Но это не так. Черт побери, я знаю это, но не могу перестать притягивать ее ближе. Ее стройное тело двигается вместе с моим в идеальном ритме, когда мы раскачиваемся.

Держа одну маленькую ручку в своей, а другую положив на ее бедро, я слегка наклоняю голову и закрываю глаза. Позволяю себе просто… быть с ней в этот момент.

Момент, которого я никогда не предвидел. Никогда не думал, что это возможно.

«Почему?» Я внутренне проклинаю эту чертову вселенную. «Какого хрена это должно было случиться со мной?»

Когда песня заканчивается, я отпускаю ее и отхожу в сторону. Чувство потери настолько ощутимо, что мои пальцы автоматически сжимаются в бесполезной попытке удержать тепло, которым она обладает так естественно.

— Мне пора идти спать.

Алекс улыбается, но улыбка не такая яркая, как тогда, когда я пригласил ее на танец. Христос. Свидетельство того, что она разочарована тем, что у нее нет больше времени со мной, вызывает у меня ощущение, будто кто-то киркой рубит мне грудь.

— Я должна попытаться немного поспать. Спасибо за это, — она поднимает бокал, — и за сегодняшний вечер.

Затем она поворачивается и проскальзывает через раздвижную дверь, тихо закрывая ее за собой.

Тишина настолько плотная, что грозит задушить меня, и я остаюсь с ее предыдущими словами, которые все еще звучат в моей голове. «Потому что мы оба знаем, что я…»

Несмотря на то, что это чертовски глупо — и зная, что я не имею права думать об этом, — мой разум переворачивает ее слова, и я представляю, как она заканчивает их совсем по-другому.

В том смысле, которого я не должен хотеть так сильно, как хочу.

«Потому что мы оба знаем, что я твоя».

Сергей Виноградов

ЛИДЕР БОЛШЕВСКОЙ БРАТВЫ

— Прошло слишком много времени. — Я выплевываю слова со злостью, вышагивая перед своим большим письменным столом.

Моим столом, а не отцовским. Мой больше и дороже, чем его. Скромность не подходит лидеру на этой должности. Настоящий лидер показывает это во всем, что он делает. Как он правит. Как наказывает.

Как он поступает с ублюдками, которые пытаются оспорить его мнение.

— Никто не посмеет проявить неуважение ко мне и остаться безнаказанным. — Я бросаю жесткий взгляд на своего заместителя. Мое самое доверенное лицо.

Бугров просто стоит, сцепив руки перед собой, и ждет моей команды. Этот человек понимает, как все это работает.

— Возьми с собой одного из наших лучших, — рассекаю рукой воздух. — Заканчивай.

— Со всем уважением, сэр… — Бугров колеблется, и на его лице появляется сомнение. — Это Бугимен.

Я знаю, на что он намекает, но мне наплевать.

Мое самообладание лопается.

— Он больше не представляет угрозы ни для меня, ни для кого-либо еще.

Ярость пульсирует в моих венах.

— Меня бесит его неподчинение, и этого нельзя терпеть.

— Да, сэр. — Бугров отвечает быстро и утвердительным кивком. — Я буду командовать людьми.

Я поворачиваюсь, и он принимает это как конец разговора, тихо выходя из моего кабинета.

Когда я смотрю в окно на раскинувшуюся передо мной лужайку, мои мысли переключаются в более позитивное русло. Смерть будет распределена соответствующим образом, и это помогает мне двигаться дальше к моей цели.

Медленная, удовлетворенная улыбка появляется на моих губах, когда я думаю о том, что должно произойти.

Я буду править с большим авторитетом и силой — так, как никогда не делал мой отец.

Никто и никогда больше не посмеет перечить семье Виноградовых.

И не только это, но и то, что никто никогда не посмеет сбежать от нашей Братвы и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.

Я раз и навсегда разгребу все, что натворил мой отец.

АЛЕКСАНДРА

Никто из нас не упоминает о том, что я теперь называю «винным вечером».

И это прекрасно, потому что я явно перегнула палку. Последнее, чего мне хочется, это стать бременем для человека, которому я не только обязана, но и глубоко им восхищаюсь.

Прошло уже больше недели, и я благодарна, что всякая затянувшаяся неловкость прошла. Но не стану лгать себе и утверждать, что мне не хотелось бы, чтобы однажды вечером он пришел домой и попросил меня снова посидеть с ним на террасе.

Часть меня возмущена тем, что Лиам сделал это — что он дал мне возможность взглянуть на другую его сторону — потому что это только заставило меня жаждать большего.

— Я ухожу, — вклинивается голос Лиама, отвлекая меня от моих внутренних мыслей, пока я мою посуду.

Простая рутина, к которой мы привыкли за последние восемь недель, кажется такой естественной, как будто мы делали это раньше.

Я склоняю голову набок.

— Еще вызовы на дом?

Он кивает.

— Мне нужно проверить Мартину, Исельду и Джозефа.

Это его более пожилые пациенты, которым трудно передвигаться.

Мартина потеряла ногу после укуса ядовитой змеи, которую не успели вовремя вылечить, а Исельда страдает неподвижностью из-за ревматоидного артрита. Джозеф недавно упал, и с тех пор его тазобедренный сустав стал не таким, как прежде, что затрудняет ходьбу.

Сполоснув тарелку, я ставлю ее в сушку для посуды и вытираю руки о маленькое полотенце.

— Тебе нужно, чтобы я что-нибудь сделала, пока тебя не будет?

— Нет, это не займет много времени.

Окинув взглядом дом, я предлагаю:

— Если нужно сделать что-то, дай мне знать.

Человек может заниматься только таким количеством физиотерапии. Хотя я чувствую себя сильнее и способнее, меня мучает беспокойство, которое с каждым днем становится все более постоянным.

Лиам перекидывает длинный ремень сумки через плечо, ткань рубашки с коротким рукавом натягивается на его бицепсах. Его черты лица изрезаны сосредоточенностью.

— Ты могла бы помочь мне организовать шкафы с принадлежностями в палатах пациентов, если хочешь.

— Я могу это сделать. — Знаю, что мои глаза, наверное, блестят, как у ребенка на Рождество, но мне все равно. Лишь бы я чувствовала себя полезной. — Все, что может помочь.

— Хорошо.

Лиам рассматривает меня в течение секунды, прежде чем снимает ключ от запертых шкафов с кольца для ключей и протягивает его мне. Клянусь, в его взгляде мелькает настороженность, но через мгновение она исчезает.

Принимая у него ключ, я сжимаю губы, чтобы подавить резкий вздох, когда наши пальцы слегка соприкасаются. Покалывающее ощущение, которое возникает во мне от простого прикосновения, я объясняю тем, что изголодалась по прикосновениям, которые не были сделаны в профессиональной манере.

Это все, я уверена.

В его взгляде вспыхивает, как мне кажется, тоска, прежде чем он резко переключается в режим врача.

— Увидимся позже.

Мое горло сжимается от желания, чтобы он продолжал смотреть на меня так же, как минуту назад. Чтобы эта нежность в его чертах осталась, но только для меня.

Внезапно я возвращаю свое внимание к оставшейся посуде, которую мне осталось помыть.

— Увидимся позже.

Сетчатая дверь протестующе скрипит, когда Лиам выходит наружу, в то время как внутренняя входная дверь остается приоткрытой. Только когда он возвращается домой в конце каждого дня, он закрывает обе двери на ночь.

Как только за ним закрывается дверь, меня охватывает странное предчувствие. Как будто Вселенная пытается мне что-то сказать. Пытается предупредить меня, чтобы я была осторожна, пока Лиама нет дома.

Но от чего, я не уверена.

Ответ приходит через несколько часов, когда я заканчиваю выполнение задания, которое дал мне Лиам. Раздается стук в дверь, и я замираю, протягивая руку за последней шиной для пальцев, чтобы положить ее на назначенное место.