Натаниэль опустил голову и в отчаянии прикрыл лицо руками.

— Я не нашел никакой по-настоящему важной информации…

К моему удивлению, Фредерик подошел к декану Сфер и сочувственно положил руку на его плечо.

— Нат, ты ни в чем не виноват. Мы все переживаем из-за случившегося. Но даже Ди понимает: иногда боевые маги и вообще воители получают ранения, а то и погибают в бою. Возраст не смягчает судьбу в ее выборе.

Натаниэль поднял глаза и смерил тяжелым взглядом коллегу.

— Я все понимаю, но ты сейчас рассуждаешь как преподаватель. Ученик получил серьезные травмы на каникулах, к тому же на территории своего государства — состав учителей Академии не несет за это ответственность. Но я жених Ди, я обязан защищать ее до самой смерти.

Я устало вздохнула, достала из сумки на коляске книгу и погрузилась в чтение, пока они спорили о морали, долге и прочих вещах. Если уж обо мне так навязчиво говорят в третьем лице, то пожалуй, я действительно сделаю вид, что меня здесь нет. Через минут десять мне надоело слушать этот пустой треп, который мешал мне сосредоточиться на чтении, и я медленно покатилась к выходу, помахав на прощание учителям. Через несколько секунд они заметили, что я пытаюсь ретироваться и резко замолчали.

— Ладно, я все понимаю. Но сильно утомилась. Из всего сказанного я могу сделать только один вывод — никто точно не знает, что произошло. Значит, на каникулах я буду искать тех, кто даст мне ответ. Моя специализация архимага не изменилась? Если есть возражения, я могу выступить на Арене, без всякого транса.

Увидев реальные сомнения в глазах Фредерика, я пришла в ярость, почти как в прежние времена.

— Предлагаю, решить этот вопрос прямо сейчас!

День близился к вечеру, а лето плавно перешло в осень. Из леса тянуло терпкими ароматами, а воздух так пронзительно пах, что сердце колотилось в груди в ожидании чуда. Восточный край розовеющего неба предрекал скорый и затяжной дождь, но пока заходящее солнце еще ярко светило где-то над морем, прячась за высокими стенами Академии.

Фредерик медленно вышел на Арену, ленивым жестом прогнав с нее тренирующихся в свободное время магов. Я менее пафосно выкатилась по желтому песку следом и заняла позицию.

Не могу сказать, что битва была красочной и достойной восхищения. Я честно не пользовалась трансом и вообще не особо меняла позицию на арене, ввиду невозможности резво шевелиться. Ближе к финалу единственное, что я могла — это крепко держать оборону, едва выстаивая против атак декана. К концу битвы я даже смогла подчинить землю, точнее выстроить вокруг себя подвижную защиту из вращающейся в воздушных потоках пыли. Моя магия стала более плавной, но зато в разы крепче и мощнее. Стихии словно парили вокруг меня, тепло мерцал огонь, нежно отблескивала вода, ветер развевал отросшие и побелевшие волосы, а сама земля поддерживала меня.

В какой-то момент Фредерик поднял посох в знак окончания поединка, и только тут, глядя на его широкую улыбку и немного растерянный взгляд, я осознала — мой собственный посох до сих пор лежал в комнате на третьем этаже. Я выстояла в битве с деканом без боевого оружия, на одной беспредметной магии.

Это открытие заставило меня широко улыбнуться и на миг забыть обо всем на свете.

— Ты продолжаешь обучение на архимага, правда, уже персональное, — с улыбкой заявил Фредерик и ушел с Арены, оставив меня на желтом песке купаться в лучах собственной славы и наслаждаться удивленными и восторженными взглядами других учеников.

Я проснулась на заре от ощущения, что сегодня особенный день. Но если прежде такое предчувствие касалось великих праздников или чего-то приятного, то теперь же было наоборот. Третий курс закончен. Я все еще парализована и не могу ходить. И сегодня я уезжаю обратно в Хермет, где меня встретит дух и данное ему обещание. А в моем доме куча лестниц. В самом городе масса ступенек, парапетов и отвесных переходов. Портовый перевал не рассчитан на калек.

Магия воздуха вынесла меня с постели, расчесала и заплела волосы, вода нежно умыла мое лицо, шею и руки, но в зеркале отражение пустыми глазами оглядело комнату. Спокойствие медленно переросло в апатию и отчаяние. Я так давно ждала, когда же меня накроет безысходность и депрессия. Она подкралась в самый неподходящий момент. Шар воды безвольно растекся по полу, а ветер стих, оставив косу недоплетенной. Руки, словно вновь парализованные, безвольно упали на колени, свет вокруг померк.

Кого я обманываю. Мне больше никогда не быть боевым магом, и даже настоящей принцессой не стать, как мечтал мой отец. Нужно оставить Натаниэля, отпустить. Не потому, что я теперь беспомощна, но оттого, что чувство вины сожрет его заживо. Каждый раз, глядя на мое кресло, он будет думать о своем опоздании, о непредусмотрительности, да Вардан знает, о чем! Пусть половину, если не больше, он придумал сам, все равно его будут терзать изнутри эмоции и боль.

В те минуты думалось о каких-то глупостях и мелочах. Зато обо всем разом. Что больше никогда я не почувствую сильную руку на талии и музыка, как река, не унесет меня вдаль бального зала по льду начищенного паркета. Что я не смогу нырнуть глубже всех братьев в ледяное Великое озеро у подножия Крелонтена. Что дальние дороги не спружинят у меня под сапогами влажным грунтом и не уведут в невиданные прежде земли. Что…

Ничего, ничего уже не повторится. Жизнь перешла на новый рубеж, и нужно как-то продолжать движение, то ли ползком, то ли в пропасть вниз головой.

Мне казалось, что я падаю. В темную, ледяную бездну, и уже никогда не достигну дна. И будут только снег, ветер и черные камни скал, пролетающие мимо в снежной круговерти.

От черных мыслей отвлек Арчидоз, стоящий на пороге и рассматривающий меня, как неведомую зверушку, пристальным и странным взглядом. Дракон был как никогда серьезен, он не нес привычную чепуху, вроде «моя госпожа грустит, кого нужно съесть, чтобы она развеселилась?». Не гримасничал и не шутил, не прикидывался юным мальчиком, чей облик выбрал. Просто смотрел желтыми глазами из-под почти человеческих ресниц, стоя в дверном проеме. И молчал.

— Привет, — хрипло сказала я. — Ты, скорее всего, уйдешь. Я прочитала в библиотеке, что черные драконы, олицетворяющие битву и мощь, служат лишь сильнейшим из людей. А я сейчас едва ли тяну на эту должность.

Я глянула на свои руки, на недоплетенную косу на плече.

— Ты был отличным спутником и другом, надеюсь, моя компания тебя тоже радовала. И хоть чему-то ценному научила. Черные драконы… куда они уходят? В свои чертоги?

— Есть далекие горы на юге, там много действующих вулканов и небо черное от пепла. Там живет мой народ, — ровным голосом ответил дракон. А у меня в груди что-то оборвалось, как перетянутая тетива. Минус один. Возможно, даже к лучшему. Стоит начать жизнь заново, с другими приоритетами и людьми, невзирая на тяжкую боль в сердце от потери. — Нам пора, вы готовы, госпожа?

— К чему?

— К дороге, — ответил Арчидоз. Затем подождав минуту, добавил: — Я лишь ответил, куда уходят и где обитают черные драконы. Мои слова не значат, что я ухожу от вас. Госпожа была и остается самой достойной и сильной.

Он встал передо мной на одно колено, словно на посвящении в рыцари, и заглянул в мои глаза.

— Если у вас больше нет ног, то всегда будут крылья. Если вы не можете ходить, то все еще можете летать. Пусть земля вас отвергла, небеса остались безраздельно вашими. Нашими.

Я лежала на спине дракона, в основании шеи, привычно упершись нечувствительными пятками в нагрудную пластину и вытянув руку, ощущала ветер, бьющийся в ладонь. Внизу проносились осенние холмы, крыши ферм и небольших домов, верхушки желтых деревьев. Стальные клинки рек, пронзающих холмы, холодно сверкали в свете солнца.

Сверху мир воспринимался совершенно иначе, а проблемы казались такими глупыми и несущественными по сравнению с бесконечным размахом небес. Через десять минут полета я приподнялась, оттолкнувшись руками, и села. Ветер трепал отросшие волосы и пытался залезть под куртку, как нахальный поклонник в таверне, а облака летели нам во след, силясь догнать.