Выражение его лица становится яростным, голос — гортанным.

— Я ни за что не могу сказать тебе «нет».

Триумф охватывает меня, и я опускаюсь все ниже по его телу, пока не оказываюсь лицом к лицу с его выдающимся возбуждением. Когда Лиам обхватывает толстый ствол и медленно надрачивает, я замираю от восхищения, увидев бусинку влаги на кончике. Затем опускаю голову и высовываю язык, впитывая его вкус.

— О, черт, — выдыхает он, пальцами отводя мои волосы от лица. — Этот язык меня доконает.

Глаза, сверкающие от вожделения, держат меня в плену, когда я приникаю губами к самому кончику. Его пресс напрягается и пульсирует, пока я скольжу ртом по его длине.

— Женщина… блядь, блядь, блядь. — Его голос подобен наждачной бумаге, он скребет по мне с желанием, наши глаза встречаются, когда я сильно обхватываю его член.

Лиам крепче сжимает пальцами мои волосы, выражение лица колеблется между пыткой и блаженством. Когда я провожу губами вверх и вниз в устойчивом ритме, его грудь вздымается с каждым вдохом.

Его слова сбивчивы, но сам факт того, что я оказываю такое воздействие на человека, обычно столь уверенного в себе и уравновешенного, пьянит и одурманивает.

— Черт возьми, этот рот…

— Ты разрушаешь меня…

— Как я буду жить без тебя?

Он медленно покачивает бедрами, с его губ срывается стон, мышцы его бедер превращаются в гранит под моими ладонями.

— Поднимись сюда. — В его голосе звучит нужда, а его глаза обжигают меня жаром. Жилы по бокам его шеи напрягаются. — Лучше бы эта киска оказалась на моем члене прямо сейчас.

Мое тело двигается еще до того, как я осознаю происходящее. Взяв его толстый член в руку, я подвожу его к своему входу и опускаюсь на него. Прилив декаданса захлестывает меня, когда я погружаюсь глубже, мои внешние губы растягиваются вокруг его толщины.

— Посмотри на меня, — хрипло приказывает Лиам, и я поднимаю на него глаза. Его взгляд скользит между моим лицом и местом соединения наших тел.

Его член пульсирует во мне, становясь все толще, и я выгибаюсь, пытаясь вогнать его еще глубже с каждым движением бедер.

— Ты чертовски красива.

Обхватив ладонями изгиб моей задницы, он крепко держит меня, в то время как его грудь поднимается и опускается с каждым тяжелым вдохом. Когда он двигает бедрами вверх, вгоняя свой член в меня и выходя из меня в почти отчаянном ритме, я пропитываю его еще большим количеством своего возбуждения.

Вены на его шее вздуваются, мышцы бицепсов напрягаются, когда он двигает мной по всей своей стальной длине.

— Потрогай клитор для меня.

Мои внутренние мышцы напрягаются вокруг него, и его челюсть сжимается в ответ. Я тянусь к своему клитору, средним пальцем обвожу чувствительную плоть, а его глаза следят за моими движениями.

— Вот так. — Его толчки становятся все более дикими, бедра раскачиваются сильнее, и я хватаюсь за оргазм, который находится совсем рядом.

Наше прерывистое дыхание эхом разносится по комнате, а истошный крик впивается мне в горло, когда его мощные толчки вверх отправляют меня за грань.

Дрожь сотрясает мое тело, и моя киска сжимает его невероятно крепко. Грубая рука обхватывает мой затылок, направляя меня к нему, и он прижимается своим ртом к моему в жарком, плотском поцелуе. Стон вырывается из глубины его груди за мгновение до того, как он изливается в меня, его бедра дергаются, тело напрягается.

Рухнув на него сверху, я нежно целую его, наше тяжелое дыхание смешивается. Одной рукой он обнимает меня, а другой лениво играет с моими волосами. Такое чувство, что мы находимся в нашем собственном маленьком мире, где ничто не может причинить нам боль.

Зарывшись лицом в его шею, я тихо шепчу:

— Я бы хотела, чтобы мы могли оставаться так всегда.

Его грудь вздымается и опускается подо мной в ровном, успокаивающем ритме. Неторопливо ведя пальцами по моему телу, он проводит кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, над шрамом от ножевого ранения.

Когда Лиам наконец заговаривает, в его голосе звучит странная смесь страха и меланхолии.

— Я тоже. — Он испускает долгий, усталый вздох. — И я тоже.

АЛЕКСАНДРА

Мы с Лиамом отправляемся на кухню, чтобы выпить по стакану воды. По дороге он несколько раз останавливает меня в коридоре, прижимает к стене и целует, затаив дыхание.

На этот раз, когда тот разрывает поцелуй, он не отстраняется сразу, а обхватывает мое лицо руками. От его благоговейного взгляда у меня перехватывает дыхание, но пылкая нежность, звучащая в его голосе, лишает мои легкие кислорода.

— Я твой. — Лиам нежно целует каждый уголок моего рта. — Я весь твой. Обещай, что не забудешь об этом.

В его словах чувствуется странная срочность, но когда я поднимаю на него вопросительный взгляд, меня встречает только его напряженный взгляд.

— Я не забуду, — тихо отвечаю я и прикладываю легкий поцелуй к его губам. — Обещаю.

— Вы закончили целоваться? — раздается голос Святого, и я удивленно вздрагиваю, обнаружив его в нескольких шагах от себя в конце коридора. — Подумал, что можно выпить немного старого доброго колумбийского рома.

— Это мой сигнал взять воду и вернуться в постель. — Я быстро целую Лиама и проскакиваю мимо него. — Вы двое можете наверстать упущенное.

Святой опускает брови.

— Это приглашение было для вас обоих.

— Знаю. — Я похлопываю его по руке, проходя мимо него на кухню. — На самом деле я очень устала от… — Глазами автоматически нахожу глаза Лиама, и по моим щекам разливается румянец. Я возвращаю взгляд на Святого и вижу, что он прикрывает рот рукой, пытаясь скрыть улыбку. — От всего, что произошло.

— Точно. — Его рот подергивается. — Ну, тогда тебе лучше отдохнуть.

Я бросаюсь за угол и ищу убежище на кухне. Выпив свой стакан воды и услышав их голоса, доносящиеся через дверной проем, когда они удаляются в гостиную, я возвращаюсь в спальню.

Я не врала, когда говорила, что устала. Стресс от неизвестности взял свое, но с другой стороны — восхитительное изнеможение и боль от того, что Лиам взял меня.

Зайдя в спальню, я допиваю остатки воды из стакана и выключаю свет. Когда я забираюсь под прохладные хлопчатобумажные простыни, запах Лиама еще не выветрился, и сон приходит быстро.

ЛИАМ

— Часть меня чувствует, что я должен просто отдать это, — Святой держит алкоголь в одной руке, — и позволить тебе пить его прямо из бутылки.

Разочарование и отчаяние окрашивают его голос, и я понимаю, к чему он клонит.

Я чувствую то же самое.

Когда он добавляет:

— Ты точно роешь себе могилу еще глубже. — Я прижимаю тыльные стороны ладоней к глазам.

Я вздыхаю и наклоняюсь вперед в кресле, кожа при этом издает свой собственный сдержанный протест. Опираясь локтями на колени, я невидяще смотрю на деревянный пол, хмурясь так, словно он виноват в моих дерьмовых решениях.

— Каждый раз, когда говорю, что собираюсь это сделать, я, блядь, задыхаюсь.

Я опускаю подбородок на грудь в знак поражения.

— Я не могу этого сделать. — Мой голос становится тонким, едва слышным. — Я не могу так поступить с ней.

Святой молчит долгое время, позволяя моему признанию повиснуть между нами. Кубики льда звенят, по одному опускаются в каждый бокал, прежде чем он наливает ром. Затем подходит ко мне и протягивает руку, предлагая стакан. Я с благодарностью принимаю его и заглядываю в содержимое.

Когда он опускается в кожаное кресло напротив меня, раздается слабое поскрипывание.

— Хорошо, что я открыл новую бутылку. У меня такое чувство, что она тебе понадобится.

Когда я поднимаю голову, он поднимает свой бокал в знак тоста, его ухмылка отчасти забавна, отчасти покорна.

— За дерьмовые решения и за то, чтобы тебя трахали с любовью.