Ее смех звучит приглушенно, но тихим эхом отдается в душе, предупреждая меня о том, что я говорил вслух.

— Да? Что ж, открою тебе секрет: тебе необязательно обходиться без сна только для того, чтобы заставить меня сделать это.

— Серьезно?

— Да. Это так.

Алекс ополаскивает мои волосы, и я набираюсь сил, чтобы посмотреть на нее. Волосы прилипли к ней, капли воды стекают по ее телу. Когда я думаю, что она не может быть красивее, я оказываюсь неправ.

— Спасибо.

Эти два простых слова озаряют ее лицо, а на губах появляется мягкая улыбка. Прислонившись спиной к плитке, я собрал последний запас сил.

— Иди сюда.

— Но, Лиам…

Я притягиваю ее ближе, пресекая ее протесты.

— Позволь мне.

На ее лице отражается нерешительность, но, видимо, Алекс видит что-то в моем выражении, потому что шепчет:

— Хорошо.

Я намыливаю шампунем ее волосы, затем использую средство для мытья тела на каждом сантиметре ее тела. Как только Алекс ополаскивается, я выключаю воду, и она протягивает мне полотенце, прежде чем взять одно для себя.

Мы быстро чистим зубы и забираемся в постель. И оба стонем от ощущения чистых простыней.

Когда Алекс сворачивается калачиком рядом со мной, прижимаясь щекой к моей груди, я, наконец, вздыхаю с облегчением. По крайней мере, на данный момент мне предоставлена отсрочка от этого дерьмового шоу.

Я почти засыпаю, когда ее едва слышный голос достигает моих ушей. Сначала я задаюсь вопросом, не разговаривает ли она во сне.

— Я вспомнила, что мы с отцом после слов «Я тебя люблю» говорили: «Навечно и всегда».

Я заставляю свое тело оставаться неподвижным, а ровное дыхание — не прерываться, потому что интуиция подсказывает мне, что ее следующие слова скрутят мои внутренности в еще более тугой узел.

И я оказываюсь прав.

— Лиам… я люблю тебя. — Ее голос становится еще мягче. — «Навечно и всегда».

Сердце замирает в груди, а я разрываюсь между агонией и восторгом. Последнее побеждает, потому сглатываю нарастающий ком в горле. Я самый большой ублюдок на этой земле, но не могу заставить себя ответить. Чтобы дать ей понять, что я не сплю. Чтобы она знала, что я слышал ее слова.

Не могу, потому что в итоге нам обоим будет еще тяжелее.

Я никогда раньше не был влюблен. Черт возьми, даже никогда не подпускал к себе никого настолько близко, чтобы хотя бы подумать об этом.

Как будто ее признание выбило из нее последние остатки энергии, ее тело расслабляется рядом с моим, дыхание выравнивается, и Алекс погружается в сон.

Только зная это, я позволяю себе произнести слова, которые исходят из сердца, которое я долгое время считал холодным и мертвым.

Гребаная судьба ненавидит меня. В этом я убежден. После всего, с чем я боролся и победил, именно эта женщина ставит меня на колени.

Мой голос, тихий, но грубый, звучит так, как будто я вытаскиваю его из какого-то глубокого, далекого места.

— Я люблю тебя, Алекс.

Проталкивая слова сквозь горло, которое ощущается так, словно тысячи кинжалов яростно вонзаются внутрь, я шепчу:

— Навечно и всегда.

«Что бы ни случилось… даже если ты, в конце концов, возненавидишь меня».

ЛИАМ

Свет раннего рассвета пробивается сквозь жалюзи на окнах, подсказывая мне, что я проспал дольше, чем хотелось бы. Но, черт возьми, я пиздец как устал.

Тепло тела Алекс, прижавшейся к моему боку, заставило меня почувствовать, что я выиграл чертову лотерею жизни. В мгновение ока я представил себе будущее с ней.

Просыпаться вот так каждый день. Слышать, как она постоянно шепчет мне эти три слова. И погружаться в нее и заставлять ее кончать каждый чертов момент, когда я могу.

Шансы не в мою пользу — ни на йоту, — но я на мгновение цепляюсь за эту фантазию, глядя на нее в постели. С ее длинными темными волосами, разметавшимися по подушке, она похожа на ангела, распростертого на этих простынях.

Ангел, который не понимает, что погружает меня все дальше в ад, которого я никогда не испытывал.

Эта женщина — брешь в моей броне. Броне, которая была непробиваема долгие годы.

Осторожно сползаю с кровати, стараясь не разбудить ее. Почистив зубы, я натягиваю шорты.

Когда я иду за двумя сумками, мой взгляд задерживается на спящей Алекс. Не успел я опомниться, как оказался рядом с ней.

Как будто я выпустил на свободу что-то дикое и необузданное прошлой ночью. Теперь, признав это однажды, я не в силах подавить эти три слова, произнесенные шепотом.

— Я люблю тебя.

Несмотря на то, что она все еще находится в состоянии сна, на ее губах появляется улыбка. Это чуждое ощущение счастья захлестывает меня, но, как всегда, за ним следует сожаление.

Я заставляю себя отойти и взять свои вещи, беззвучно захлопываю за собой дверь спальни, оставляя свою женщину без присмотра.

Застыв на месте, я некоторое время смотрю на закрытую дверь. Сильное желание заставляет меня проигнорировать весь этот гребаный бардак и вернуться в дом. Притянуть ее к себе и разбудить своим ртом. Увидеть, как медленно открываются ее глаза, и услышать, как она шепчет мое имя.

Услышать, как она говорит, что любит меня.

Я провожу рукой по лицу и поворачиваюсь, направляясь по коридору в сторону кухни Святого. Не доходя до нее, прохожу мимо одинокой картины на стене, и она заставляет меня остановиться.

Красивая женщина в свадебном платье улыбается мужчине в смокинге. От избытка любви в ее глазах невидимый кулак с силой сжимает мое горло. Незнакомая тоска охватывает меня, потому что мысль о том, что Алекс может так смотреть на меня…

Блядь. Я с трудом сглатываю, но не могу оторвать глаз от картины, глядя на самую большую потерю моего друга.

Хотя он крадется и не издает ни звука при своем приближении, я чувствую его присутствие.

Мои слова звучат приглушенно.

— Она была прекрасной невестой.

— Так и было

Горе скрывает его слова, но в них есть и принятие. Гораздо больше, чем когда я видел его в последний раз.

— Некоторые из моих любимых воспоминаний произошли здесь. Это единственная причина, по которой я сохранил это место.

Я делаю шаг назад, имитируя его позу у стены напротив картины. София, его жена, любила этот дом с самого начала. Святой планировал, что они будут жить здесь и со временем создадут семью.

Аневризма, возникшая из ниоткуда, все разрушила.

Ходили слухи, правда, дерьмовые, что Святого преследует его умершая жена, но я знаю этого человека, и это не совсем так.

Я также знаю многое о призраках.

Святой потерял часть своего сердца в день смерти Софии, но если его что-то и преследует, то это жизнь, которую он надеялся прожить с ней.

Точно так же, как меня преследуют мои конечные цели, которые я точно не смогу достичь теперь, когда в моей жизни появилась Алекс.

Святой выпрямляется, прислонившись к стене. Подняв подбородок, он жестом показывает на мои сумки.

— Я вижу, ты принес кое-что вкусненькое. Давай спустимся в подвал и приступим к работе.

Мы сидим за большим рабочим столом в подвале Святого, на нем разложено оружие, мы чистим и собираем его, следя за тем, чтобы оно было в рабочем состоянии. От моего кофе поднимается спираль пара, в то время как его чашка почти опустела.

— Полагаю, поскольку она не была связана и с кляпом во рту, ты не посвятил ее в подробности своей предыдущей работы, — бросает на меня забавный взгляд Святой, протирая ствол пистолета тряпкой для чистки.

Я медленно выдыхаю, но молчу.

Он ухмыляется.

— Я хочу услышать большую историю о том, как вы познакомились.

— С чего ты взял, что там есть какая-то история?

Святой приподнимает одну бровь.

— Все просто. Король подъезжает к моей парадной двери в неурочный час и находится на расстоянии двух вдохов от того, чтобы упасть в обморок от усталости. Затем обходит машину, чтобы открыть пассажирскую дверь для своей женщины, не выпускает ее из виду и на два шага, не говоря уже о том, чтобы убрать руку с ее спины.