Однажды Ильнар поймал себя на обдумывании попытки открыть портал прямо из палаты. Идея безумная и почти невыполнимая, но…

Сколько времени пройдет, прежде чем он окончательно сойдет с ума и попробует – не телепортироваться, так содрать ненавистную чешую с рук столовым ножом?

Скрипнула дверь. Ильнар внутренне напрягся в ожидании волны чужих эмоций, и Эл не подвёл. Тщательно скрываемое беспокойство при виде тела на полу на мгновение сменилось недоумением, затем страхом – под веками полыхнуло ржаво-оранжевым, да так, что заныли виски. Для диагностики состояния пациента доктору хватило пары секунд, оранжевый смыло бледно-лиловым, фиолетовым, багровым…

– Ну и какого Змея ты тут делаешь? – очень спокойным тоном произнес Эл, подойдя ближе.

– Медитирую, не видишь? – буркнул Ильнар, не торопясь открывать глаза – зрительный контакт усиливал эмпатию. Он ожидал очередной лекции о нарушении режима, но доктор вдруг с грохотом ударил кулаком по столу.

– Как же ты меня достал. Всего-то и надо – спокойно полежать, так нет, дан Ильнар у нас умнее всех. Плевать на лекарства, плевать на приступы! Захотел встать – и встал! Захотел магии, при том, что настрого запретили – так вот вам магия! А я, конечно, дурак, перестраховываюсь, запрещаю, свободы лишаю! Лечу зачем-то – да действительно, зачем?!

Каждое слово казалось забитым в голову гвоздем – удар, другой, третий! Часть сознания понимала, что в чём-то Эл прав, но в ушах звенело, гнев клубился вокруг плотным облаком, и какого Змея он вообще орёт?!

– Да не надо меня лечить! Так – не надо! Ничего у тебя не получается, все равно сдохну, так оставь меня в покое!

На волне бешенства удалось приподняться и даже сесть, а вот встать он не успел. Эл с перекошенным от бешенства лицом упал рядом на колени, сгреб пациента за ворот больничной пижамы…

Зрительный контакт.

Физический контакт.

Змеевы потроха…

Чувство было такое, словно молоточек, которым до этого забивали гвозди, заменили кувалдой. Что почувствовал Эл, Ильнар не знал, но доктор отшатнулся почти сразу, оставив пациента один на один с раскалывающей голову болью. Змеева эмпатия, ну когда уже закончится это мучение?!

Он тяжело привалился к кровати, уткнулся лицом в смятое одеяло. Ткань сладковато пахла средством для стирки, раньше Ильнар не замечал запаха, но сейчас с трудом сдерживал тошноту, и от осознания собственной беспомощности хотелось уже просто расплакаться.

Слабак. Тряпка. Неудачник. Сдохнет – туда ему и дорога, и никому не придется с ним возиться…

Последняя мысль обдала холодом, колючим и злым. На дне сознания колыхнулся липкий страх – не думать, чтобы не сбылось! – но на смену ему тут же пришло привычное раздражение. До чего дошел – бояться глупых суеверий!

– Не дождётесь, – пробормотал он едва слышно. От друга пришло ощущение легкого недоумения, но переспрашивать он не стал. Ну ещё бы, ему и так все прекрасно видно, а ментальный блок, зараза, все никак не возвращается на место. Энергетические меридианы в ауре дрожат и изгибаются, пляшут вокруг, дразнясь, мерцающие силовые нити, не видимые обычному глазу…

Ильнар зажмурился. Не помогло. Таро сейчас наверняка сказал бы что-то ехидное, на всплеске гнева преодолевать себя и злосчастный блок удавалось легко. Но собственные запасы злости он только что потратил, а Эл не слишком хорошо умел мотивировать.

Несколько минут прошли в тишине. Затем доктор тяжело вздохнул.

– Когда умирала мама, – произнес он неожиданно тихо, – я с трудом получил разрешение на посещение. Помню, день был такой чудесный, солнечный, вся палата залита светом… Мне так страшно было, стоял, как дурак, не знал, что говорить. А она улыбалась. У неё губ почти видно не было, и чешуя… По всему лицу чешуя. Она уже дышать почти не могла, и говорить тоже, а всё равно улыбалась. Написала записку, что любит…

Эл умолк и, помедлив, тоже прислонился к кровати. Ильнар, пользуясь паузой, напрягся, заставляя непослушную защиту встать на место, и почти услышал щелчок, с которым развернулся вокруг него невидимый купол.

Самое время.

– Я же сам чуть не умер, – признался доктор. – Кеара сбежала, отец замкнулся в себе, не разговаривал ни с кем, только по работе. Я тоже работал, как проклятый, ночами не спал. Не мог спать, всё видел во сне её улыбку. Снотворное глотал, ненадолго помогало. А ты меня вытащил.

Блок встал надёжно, но и своих эмоций хватало, чтобы не желать воспоминаний о том периоде жизни. Друга действительно нужно было спасать, и Ильнар спасал, как мог – за шкирку выволакивал из кабинета, привозил к себе, ругался, заставлял есть. Родители, конечно, помогали, Эл два месяца фактически жил в их доме, стал частью семьи.

– Я помню, – глухо отозвался он, не поднимая головы.

– А я тебя вытащить не могу, – совсем тихо проговорил Эл. – Не получается. Вчера снова снилась мама, улыбалась… Все думают, что я крутой специалист, а я – бесполезное дерьмо, которое не может спасти даже самого близкого друга.

Желание возражать Ильнару удалось задавить в зародыше. Можно было сказать, что Эл делает все возможное, но…

Две недели в изоляторе. Учащающиеся приступы. Полная невозможность использовать магию даже при нормальном фоне. Ощущение безысходности, с которым пока ещё удавалось бороться – но надолго ли его хватит?

Лучше быть честным – даже если это означало быть безжалостным.

– Не можешь. Змеиную болезнь нужно лечить магией, а не обезболивающим.

– Это не значит, что ты…

– Значит!

Разозлиться всё-таки удалось, получилось выпрямиться и даже встать. Эл запрокинул голову, глядя в глаза снизу вверх, спорить с ним сейчас было очень сложно – но жизненно важно.

– Я должен учиться магии. У Ориена, у Исцеляющей длани, у Таро… Змеевы потроха, да у кого угодно! Пока ещё могу, пока соображаю, понимаешь?! – Ильнар помедлил, собираясь с духом, и закончил: – Иначе действительно сдохну. А я не хочу.

Эл отвел взгляд первым.

– Что ты предлагаешь?

Этот вопрос Ильнар обдумывал не раз, но даже сейчас, когда Эл вроде бы готов был слушать, говорить о Диких землях не стоило. Что ж, у него есть ещё один вариант.

– Монастырь. Ты сам говорил, что у них интересные методы. В прошлый раз у нас не было времени, но раз уж я выжил, стоит попробовать.

Доктор неопределенно хмыкнул. Орден Карающего пламени почти не возражал против воли Императора и Патриарха Ордена Серебряного древа, которые совместно приняли решение о передаче инициированных в ведение Ордена Исцеляющей длани. Вот только – вы ведь понимаете, что перемещение пациентов связано с риском? Вы можете гарантировать, что кратковременное повышение фона не навредит больным? Вы способны предугадать, как поведут себя люди, владеющие магией, в нестандартной ситуации? Даже один инициированный в состоянии стресса может натворить дел!

Обойтись без переезда было нельзя – каратели совершенно ясно дали понять, что пациенты пациентами, а недвижимость останется в собственности Ордена, и охрана работать на бело-синих не станет. Исцеляющая длань оказалась в ситуации, которую в народе могли бы охарактеризовать фразой «сбылась мечта идиота»: право на лечение и содержание инициированных у них было, не хватало лишь помещений и людей. А пока чёрно-красные весьма любезно соглашались заниматься спецбольницами и дальше: «Это ведь наш долг — помогать людям, пострадавшим от магии!»

На стороне Исцеляющей длани была Служба Магической безопасности, зато Карающее пламя негласно поддерживал Патриарх. Силы были примерно равны, но исчезновение Лейро пошатнуло равновесие. И ладно, если бы буйный Магистр просто пропал в Диких землях, даже и с казённым айрингом. Но нападение на резиденцию бело-синих и гибель Матери-Настоятельницы позволяли Алтине не просто просить, а требовать – и чёрно-красным приходилось уступать.

Кир выяснил, что после закрытия портала оставшаяся в монастыре охрана по приказу Магистра захватила здание под предлогом поисков некоего злоумышленника с опасным артефактом, который якобы проник в резиденцию под видом туриста и мог наложить проклятие на любого встречного. Из Ксантара спешно вызвали подкрепление, чёрно-красные оцепили острова и занялись проверкой согнанных на площадь людей.