Когда первый из них видит тело своего товарища, скорчившегося у переднего пассажирского сиденья, он не окликает его, а бросается к упавшему человеку. Я прыгаю к нему и наношу первый удар ножом, но встречаю сопротивление.

На нем бронежилет. Приспосабливаясь к этой проблеме, я наношу удар другим ножом, перерезая ему горло и прокладывая прекрасный путь для истечения крови. Он падает на землю как раз вовремя, чтобы второй мужчина успел подойти ближе.

Даже в тени его глаза расширяются, прежде чем злобно сфокусироваться на мне.

— Ты маленькая сучка.

Когда он достает пистолет из кобуры, я поднимаю бровь в молчаливом вызове и показываю ему свои ножи. На мгновение мужчина сжимает пальцами кобуру, но потом достает нож, пристегнутый к поясу.

Один нож против двух.

Один человек, который, скорее всего, не настолько опытен в бою на ножах.

Словно по волшебству, я слышу в глубине своего сознания слова папы, произнесенные им шепотом много лет назад.

«Не позволяй никому себя запугивать. Ты — Юрченко. Красивая. Храбрая. Смелая. И никогда не стоит недооценивать себя. Верь в себя, и ты никогда не потерпишь неудачу».

Мудак щелкает лезвием, и оно сверкает в лучах лунного света, пробивающихся сквозь облака.

Моя улыбка полна злобного ликования, когда я дразню его.

— Мои покрыты кровью. Твои — тщедушные и неиспользованные. Очень похоже на что-то другое?

Черты его лица темнеют от ярости, но это то, чего мне хочется. То, что я могу использовать в своих интересах. Неконтролируемые эмоции, такие как ярость, могут завладеть человеком и ухудшить его навыки. Слишком горячая голова — и движения становятся неаккуратными. Ярость может ослепить человека и перечеркнуть все, чему он научился в бою.

Он не разочаровывает, когда бросается на меня, сжимая клинок в крепкой хватке. Я уклоняюсь от него, смещаясь в сторону, и вонзаю нож ему в бедро. Потом быстро выдергиваю его и отпрыгиваю в сторону, наслаждаясь моментом, когда тот почувствует зубья пилы на шипе клинка. Он издает резкий стон боли, но справляется с собой.

Этот придурок намерен заставить меня потрудиться.

Когда он вновь бросается на меня, я успеваю увернуться. Затем наношу удар по руке и ввожу острие другого ножа в нежную часть между горлом и нижней частью челюсти.

Набросившись, он рассекает мою правую руку около локтя, прежде чем я успеваю отскочить от него. Стискиваю зубы от жгучей боли. Когда мужчина смещается в сторону, его боевая стойка нарушена из-за раны на ноге, я перехожу в оборонительную позицию, и мы кружим друг вокруг друга. Знаю, что он пытается сделать, но тот не понимает, что я к этому готова.

Как только я оказываюсь спиной к грузовику с ножом наготове, он резким движением бросается вперед. Жду до последнего момента и поворачиваю верхнюю часть туловища в сторону, импровизируя и используя быстрые, повторяющиеся удары обоими ножами по его рукам и боковой части шеи. Он падает на землю, зажимая раны.

Шансов, что он выживет после пореза на артерии, практически нет, но это не моя проблема.

Я разворачиваюсь, готовая прорваться внутрь ангара, но сталкиваюсь лицом к лицу с дулом пистолета.

Мой взгляд устремлен не на лицо ублюдка, а к его пальцу на спусковом крючке. Двигаться или не двигаться… Будет ли его реакция быстрой или достаточно медленной, чтобы я успела уклониться и убить его первой?

Прежде чем я успеваю сообразить, как через секунду раздается приглушенный звук. От удара пули голова этого придурка откидывается назад, и из задней части черепа брызжет мозговое вещество и кровь.

АЛЕКСАНДРА

Тело падает на землю, открывая вид на Сергея и его ублюдочного помощника. Каждый из них нацелил на меня свои пистолеты.

Тот, кто сделал этот выстрел откуда-то сзади, возможно, помог мне, но я не могу поверить, что они не играют в свою собственную игру.

Потому что с этими ублюдками все так и есть. Игра на жизнь и смерть, и ни капли раскаяния.

Мой взгляд останавливается на помощнике, который стремительно надвигается на меня. Я оцениваю его, когда он останавливается в паре метров от меня. С двумя пистолетами в руках, пальцы на обоих спусковых крючках, я потрясенно моргаю, когда на меня обрушивается осознание.

Это тот самый ублюдок, который стрелял в меня той ночью на яхте. Тот, кто издевался надо мной все это время.

«По договору ты должна быть жива. В нем не говорилось, что в тебе не может быть нескольких дырок».

Его пристальный взгляд на меня порождает ощущение, будто по моей плоти ползают миллионы скорпионов. Однако мой тревожный ответ на этом не заканчивается. Блеск в его глазах создает у меня впечатление, что он посвящен в то, чего не знаю я. И ему не терпится похвастаться этим.

Его верхняя губа изгибается в усмешке

— Брось оружие.

Я выдерживаю пристальный взгляд ублюдка, наполовину задаваясь вопросом, не проделает ли он во мне еще раз все те дырки. Его палец сгибается на спусковом крючке как раз в тот момент, когда Сергей говорит командным голосом.

— Еще нет, Дэв.

Дэв. Наверняка это сокращенный вариант его имени. Заметное сужение черт его лица, напряженные линии, обрамляющие рот, говорят о том, что он не любит, когда Сергей говорит ему, что делать. Ни капельки.

Глаза становятся ледяными, его отрывистая команда хлещет, как кнут

— Я сказал, брось оружие.

Дэв не похож на типичного члена русской Братвы. У него странный акцент, нос более выпуклый на конце, а линия челюсти более округлая и гораздо менее выразительная.

С яростью, пылающей в моих глазах, я выдерживаю его взгляд и отбрасываю ножи. Он явно недооценивает меня, предполагая, что на этот раз я подготовлена не лучше.

Дэв прищуривает глаза, словно он изучает новый интригующий экземпляр.

— Ты снова предпочла ножи оружию, даже зная, что это риск. — Его голос задумчив, создается впечатление, что он скорее думает вслух, чем обращается ко мне

Едва заметным движением подбородка Дэв молча указывает на другого мужчину, которого я не заметила, задержавшегося на дальнем краю моего поля зрения.

Быстрые, решительные шаги его приспешника приближаются ко мне, а в голосе Дэва звучит то, что можно описать только как злобное ликование.

— Ты, конечно, понимаешь, что нужно обыскать тебя на предмет оружия.

Прихвостень вынимает единственный пистолет из кобуры у меня на пояснице и засовывает его себе за пояс, после чего обыскивает меня. Его руки задерживаются между моих бедер, и когда я напрягаюсь, его улыбка обнажает недостающий клык.

Поднимаясь, он грубо рвет застежку на липучке моего жилета, стягивая его с такой силой, что я чуть не теряю равновесие. Он отбрасывает его в сторону, и жилет с глухим стуком приземляется на пыльный бетон в нескольких метров от него.

Но он не проверяет мои ноги, в частности, лодыжки, полагая, что наличие босых ног свидетельствует о моей любительской подготовке. За это я ему благодарна.

Молча Дэв подходит ближе, все еще держа пистолет в руке, не сводя с меня глаз, как охотник, выслеживающий свою добычу. Я замечаю, что он выпрямляется прямо передо мной. Это заставляет меня задуматься, не использует ли он меня как живой щит против того, кто сделал этот выстрел несколько мгновений назад. Когда он приказывает мужчине «пойти проверить», меня разбирает любопытство: кто же этот человек — друг или враг?

Сергей по-прежнему сжимает в руке пистолет, теперь опущенный набок.

— Ты впечатлительна и находчива.

Он оглядывает меня с ног до головы, задерживаясь на окровавленных ножах, которые валяются на земле. Под ними собирается небольшая лужа красного цвета, окрашивая бетон.

— Полагаю, что лучше поздно, чем никогда. — Голос Сергея становится более ледяным и угрожающим, он вскидывает бровь. — Возможно, мы даже можем назвать это воссоединением.