А знаешь, что он говорит мне каждый вечер перед сном, когда укладывает меня спать? Он говорит: «Я люблю тебя, малышка. Навечно и всегда».

Мне это очень нравится. Он помог мне избавиться от боли в груди. Надеюсь, ты не думаешь, что я больше не люблю тебя, раз тебя больше нет, потому что это совсем не так. Как говорит папа: я люблю тебя, мама. Навечно и всегда.

Папа зовет меня, так что мне нужно идти. Нам нужно поработать в маленьком саду, потому что я думаю, что салат, помидоры и морковь готовы к сбору.

Я постараюсь писать чаще.

Она

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Не зная, кто я, и не помня ничего о себе, я обнаружила, что попытки понять других — полезное отвлечение.

Очевидно, что выздоровление здесь, в его доме, означает, что мое внимание сосредоточено на человеке, с которым я сейчас живу. Человеке, который заботится обо мне и следит за тем, чтобы я полностью выздоровела.

Теперь, когда я достаточно поправилась, чтобы прогуливаться по пустынному участку пляжа, я получила новую порцию свободы.

Доктор Кинг всегда стоит на углу террасы, опираясь худым телом на перила, и ждет моего возвращения. Он так пристально наблюдает за мной, заботясь о моем благополучии. И знание этого обволакивает меня комфортом во время каждой моей прогулки.

И я не могу не надеяться, что он гордится моими успехами и что я не пускаю его тяжелую работу на самотек. Тем более, что очевидно, доктор Кинг — один из тех врачей, которые высоко ценят здоровье, и его тело показывает это.

Каждый день он бегает босиком по пляжу, а затем делает отжимания, упражнения на пресс и подтягивания. Я еще не видела, чтобы он отлынивал от тренировок, и признаюсь, что тайком наблюдала, как он подтягивается на турнике, установленном снаружи дома рядом с террасой.

Мало того, этот человек очень строго следит за тем, что он употребляет в пищу — только свежие, экологически чистые продукты и мясо, выращенное на свободном выгуле у местных фермеров.

Судя по тому, что я определила по другим сертификатам и степеням в рамках, развешанным на стенах его кабинета — я заглянула внутрь, пока он был в отъезде, пытаясь получить больше информации о нем — скорее всего, ему где-то между тридцатью и сорока годами. Я также заметила, что он не носит обручального кольца, но никогда не бывает без часов.

В его доме нет ни одной фотографии его самого или членов его семьи. Если бы не местные жители, дарящие ему различные безделушки или произведения искусства, я бы рискнула сказать, что это была бы довольно простая, утилитарная обстановка.

Если бы только моя интрига закончилась на этом так невинно. Но это не так.

Его золотисто-коричневая кожа блестит от пота, когда он приближается с обнаженной грудью, закончив свою ежедневную пробежку по пляжу.

И мои глаза наслаждаются этим зрелищем.

Его тело ни в малейшей степени не указывает на его возраст, по крайней мере, из-за того, что сухощавые мускулы напрягаются, когда он вытягивает руки и шею в стороны во время восстановления после пробежки.

Его грудь и спина испещрены шрамами, некоторые из них неровные, а другие более круглые и морщинистые, что еще больше разжигает мое любопытство.

Свои темно-каштановые волосы он обычно завязывает на затылке, особенно когда идет на пробежку или уезжает по вызову. Но когда тот их распускает, они падают прямым, гладким занавесом, а концы касаются линии челюсти.

Доктор Кинг довольно высокий, и это говорит женщина ростом пяти футов десять дюймов. Его руки, испещренные старыми шрамами и мозолями, касались меня с большей нежностью, чем я ожидала.

Его глаза, это именно то, что я нахожу самым очаровательным. Их цвет граничит с золотистым оттенком в зависимости от освещения и, возможно, даже его настроения. Временами, однако, я клянусь, они кажутся почти призрачными, как будто его протащили через недра ада, и он выжил, чтобы рассказать об этом.

Хотя доктор Кинг иногда может показаться грубоватым, он обладает терпением святого и является профессионалом в своем деле. Но я бы солгала, если бы сказала, что не признаю, что он бесспорно красив, суров, как может сделать человека жизнь в отдаленном районе, частично окруженном джунглями.

«Здоровое пребывание на солнце крайне важно для человеческого организма, особенно для выздоровления», — сказал он мне.

Итак, каждый день я сижу, впитывая витамин D по его приказу… а также впитываю его мужественный образ, чье тело — настоящее произведение искусства.

Но я также завидую, потому что мои мышцы дергаются от желания заняться спортом.

«Я регулярно занималась спортом?» Я осторожно провожу рукой по своему животу. Он не исхудал, но плоский, и есть мышечный тонус. Мышцы на бедрах и икрах тоже упругие.

— Мне знаком этот взгляд.

Я в тревоге вскидываю голову, и наши глаза сталкиваются.

— Что?

Он наклоняет подбородок в мою сторону.

— Ты хочешь начать включать в свою жизнь больше физических упражнений, чем просто ходить по пляжу.

В предвкушении я впиваюсь зубами в нижнюю губу.

— Хочу.

Схватив запасное полотенце, висевшее на перилах террасы, доктор Кинг вытирает им пот с лица и груди, а затем накидывает его на шею.

— Почему бы нам не начать с планки? Твое плечо сейчас в хорошей форме. Кроме того, планка поможет укрепить твой позвоночник и верхнюю часть тела.

Я отвечаю поспешно, с нетерпением желая удовлетворить это стремление сделать больше с моим телом.

— Хорошо. — Я вскакиваю со своего места, мои мышцы уже гудят от возбуждения.

Пока тот ведет меня по настилу, его взгляд внимателен. Доктор Кинг называет время для выполнения планки, и я одновременно горжусь и удивляюсь, что успешно удерживаю позу не менее шестидесяти секунд.

Доктор Кинг осматривает меня в поисках любого признака того, что мне больно или я переусердствовала, прежде чем, наконец, объявляет об окончании.

Его голос суров, слова, как всегда, отрывисты, но они все равно вызывают во мне тепло.

— На сегодня достаточно, принцесса планок.

Мои руки болят, как и живот, но это хорошая боль. Не та, из-за которой я могла поставить под угрозу свое исцеление.

Рот кривится в гордой улыбке, я хватаю руку, которую он предлагает, чтобы помочь мне подняться.

— Возможно, со временем я стану королевой планок.

Что-то неразборчивое сверкает в его глазах, посылая нежную дрожь по моему позвоночнику. Только сейчас я понимаю, что он все еще держит меня за руку. У меня перехватывает дыхание, и крошечная волна паники пронзает меня, потому что мне не хочется, чтобы он отпускал.

Это странно, как естественно чувствовать, что я прикасаюсь к нему и что он прикасается ко мне, но не как врач к пациенту. Подушечка его большого пальца скользит по моей руке, и мои соски напрягаются под слоями ткани майки и рубашки, а по коже бегут мурашки.

Когда мое тело слегка вздрагивает от осознания, он чувствует мою реакцию и мгновенно отпускает мою руку, прежде чем отступить назад.

Потом сжимает концы полотенца, висящего вокруг шеи, его брови хмурятся, когда он отводит глаза.

— Хорошая работа с планкой. Ты можешь добавить их к своим прогулкам по пляжу. Мы будем постепенно продвигаться дальше, добавив еще несколько укрепляющих упражнений.

А затем, резко повернувшись, он направляется к двери в дом.

— Мне нужно принять душ, прежде чем приступить к работе на сегодня.

Доктор Кинг исчезает из виду, его босые ноги почти беззвучно ступают по деревянному полу.

И снова я остаюсь, желая провести с ним больше времени и одновременно понимая, что как только ко мне вернется память, мое пребывание здесь резко закончится.

Внутри меня разгорается конфликт. Предательская мысль эхом отдается в моем сознании вместе с желанием, чтобы моя память продолжала задерживаться.

Вместе с этой мыслью приходит осознание того, что, возможно, я вовсе не хороший человек.