Однако мне не нужно сомневаться в своих силах. Мне определенно точно не хочется, чтобы он предупреждал полицию — по крайней мере, пока не получу более четкого представления о своих обстоятельствах. И я лучше представлю себе весь риск, связанный с этим.

— Нет. Пожалуйста, не связывайтесь с ними. — Мой ответ ясен и лаконичен. Это единственное, в чем я уверена.

В голове проносится нить паники, когда я прокручиваю в голове ужасную реальность моей ситуации.

— Вернется ли ко мне память?

Доктор медленно выдыхает, слегка прищурив глаза, словно пытаясь сформировать лучший ответ, который не отправит меня в еще большую панику и тревогу.

— С травмами головы невозможно сказать наверняка. Лучшее, что можно сделать, это принимать это день за днем. Будьте терпеливы. Разум устойчив.

Засунув пальцы под простыню и слегка сдвинув ноги, я тут же благодарю за возможность двигать конечностями, даже если это причиняет некоторую боль. Именно сейчас я замечаю кое-что еще, на что сначала не обратила внимания.

Я вздрагиваю.

— У меня есть катетер?

— Я решил, что так будет лучше, учитывая степень Ваших травм и то, как долго Вы были без сознания. — Мужчина делает небольшую паузу. — Как только Вы почувствуете себя достаточно хорошо, чтобы двигаться без сильной боли, мы его удалим.

Его взгляд обладает странным противоречием: он одновременно нервирует и действует как уникальная ласка. Золотистые искорки смягчают его строгие карие глаза, а темная щетина покрывает его челюсть, добавляя ему неоспоримой привлекательности.

Когда я отвожу взгляд, мое внимание останавливается на моих руках, прослеживая капельницу, затем манжету на кончике пальца, контролирующую мой пульс. Внезапно меня поражает вид моей голой левой руки. Прежде чем я успеваю озвучить свой вопрос, доктор Кинг отвечает мне.

— У Вас не было ни документов, ни украшений — ни обручального кольца, ни каких-либо других татуировок, которые можно было бы идентифицировать. Я проверял заявления о пропаже людей, но ничего не совпало с Вашим описанием.

В моем сознании царит замешательство, на меня обрушиваются вопросы, на которые у меня нет ответов.

«Кто мог так поступить со мной? Что, черт возьми, произошло? Неужели меня никто не ищет?»

Крик разочарования подступает к моему горлу, требуя вырваться на свободу, но я делаю все возможное, чтобы заглушить его.

Поэтому делаю неглубокий вдох, помня о своих ребрах. Меня все равно пронзает копьем боли, но я решительно сжимаю челюсть. Внутренне я знаю, что я — сильная и как-нибудь справлюсь с этим.

— Мне жаль. — Я поднимаю взгляд на доктора Кинга.

В его глазах мелькает удивление.

— За что?

Моя гордость может чувствовать себя такой же израненной, как и мое тело, но моя благодарность все же должна быть озвучена.

— За то, что доставила Вам столько хлопот.

Доктор крепко сжимает челюсть, и я думаю, не интерпретирует ли он мои слова как оскорбление.

— Это моя работа — заботиться о людях.

Затем, быстро вернувшись к нашему разговору, он говорит:

— Я продолжу проверять объявления о пропавших людях, чтобы посмотреть, не появится ли что-нибудь, что соответствует Вашему описанию.

— Спасибо.

Я перекладываю голову на подушку, замечая то, чего не замечала раньше. Когда осторожно тянусь к голове, мои ребра протестующе ноют с одной стороны, а раны борются за мое внимание с другой.

— Почему на мне шапочка для душа? — я морщу нос, сделав едва заметное движение, и мои волосы слегка сдвигаются в ее пределах. — Мои волосы кажутся такими… песчаными?

Это еще мягко сказано. Возможно, сейчас это наименьшая из моих забот, но мои волосы кажутся отвратительными, а кожа головы слегка зудит.

Он снова соединяет пальцы вместе.

— Мне нужно было попытаться убрать песок из Ваших волос, поэтому я использовал немного пудры. Мне не хотелось, чтобы песок попал в раны и возникла опасность заражения.

Мои веки опускаются от истощения — умственного, эмоционального и физического.

— Может быть, завтра я смогу их помыть? — даже несмотря на охватившую меня апатию, в моем голосе безошибочно угадывается надежда.

— Мы можем что-нибудь придумать. — Доктор склоняет голову набок, его взгляд удивительно проницательный. — Как насчет небольшого обезболивающего, просто чтобы снять напряжение?

Я приоткрываю губы, чтобы возразить даже против этого, но он умело продолжает:

— Вы не сможете отдохнуть достаточно хорошо, чтобы вылечиться, если будете испытывать постоянный дискомфорт.

Я на мгновение задерживаю на нем взгляд, прежде чем мягко ответить:

— Если бы Вы были на моем месте, Вы бы так поступили?

Удивление мелькает в его чертах так быстро, что я задумываюсь, не привиделось ли мне это.

— Честно?

Я слегка киваю, но тут же жалею об этом. Моя голова, словно ее пробили до самого ада и обратно, начинает непрерывно пульсировать.

— Честно.

Мужчина окидывает мое прикрытое тело своими карими глазами, как будто каталогизирует мои травмы.

— Если бы у меня были Ваши травмы, то да. Я бы принял что-нибудь, чтобы снять напряжение.

Снова сканируя комнату, я напрягаюсь, пытаясь увидеть дальше дверного проема.

— У Вас есть другие пациенты?

— Сейчас нет.

Осторожно повернув голову на подушке, чтобы изучить его, я делаю неглубокий вдох, мои ребра протестуют против этого едва заметного движения.

— Хорошо. Только немного чего-нибудь от боли. Пожалуйста.

Доктор кивает и поднимается с табурета. Подойдя ко второму набору шкафов, установленных над столешницей и раковиной, он достает из кармана ключи и освобождает серебряный задвижной замок. Затем берет флакон и шприц, чтобы добавить в мою капельницу, после чего снова запирает шкаф и убирает ключи в карман.

Он работает уверенно, и, когда его глаза встречаются с моими, меня охватывает чувство комфорта.

Выражение его лица остается нечитаемым — спокойным и собранным.

— Отдохните немного.

Доктор снова смотрит на меня аналитическим, врачебным взглядом.

— Если Вам что-то понадобится или боль станет слишком сильной, просто позовите меня. Я буду у себя в кабинете, буду работать.

— Спасибо, доктор.

Он выключает свет, но оставляет включенным вентилятор на потолке, чтобы легкий ветерок танцевал по моей коже.

— Отдыхайте, — его глубокий голос остается в комнате еще долго после того, как он исчезает из виду, заключая меня в надежный кокон.

И я поддаюсь желанию заснуть, зная, что этот мужчина будет охранять меня.

ДОКТОР ЛИАМ КИНГ

Часто невозможно предсказать, когда пойдет дождь во время сезона дождей, и будет ли он сильным или слабым. В один день осадков может выпасть совсем немного, а на следующий может начаться ливень.

Прямо сейчас дождь почти оглушительно барабанит по металлической крыше, и звук эхом разносится по дому.

В своем маленьком кабинете я сажусь в кресло и открываю нижний ящик стола. Подняв фальшивое дно, достаю то, что там спрятано.

Положив предметы на стол, я некоторое время смотрю на них, прежде чем вставить обойму в пистолет.

Сколько раз я размышлял об этом? Вначале эта перспектива преследовала меня с каждой секундой и совершенно по-разному. Потом все резко изменилось, и я использовал это как топливо. Я использовал это, чтобы двигаться изо дня в день.

Черт возьми… Бесчисленное количество раз я предвкушал момент выстрела. Даже жаждал этого. Представлял, как спусковой крючок будет ощущаться под моим пальцем, когда я, наконец, положу конец этой пытке.

Держа пистолет в руке, я провожу большим пальцем по предохранителю, вперед-назад. Предохранитель стоит. Предохранитель снят. Предохранитель стоит. Предохранитель снят.

Одна пуля в голову. Это все, что нужно, чтобы покончить с этим. Это будет быстрее, чем ожидалось, но я покончу с этим раз и навсегда.