Джемма попыталась нас приободрить:

– Воздействие обратимо. Мы делать… пробовать… уже получилось.

Фаренджер принялся мерить шагами кабинет Тофинбейла.

– Бойцы готовы и ждут приказа. Пятеро. Большей группе на территории цитадели не развернуться, если верить той карте, что мы нашли.

Подключился Кристиан Натори:

– Я смогу переправить туда всех. Эдуард оставил нам свою кровь, и Сидда сможет рассчитать для меня направление так, что портал откроется в нескольких метрах от цели.

Лорд Джейд молча кивнул.

– Осталось всего ничего, – горько подытожила я, – открыть ловушку. Они не могут выйти. Там на стене написано, что нужен ключ.

Мэтр поморщился:

– Ключ был частью регалий смотрителя форта. Его похоронили с последним смотрителем форта. Сомневаюсь, что мы успеем за два часа найти его могилу. Только на поиск информации в архиве уйдет несколько дней. Даже если мы найдем сильного материалиста, у него на разрушение уйдут почти сутки. На плане указано, что толщина стен цитадели превышает несколько метров. И я полагаю, руда будет замедлять воздействие. Нам нужно чудо…

– Но должен же быть запасной выход! – взревел Эдгар, в его пальцах лопнул раздавленный стакан. – Она же была такая хитрая, эта моя прапрапра-сколько-там-бабка! Она всегда стелила соломку!

Я мало чем могла помочь:

– Еще мощь камней, – произнесла я на вессини.

Джем встрепенулась, лицо ее посветлело:

– Власть камней. Дар, которого жаждала Каэлла. Значит, у нее получилось! Нужен маг с даром власти камней!

– Зачем ей было это нужно? – не понял лорд Натори. – Строить замки? Рыть погреба?

– Это часть природной магии. Очень сильная. Разрушительная. Она властна над тем, что стихийникам недоступно, – Джемма поежилась.

– Только вот я ни разу не слышал о таком маге, – Фаренджер на эмоциях треснул кулаком по столу. Я впервые в жизни увидела, его в таком состоянии. С запозданием вспомнила, что они с Эдуардом еще и близкие друзья. Не одна я не нахожу себе места.

В тишине, наступившей после гневного всплеска Фаренджера, мы услышали утробное рычание. Это дала о себе знать призрачная гончая, на которую никто не обращал внимания.

Тофинбейл уставился на нее как знак Высших сил.

– Чей питомец? – хрипло спросил мэтр.

– Мой, – призналась я.

– Ты в курсе, кто это, Бранхерст? – по старинке обратился он ко мне.

– Полагаю, что да, – я была растеряна. Какое значение сейчас имеет воплощение Вингфолда? Есть проблемы посерьёзнее, не так ли?

– Какой у тебя потенциал новой силы? – продолжал допытываться Тофинбейл, и до меня начало доходить. В памяти всплывали обрывки из дневника.

– Я не знаю. Кажется, что много, но мне не с чем сравнить. Смотрите сами.

Главный королевский маг прищурился на меня, изучая магическим взглядом. Холод в груди усиливался. Внутри все натянулось как струна. Хоть бы мэтр был прав. Силы Небесные, пожалуйста!

И все оборвалось, когда Тофинбейл разочаровано надавил на переносицу:

– Недостаточно. Только половина.

Меня озарило будто вспышкой.

– Подождите! – я лихорадочно расстегивала верхние пуговицы рубашки. – У меня есть это! Этого хватит!

И я предъявила ожерелье Каэллы, сияющее избытками магии. Моей и Эдуарда.

– Да, – выдохнул старик. – Да. Впритык.

– Амелия… – позвал Эдгар, и я оглянулась на него.

Принц гипнотизировал что-то в моем вороте, и я с запозданием вспомнила, что там остались следы поцелуев Эдуарда, которые я по сентиментальным причинам не убрала.

– Ты… – его высочество горько вздохнул, – … отдала ему свое сердце?

– Прости, – я опустила глаза. – Оно всегда принадлежало ему одному.

Драматическую неловкость нарушила молчавшая все это время Аделина:

– Что значит, впритык? – она без всякого пиетета сверила глазами Тофинбейла.

– Это значит, что, если ей не хватит сил, пострадает она сама.

– Выгорит? – допытывалась Дель.

– Если повезет. Если нет, то…

Колючие мурашки пробежали у меня вдоль позвоночника. Кажется, мне придется еще раз рискнуть и испытать то, что я пережила в «Сердце Вингфолда».

Я никогда не верила в предопределенность, но вдруг этот дар мне был дан только для того, чтобы я спасла Эдуарда?

Разумеется, мне было страшно. Я всего лишь леди высшего света, не более того.

Но отказаться от этой попытки?

Это немыслимо.

Подруга, знавшая меня много лет, уловила мой настрой.

– Я не думаю, что твой отец согласится с таким раскладом, – нахмурилась она.

– Уверена в этом, – кивнула я. – Но мы же ему не скажем, правда?

Я стояла у окна, обхватив себя руками, и некому было одернуть меня, чтобы не сутулилась. Как сообщила мне леди Имоджин, отец отправил маму в городской дом, несмотря на ее горячее нежелание покидать его.

Дель дала слово, что не выдаст меня отцу, хотя в ее глазах я видела осуждение. Она волновалась, и очевидно надеялась, что папа отговорит меня от этого смертельно опасного приключения, но… отец исполнял свой долг – защищать королевскую семью ценой своей жизни, а у меня был свой собственный долг – перед самой собой.

За спиной продолжалась суета стремительной подготовки. Фаренджер инструктировал гвардейцев, которые отправятся со мной, а лорд Натори обнимался с Джеммой, подпитываясь от нее дополнительными силами, чтобы отправить нас всех на Побережье одним порталом.

Глядя на эту безусловно глубоко влюбленную пару, я завидовала. И тому, что они могли сейчас держаться за руки, и тому, что между ними не стояло расстояние, и тому, что они могли друг другу помочь. Я же лишь вслепую вновь искала связь с Эдуардом, но все, что мне удавалось, это лишь почувствовать, что он еще жив.

Джемма не выдержала моих напряженных взглядов и спросила, что меня волнует. Сбиваясь я поведала ей коротко о вывертах разорванного импарентато и о том, что мне не удается поделиться силами с Эдуардом так, как он делал это для меня.

Леди Гвидиче нахмурилась:

– Надо разрешить себе. Ты себе запрещаешь. Не знаю, почему, но дело в тебе. Ваше импарентато никуда не делось. Оно вроде как уравнялось…

И вот я гипнотизировала окно в общем гаме, пытаясь понять, что же мешает мне «разрешить себе». Уже окончательно посветлело, пасмурное осеннее утро неласково смотрело на меня в ответ. Несклонная к самоанализу, я почти отчаялась разобраться. Единственное, что более или менее приходило на ум, я считала, что недостойна Эдуарда. Это иррационально, но между нами стояла корона. Кто он и кто я? Разве я могу? Да и он такой умный, смелый, сильный… Мои потуги смешны…

И словно в ответ на эти грустные мысли, из глубины сердца отозвалось: «Я люблю тебя, Амелия».

Оно будто бы переложило с меня часть ответственности на Эдуарда. Он сам меня выбрал.

Я устало закрыла глаза и вздрогнула, почувствовав на кончиках пальца пульс. «Мими…», – эхом откликнулось в сознании, вызывая у меня непреодолимое желание отдать родному человеку все, что у меня есть. Я ощутила, как потекла энергия от меня куда-то. «Любимая». Глаза защипало, столько ласки и нежности было в этом слове.

– Бранхерст, – прервал мою непрочную связь Тофинбейл. – За мной.

Он поманил меня в свою лабораторию. Я посмотрела на часы, прошло уже сорок минут с момента, как я очнулась. Времени оставалось все меньше.

– Мы не владеем запретной магией, и обучить тебя власти камней не в моих силах, тем более, за такой короткий срок, – тяжело бросал слова хмурый мэтр, стремительно выписывая слова на вессини на доске для расчетов. – Мы с Джем создали заклинание, подвластное природнику, ты к ним ближе всего, но у тебя будет всего одна попытка, Бранхерст. Лишь одна. После этого из тебя хлынет сырая сила. Вся. Ты меня поняла?

– Да, – помертвевшими губами с трудом выговорила я, – у меня нет права на ошибку.

И Тофинбейл взялся за меня. Он заставил меня выучить заклинание на зубок. Одно короткое предложение королевский маг экзаменовал минут пятнадцать, чтобы убедиться, что все окончания я произношу правильно, а все ударения на месте.