— Ничего страшного, если ты не можешь вспомнить больше.

Под типичной грубостью, к которой я уже привыкла, слова доктора Кинга действуют как успокаивающий бальзам на мое разочарование.

— По крайней мере, теперь я знаю, как тебя называть.

Моя улыбка слаба, но часть моего беспокойства рассеивается от его понимания.

— По крайней мере, это уже что-то.

Когда он убирает руку, сразу ощущаю потерю. Я делаю еще один глоток кофе, прежде чем продолжить.

— Ты сделал для меня больше, чем нужно, доктор Кинг, поэтому я понимаю, если ты хочешь, чтобы я убралась из твоего дома.

Он откидывается в кресле, у него взгляд оценивающий, и мне становится интересно, что именно во мне тот пытается расшифровать.

— Я сказал тебе называть меня Лиамом.

После крошечной паузы он добавляет:

— Алекс.

От того, как мое имя слетает с его губ, мое дыхание задерживается в горле. Я чувствую, что говорю почти шепотом.

— Хорошо, Лиам.

Его глаза приобретают более глубокий золотистый оттенок в ответ на то, что я просто произношу его имя. Когда он проводит рукой по своему лицу и густой щетине, я не могу не задаться вопросом, мягкая она или немного грубая.

— Мне нужно сделать несколько поездок на дом сегодня днем, но я вернусь после…

Бум, бум, бум! Внезапный удар кулаком по входной двери прерывает нас. Лиам вскакивает со своего места и бросается внутрь, к передней части дома.

— Доктор Кинг! ¡Necesitamos tu ayuda!

Доктор Кинг! Нам нужна ваша помощь!

Я следую за Лиамом, задерживаясь в коридоре, пока он открывает входную дверь. Двое мужчин вбегают внутрь, один прижимает руку к груди, его кисть обмотана окровавленной тканью, а другой обеспокоенно смотрит на происходящее. Лиам быстро ведет их в первую комнату, ближайшую к двери.

Я стою на пороге и слушаю их.

Лиам жестом указывает на смотровой стол, и с помощью друга раненый опускается на него.

— Что случилось? — спрашивает Лиам по-испански. Лаконичными движениями он моет руки в ближайшей раковине и быстро их вытирает.

— У Пабло соскользнуло мачете, когда он рубил платаны.

Лиам надевает пару перчаток, затем разворачивает ткань, покрывающую руку мужчины. Как только я вижу состояние кончика пальца мужчины, я делаю шаг в комнату, и слова без раздумий слетают с моих губ.

Все на испанском.

— Это только кончик, так что может быть небольшое повреждение нерва, но пока кость не задета, мы сможем…

Я захлопываю рот, когда шок рикошетом проносится через меня. «Откуда я все это знаю?»

Лиам поворачивается и смотрит на меня с того места, где он отложил салфетку, протягивая руку, чтобы достать принадлежности, чтобы поставить капельницу.

Я поджимаю губы и подхожу ближе, безмолвно умоляя глазами Лиама.

— Я могу помочь тебе, чтобы он провел меньше времени с ней в таком состоянии.

Он отрывисто кивает, жестом головы указывая на коробку с нитриловыми перчатками рядом с раковиной.

— Вымойся и присоединяйся ко мне.

Лиам ставит капельницу и помещает пульсоксиметр на указательный палец противоположной руки мужчины. Он сообщает Пабло, что дает ему жидкость и что-то, что снимет боль.

Вместе мы быстро очищаем и обеззараживаем палец и убеждаемся, что кость не повреждена. Затем я помогаю Лиаму наложить защитную повязку на рану и забинтовать ее.

Глаза мужчины тяжело закрыты, но, похоже, он не испытывает сильной боли. Его пульс остается ровным.

Я осторожно кладу руку на плечо мужчины и тихо говорю ему, что все будет хорошо.

Пабло смотрит на меня темными глазами.

— Eres un ángel hermosa.

Ты прекрасный ангел.

Лиам отвечает по-испански:

— Sigues siendo un hablador suave como siempre.

Ты по-прежнему красноречив, как и всегда.

Взгляд Пабло останавливается на Лиаме.

— Tu novia es tan hermosa como inteligente.

Твоя девушка так же красива, как и умна.

Глаза Лиама встречаются с моими.

— Tengo que estar de acuerdo contigo.

Я должен с тобой согласиться.

В глубине его золотисто-коричневого взгляда мелькает нотка страдания, но она исчезает в мгновение ока.

Так быстро, что я думаю, не привиделось ли мне это.

ЛИАМ

Она без малейших колебаний бросилась на помощь Пабло.

Пабло — хороший человек, честный человек. И если бы он знал, какое поганое дерьмо я натворил в своей жизни, то он, вероятно, использовал бы на мне свой мачете без угрызений совести.

Помимо того, что он один из самых порядочных людей, которых я встречал в своей жизни, он еще и самый проницательный. Фермер, который также служит городским проповедником, сам сказал мне, что давным-давно изменил свою жизнь — прошел «от тьмы к свету», как он говорит.

Но я не настолько глуп, чтобы думать, что его прошлое хотя бы отдаленно напоминает мое.

Ходят слухи, что он также немного экстрасенс — какой-то провидец — хотя, если бы вы спросили его об этом, он бы рассмеялся.

Я понял, что в слухах всегда есть доля правды. И чем больше узнаю этого человека, тем больше верю, что Пабло может обладать уникальным даром.

Когда он посмотрел прямо на Алекс и сказал ей, что она — прекрасный ангел, меня это задело.

«Если она прекрасный ангел, то кем, блядь, это делает меня?»

Первый раз Пабло постучал в мою дверь два года назад. Он принес мне бутылку домашнего секо — ликера из сахарного тростника — и настоял на том, чтобы выпить со мной после того, как я без проблем принял роды у его племянницы.

Это была моя своеобразная индоктринация для этого места. Как только это произошло, как только Пабло дал свое собственное одобрение, я стал одним из них.

Хотя местные жители здесь добры и вежливы, они настороженно относятся к приезжим и не расстилают красную дорожку, чтобы побудить кого-либо пустить корни и остаться. Они говорят по-испански, и те, кто знает английский, держат это в тайне, пока не доверятся вам.

Мне нужно было одно место, которое не пострадало бы от всех проклятых грязных поступков, которые я совершил. Чтобы меня окружали люди, которых не затягивала тьма, в которой я жил, казалось, целую гребаную вечность.

Я знал, во что ввязываюсь, приезжая сюда. Но хотел этого. Блядь, мне это было нужно. Для меня это было вопросом жизни и смерти, и я решил пойти своим собственным путем.

И должен был идти до конца, потому что альтернатива была неприемлема.

Ни на секунду не сомневаюсь, что Пабло каким-то образом не знает, что я вел хреновую жизнь. Что он не видит меня насквозь. Что не знает, что я сражаюсь с демонами.

Тот факт, что он чувствует это и все еще относится ко мне как к порядочному человеку, сам по себе чудо. Когда я уезжаю на несколько дней, чтобы пожертвовать своим временем и поработать в других, более бедных городах, Пабло никогда не задает вопросов.

Вот, что заставляет меня верить, что он знает больше, чем показывает. Это как негласное соглашение между нами. До тех пор, пока я не позволяю своей тьме овладевать его людьми и городом, я желанный гость.

И каждый проклятый день, который я пропускаю, не покончив с этим, означает, что я на один день ближе к тому, чтобы утянуть за собой Пабло и всех этих хороших людей.

— И снова я твой должник.

Улыбка Пабло усталая, но искренняя. Его английский с сильным акцентом, но безупречен.

Я качаю головой.

— Нет, амиго. Единственное, чего я хочу от тебя, это чтобы ты поправился.

И это правда. У меня более чем достаточно накоплений от моей предыдущей карьеры, чтобы держаться на плаву еще долгие годы.

Со вздохом его улыбка тускнеет, прежде чем он молча наклоняет голову в сторону Хуана, и мужчина выскальзывает за дверь. Пабло бросает взгляд мимо нас в коридор, где дверь Алекс остается закрытой. Я поблагодарил ее за помощь, прежде чем воспользоваться предлогом, что Пабло хочет поговорить со мной наедине.