разорвать на части. Ответа не было. Оставалось только ждать. Лидорианская семья ожидала вестей от разведчиков и шпионов, требования о выкупе или же просто злорадства врагов. Но нас со всех сторон окружала тишина.

Я вернулся в Академию — каникулы подошли к концу. Деканат распространил информацию о тебе по всем дружественным государствам, лидорианцы назначили награду за сведения. Больше ничего сделать мы не могли. Актавиан просиживал сутками в библиотеке, расшифровывая свитки шамана. Единственное, что удалось узнать — эти твари порождения Внешней Тьмы. Подобные заклинания вызывают и материализуют их, а после выполнения сделки они возвращаются во Тьму…

— Во Тьму за Стеной? За краем света, ведь так? — я встрепенулась и прищурившись посмотрела на своего учителя. Он обернулся и поднял бровь, выражая целую гамму чувств и мыслей. — Значит, я стала чем-то вроде их жертвы, платы за материализацию. Такие заклинания произносят в обмен на тела и души поверженных врагов, если мне не изменяет память. Но донести добычу до дома они не смогли. Почему?

Натаниэль чуть наклонил голову, отчего серебристые волосы закрыли лицо.

— Возможно, к тому моменту ты уже очнулась и оказывала сопротивление. И тебе удалось вырваться.

— Возможно, — без энтузиазма согласилась я. Но все же, мне казалось, что с этой ситуацией все не так просто и легко. Кто-то явно жаждал со мной расправиться, ощущать себя случайной жертвой не позволяло чувство гордости.

— В любом случае, сделать мы ничего не могли, — продолжил Натаниэль. Мои вопросы и конструктивный спор позволили ему немного отстраниться от трагичности описываемой ситуации. Он уже гораздо спокойнее продолжил:

— Оставалось только ждать. От меня, как от декана и преподавателя, не было никакого прока, Актавиан заменял меня почти на всех предметах, пока я силился собраться. К середине года я уже мог провести до трех уроков за раз, хотя Фредерик и опасался, что подобное душевное состояние может спровоцировать мою личную тьму. Отчасти, он прав. Я держу Проклятье под контролем лишь силой воли, стоит только мне потерять самообладание и выдержку… Но каким-то чудом мне удалось балансировать на грани, возможно потому, что тела твоего так и не нашли. Это давало надежду. А потом ты приехала в Академию. Я почувствовал твое приближение еще находясь в Южной башне.

Натаниэль встал с ковра и сел рядом со мной, порывисто обняв.

— Мы действительно не знали, как тебя вылечить… Но с того момента, как я увидел тебя живой, дал себе клятву — больше никогда не выпускать тебя из виду. На самом деле… — он немного помолчал, неотрывно глядя на меня, словно подбирая слова. — Я следовал за тобой с окончания учебного года.

Некоторое время смысл этой фразы не доходил до меня. Натаниэль встал и подошел к своей дорожной сумке, лежавшей на низком деревянном столике у самого окна. Он достал оттуда какой-то сверток и протянул мне. Форма Звездного Легиона.

Я вдруг отчетливо вспомнила себя в ночном лесу, в кресле, среди темноты и одиночества, как я прощалась со своей прежней жизнью. Как упали мой кулон и форма на обочину, в густую, колючую траву. И мое воображение дорисовало в чаще белоснежную фигуру, неотрывно следовавшую за мной. Я воочию увидела, как Натаниэль бережно подбирает и прячет в дорожную сумку мое прошлое.

В горле запершило, пришлось налить еще один бокал вина. Но алкоголь не брал, я находилось в отвратительно трезвом состоянии. И не могла понять, что я чувствую острее — злость или любовь?

— Я видел, как ты зачитывалась в библиотеке. Фредерик часто высказывал опасения, что недуг вместе с твоей силой — страшная смесь. Но я верил, что ты отложишь в сторону те книги, где говорилось о черных ритуалах и недостойных архимага путях. Время шло, вопреки моим надеждам ты осталась в числе боевых магов, проявив и силу духа, и выдержку. Тогда, почти под самый конец года, я нашел в книгах кое-что. Не бери в голову и не терзайся — эти фолианты были из числа древнейших свитков, большая часть — на мертвых языках. Ты не смогла бы их даже найти, не говоря уже о прочтении.

Все симптомы указывали на энергетическую природу болезни. Сама травма была получена во время магического взрыва. Транс, который восстанавливал работу тела — небольшой парадокс. Одно дело, если ты продолжаешь в нем находиться сразу после получение ранения, но возвращать чувствительность ногам по прошествии полугода и более — почти невозможно. Именно тогда меня посетила догадка, что твоя болезнь магического происхождения и транс перебарывает ее на время. Чем чаще и больше ты колдовала, тем лучше становилось. Отчасти благодаря твоему упорству удалось вернуть чувствительность рукам. Но дальше дело не шло… А раз недуг не физический, то и рассчитывать на регенерацию лидорианской крови не приходилось. Я стал искать, в книгах, в беседах с другими преподавателями. И нашел. На эту мысль меня натолкнул Актавиан, когда речь зашла о драконах. Они — порождение магии, живая энергия, бессмертная и неуязвимая. К тому же твой Арчидоз так и не объявлялся, что наталкивало на подозрения. Незадолго до окончания года я направился на Огненные Пустоши. Там и встретил Арчи, который силился уговорить Древних помочь тебе с исцелением. Они согласились, но с одним условием — ты покажешь свою силу. Они отчасти разочаровались в тебе, когда ты проиграла битву в Крелонтене и дала себя унести созданиям тьмы. Мне наказали не вмешиваться, но я все же следовал за тобой все это время…

Повисла тишина, глубокая и повсеместная. Не свистел ветер в оконных щелях, затихли пьяные крики и песни, замолчал мир в темный и уставший предрассветный час. Голые деревья во дворе не могли шуметь листвой. Я слышала свое медленное дыхание и легкий, едва уловимый шорох пламени на догорающих поленьях.

Почти год Натаниэль следовал за мной — с поздней весны по середину зимы он шел по пятам, приглядывал и защищал, пусть и без возможности раскрыть себя. Сколько трупов лежало по придорожным канавам? Скольких жалких ублюдков недосчиталось графство? Пожалуй, если спросить напрямую, я даже получу честный ответ. Но хотелось ли мне этого знания?