В груди неприятно заныло, словно кто-то вворачивал ржавый шуруп прямо в сердце. В какой-то момент я так увлеклась своей печалью, беспомощностью, желанием начать новую жизнь, что просто не заметила, что бросила старую на полпути. Я оставила тех, кто меня любит, переживает и беспокоится. Где-то далеко Элька совсем одна, в Академии, куда она пошла со мной за компанию. Где-то в своей комнате мечется Натаниэль, убитый горем и волнениями, его душат обязанности декана и желание пойти снова искать меня по свету. Громко ругается на прогульщицу Фредерик, расстроенно поглаживает бороду Роберт, пытаясь успокоить двух других деканов. А братья…

Где-то заснеженные пики Крелонтена и, может быть, дядя стоит у окна и смотрит на Великое озеро через пелену снега, думая обо мне.

А у меня нет сейчас даже возможности передать им весточку, даже просто рассказать, что я жива. Или предупредить, что скоро могу умереть в битве. Если город падет, семья и близкие никогда ни о чем не узнают. Сколько членов нашей династии вот так же просто пропали? Мне вспоминались рассказы о трех братьях из того же поколения, что рыжая Ника. Если мы проиграем, повестей будет уже четыре.

Чувство вины тихо грызло изнутри, подогреваемое пониманием, что слишком поздно для попыток все исправить. Сегодня к ночи враг уже будет под стенами этой крепости, которая, по-видимому, когда-то принадлежала исчезнувшей расе лиохов.

Я вдруг отчетливо поняла — тем «своим» человеком, что рассказывал деканату о ситуации в стране Императора, и был Корелан, бывший ученик Академии. Это с его слов Натаниэль узнал об истории с лиохами, это благодаря ему мы и нашли Шина.

Но все эти разгадки и сотни вопросов, что зарождались каждую минуту, в данный момент не имели значения. Враг скоро будет у стен. Нужно воевать. И либо победить, либо достойно погибнуть.

Весь день прошел в страшной суматохе и беготне, мы пытались закончить сразу все, в результате нас охватывало отчаяние — мы ничего не успевали. Наверное, это сказывался стресс предстоящей битвы: все самое важное давным-давно готово, а множество других идей уже попросту не понадобятся. Но мы все равно работали, до самой ночи, пока пелена снега не посинела, а затем и вовсе опустилась непроглядная ледяная тьма.

Меня передернуло от воспоминаний о Штормовых Пределах, и я ушла с крепостной стены в теплую, закрытую от всех ветров башню. Этажом выше, на плоской крыше, мерзли дозорные, напрягая глаза и вглядываясь в беспросветную ночь.

А здесь, в небольшом круглом помещении без окон, вокруг жаровни расположились командиры и военачальники, ожидая подхода войск противника. Лучники сидели по галереям, в укрытиях, ежась от пронизывающего ветра и кляня врага, что решился нападать в такую погоду. Я слышала тихие пожелания, чтобы Император замерз по дороге и сдох в канаве, но это были лишь пустые надежды и мечты.

Через час дозорный доложил — черная армия вышла из леса и приближается к нашей крепости. Еще через пятнадцать минут мы заметили вспышки огня, суету и крики где-то за пеленой снега.

— Наши диверсанты добрались до катапульт, — заметил граф, напрягая глаза и вглядываясь в ледяную тьму. Там продолжало что-то гореть, затем возня почти смолкла, но тут же в черное небо взмыли сразу несколько ярких огней — пять зеленых и два красных. Граф вздохнул немного раздосадованно, но все же поспешил приободриться. — Не так уж и плохо, пять из семи требушетов уничтожены на подходах. Но кто их знает, что они еще припасли для нас.

Враг не нападал до самого рассвета, изводя нас ожиданием и усталостью, заставляя до рези в глазах вглядываться в снежную ночь. Мороз и ветер трепали наших солдат, лишали боевого задора и заставляли ежиться и прижиматься к стенам. Далеко за полночь граф отдал распоряжение выставить разведчиков и отправить часть гарнизона отдыхать посменно.

Ко мне сон не шел, я полулежала в своем кресле, смотрела на темные стропила сторожевой башни, кутаясь в колючее одеяло. Отгоняла ненужные мысли и силилась поспать…

…Я увидела Натаниэля — он стоял где-то в поле, по колено в снегу, а его белые одежды почти сливались с окружающим фоном. Вдали темнели стволы зимнего леса, мерцала скованная льдом река, а небо хмурилось черными и низкими тучами.

Я заметила, что крупные хлопья снега падают на длинные волосы Натаниэля, на знакомые, резкие черты лица, и не тают. Ветер и пурга постепенно заносили моего жениха, вот уже по пояс, а вот почти по самую шею. Он не двигался, просто молча смотрел на меня, неотрывным, ледяным взглядом.

— Зачем ты это сделала? Зачем ты все разрушила? — грустно спросил он и устало прикрыл глаза, позволяя зиме полностью засыпать себя снегом.

Я пыталась пробиться к нему, но не чувствовала ни ног, ни рук, только ледяной озноб и страшный холод во всем теле…

…Я проснулась от надрывного и резкого воя, что заставлял меня мелко дрожать и почему-то вселял ужас. Лишь оперевшись руками о свою постель и несколько раз оглядевшись по сторонам мутным взглядом, я поняла — уже рассвет. И пронзительный вой — всего лишь звук рога, зовущий нас на битву.

Враг перешел в наступление.

К утру снегопад успокоился, и перед замком раскинулась белоснежная равнина с редкими черными кустиками, а в небе даже появились просветы, словно голубые лоскуты шелка. Ветер стих, отчего каждый даже легкий звук, отдавался эхом от стен крепости.

Магический транс почти не ощущался, разве что давал возможность стоять на ногах. Теплый плащ спасал от резкого холода, но на душе все равно бежала поземка.

Я отвернулась от белоснежной равнины и глянула вперед. Ближе к лесу стояла черная армия, матовые доспехи, идеально подогнанные по фигуре солдат, четкие ряды, полная тишина и отсутствие каких-либо разговоров и посторонних шумов. Прекрасная дисциплина. Император явно не сброд собрал под свои знамена, одни такие доспехи, одинаковые для всех, и точно не простая сталь стоили целое состояние. И говорили о его щепетильности к мелочам.

Мы постояли какое-то время вот так, защитники против нападающих, посмотрели друг на друга. Под конец, ближе к крайней земляной стене, на которой стояли только я и Корелан, подъехал отряд всадников.

Вперед выехал один из них, поднял забрало и окинул нас темным взглядом. Чуть кривой нос, тяжелый подбородок, доспехи такие же, как у прочих воинов черной армии.

— Корелан, предатель! Старый пес, так вот в какую конуру ты забился? Неужто новый хозяин кормит лучше? — крикнул он звучным и глубоким голосом, пока его конь топтал снег и шумно выдыхал облака пара в морозный воздух. — Или ты поверил сказкам об Избранном?

— Как тут не поверить, бешеный ты шакал, — в тон собеседнику гаркнул старик-маг. — Я ведь последний лиох на всех Зеленых землях! А тебя оса под хвост укусила и ты посмел уничтожить мой народ, сын трактирной потаскухи! Избранный я или нет, но ты заплатишь своей черной кровью!

Всадник рассмеялся, громко и от души, затем махнул рукой в сторону старика, словно устав слушать увещевания проповедника на рынке, и погнал коня обратно ко своей армии.

— Познакомься, это и есть Император, — шепнул Корелан, и на его лице промелькнуло горькое и печальное выражение. — Когда-то он был достойным человеком. И моим близким другом. Но эти времена безоговорочно прошли. Думаю, мы поляжем в этой битве. Не сегодня, так завтра. Я знаю, как он воюет. То, что мы видим перед собой — лишь треть его армии. Остальные стоят за лесом и ждут сигнала. Мы все тут поляжем. И может быть, Шин сможет убить этого ублюдка, раз я так и не набрался храбрости отомстить за свой народ.

Я задумчиво оглядела старика, опиравшегося на свой посох, кутаясь в шерстяной плащ. Архимаг на службе Императора. Его ли голос и сила искали в тот день «жалкого червяка» Шина? Как давно Корелан оставил свое служение? Я не знала, да и стоило ли сейчас это внимания. Слишком близка смерть, и мысли должны быть не о том.