Да-да, именно поэтому вы, ваше величество, и дозируете сведения, чтобы желание ответить взаимообразно у меня не стало слишком ярым.

– В ногах правды по-прежнему нет, предлагаю устроиться поудобнее, – предложили мне место в уютном кресле напротив камина.

Я предпочла предложение принять. Эдуард и так давил с высоты своего роста, так что пусть он продолжает делать, когда я смогу вытянуть ноги. Сам король решил остаться там же, где и был, а вот гончие разделились.

Одна из них заняла место у меня в ногах, а две остались сторожить его величество.

Сделав глоток терпкого вина, я отставила бокал и, полюбовавшись на то, как играют языки пламени на гранях хрусталя, напомнила, для чего мы собственно здесь собрались:

– Так что за ритуал я инициировала? И когда?

Черные глаза стали серьезными.

– Это было давно. Я уже не был ребенком, а вот у тебя еще гулял ветер в голове. На вскидку, где-то за год до гибели отца.

За год до гибели Гевина, мне было четырнадцать. Не таким уж я была и ребенком. Я вполне чувствовала себя девицей, и мне уже позволили носить платья, закрывающие кончики туфель. Я даже была влюблена. В Эдуарда, разумеется. И делала все, чтобы он об этом не догадался. Тогда мне казалось, что я в этом преуспела, а сейчас у меня на этот счет появились сомнения.

– Мы тогда с тобой проторчали весь день в библиотеке. Ты искала хоть что-нибудь, что поможет тебе усилить целительство. И не обнаружив ничего, ты решила поискать редкие рецепты…

Силы небесные!

Я, кажется, вспомнила… Вспомнила тот день.

Эдуард говорил, а у меня перед глазами оживали картины из прошлого.

Я была на грани отчаяния.

За несколько месяцев до этого мне исполнилось четырнадцать. Я со дня на день ждала, когда же откроется мой второй дар, ведь у всех он проявлялся раньше. Четырнадцать – это уже поздно. Настолько, что почти нет надежды.

И каждый новый день приносил мне разочарование.

Мама жалела меня, отец подбадривал, и только Эдуард не обнадеживал, но говорил, что это не важно, сколько даров. Важно, как я могу распорядиться тем, что у меня есть.

Я злилась и вроде бы даже накричала на него. Мол, что ты понимаешь, у тебя же все в порядке. Ты нормальный. А как я могу распорядиться целительством, если я еле-еле могу залечить царапину? Мне по силам только избавить от простуды или от горячки.

И на следующий день Эдуард поволок меня в королевскую библиотеку.

Он проторчал со мной там весь день. Терпеливо доставал и подавал все, на что я указывала пальцем. Но все было тщетно.

Развить слабый дар можно было за счет второго, и только, но его-то у меня и не было.

И тогда Дуду предложил мне пойти другим путем.

Отвары, зелья, снадобья, яды, в конце концов.

Все это инструменты целителя. И порой они действеннее, чем прямая магия. А правильно сваренный декокт, в котором есть капелька магии изготовителя, может стать мощным средством.

И вытерев слезы, я согласилась.

Что мне оставалось?

Листая монографии, я наткнулась на наблюдение одного из целителей. Он поделился сожалениями, что многие знания утеряны во время войны за Объединение. Однако отметил, что некоторые удивительные по своей простоте и эффективности рецепты сохранились в сказках, а иногда и встречаются в любовных романах. И сослался на один из них.

Из любопытства я потребовала у Эдуарда посмотреть, есть ли такой в библиотеке.

Оказалось, что есть. И в весьма потрепанном состоянии, что говорило о его былой популярности.

Сюжет, разумеется, в памяти уже не сохранился, зато я хорошо помнила, что рецепт нашла, и впоследствии он оказался весьма годным. Именно на его основе я изобрела мими-восстановитель. Какое дурацкое у него теперь название, но оно прилипало к языку.

Так вот. Прошерстив книгу от корки до корки, я наткнулась на одну сцену в романе, которая задела мое девичье сердечко.

Двое приносили клятву. Она звучала очень романтично, и в конце все было скреплено поцелуем. И я решила проиграть эту сцену. Без поцелуя, конечно же. Об этом я могла только повздыхать.

Эдуард, который всегда терпеть не мог что-то изображать, он даже отказывался от домашних спектаклей и шарад, видя, что эта, по его мнению, глупость, способна меня развлечь, согласился скрепя сердце.

Увы, книга наполовину была написана на древнелидванском, в котором я была полным профаном. Собственно, почему была? Я и сейчас в нем позорно слаба, но хоть что-то уже могу прочитать, в пансионе наставницы были очень требовательны. А тогда даже рецепт мне переводил Эдуард.

С его помощью и язвительными комментариями, портившими весь романтический настрой, мы и взялись изображать главных героев.

– А теперь я должен взять тебя за руку, – ворчливо читал Эдуард.

Не вынимая носа из книги, он протянул мне ладонь, в которую я, оробев, вложила пальцы.

– Так, что тут у нас… Ага, – без предупреждения Эдуард притянул меня к себе и обнял, как для танца.

Сердце мое застучало, краска бросилась в лицо, но его высочество, увлеченный разбором древнего языка, не смотрел на меня и не видел моей реакции.

– Что дальше? – почти прошептала я, втайне наслаждаясь этим объятьем.

– Повторяй за мной. Сначала я произношу фразу, потом ты. Ми доно.

– Ми доно, – повторила я, не задумываясь о смысле.

– Ноцце веро, – пробубнил Дуду.

– Ноцце веро, – выдохнула я, в своем воображении представляя, как завершив эту самую клятву Эдуард заглядывает мне в глаза горящим взглядом, склоняется и…

Меня затапливали нежность и восхищение принцем. Он был такой взрослый, красивый, умный. Знал все-все на свете. Эдуард был для меня особенным.

Я почувствовала, что у меня горит не только лицо, но и на кончиках пальцев вдруг скопились излишки магии. Они обволакивали кисть холодком, распространяясь в выше, пока не поднялись до локтя.

Неожиданно я почувствовала небывалую легкость, но списала ее на эйфорию от близости предмета влюбленности. А в следующий миг руку, которую держал Эдуард обожгло, будто пчела ужалила.

Закусив губу, я пискнула, и наконец отвлекла Дуду от текста.

Он посмотрел на меня, и выражение его лица изменилось. Исчезла насмешка, глаза стали серьезными. Его взгляд затягивал меня в свою черную бездну.

Я ощутила касание магии Эдуарда.

Оставалось произнести последнюю фразу, и у меня пересохло во рту. Я с трепетом ждала, когда принц скажет свою часть.

И нас прервали.

Заглянувший в библиотеку Тофинбейл вспугнул нас.

Точнее, меня. Я зарделась и вырвала руку.

Королевский маг, спешивший вглубь, вдруг запнулся и оглянулся на нас. Его брови приподнялись. Он собрался что-то сказать, но натолкнувшись на тяжелый взгляд Эдуарда, передумал. Пожал плечами и пробормотал наподобие: «Дело ваше, разбирайтесь сами».

Смутившись своих совсем не дружеских чувств, я сбежала, оставив Эдуарда с книгой в руке. Я так волновалась, что принц догадался о моих чувствах, что постаралась задавить в себе запретные эмоции. И откровенно говоря, я не придала никакого значения самой клятве. И теперь откровенно жалела, что не помню даже название романа, чтобы ознакомиться с тем, во что я вляпалась.

Сейчас я смотрела на его величество в упор.

– Так что ритуал мы начали в угоду твоему капризу, – завершил Эдуард.

– Ты хочешь убедить меня, что понятия не имел, какие могут быть последствия? – недоверчиво сморщила я нос.

– Ну я понял это не сразу.

– А когда?

– Перед тем, как нас прервали, – сверкнул улыбкой его величество.

Я даже задохнулась от негодования. Я-то было решила, что он прочитал книгу после всего и его озарило, а на самом деле его «не сразу» только подтверждает, что он осознанно готов был довести ритуал до конца уже тогда.

– Скажи, Тофинбейл тогда понял, что происходит? – уставилась я требовательно на короля.