Эта дрожь становится все сильнее, пока мои руки и ноги не начинают дрожать, как будто я только что довела свое тело до предела выносливости.

Слова выплескиваются из меня без раздумий.

— Мне жаль, Лиам.

Мужчина резко поворачивает голову, его брови сведены вместе. Он осматривает меня, как будто ищет доказательства чего-то, о чем я не знаю.

— За что ты извиняешься? — В его вопросе чувствуется сильная доля настороженности.

Дрожащей рукой я указываю на разрушенную заднюю часть дома.

— За все это.

Махнув рукой в его сторону, я добавляю:

— За то, что ты почти… — Мой голос срывается, и я отрываю от него взгляд.

Медленно выдыхая, я смотрю вниз на себя, где мелкие кусочки стекла прилипли к моим коленям и голеням. Там, где кровь мертвого человека теперь почти касается пальцев ног. Дрожь продолжает сотрясать мое тело.

— Я так боялась за тебя. И это все моя вина и… — У меня перехватывает дыхание, прежде чем остальные слова начинают звучать громче, мой голос граничит с истерикой. — Я даже не знаю, почему!

Только когда Лиам оказывается в поле моего зрения, я поднимаю взгляд. На его лице появляется тень удивления, но оно сменяется более нежным и задумчивым выражением.

Быстрым движением руки он отбрасывает в сторону осколки стекла, лежащего на соседнем стуле. Оно разлетелось на осколки и изуродовано пулями, но каким-то образом осталось целым.

Лиам большими ладонями мягко обхватывает мои бедра и поднимает меня, усаживая на подушку. Наклонившись передо мной, он осторожно кладет руки мне на бедра. Его мозолистые ладони теплые на моей остывшей плоти.

Его тон хриплый.

— Эй.

— Эй. — Мой голос звучит тонко и слабо, и, Боже, я презираю его.

От его простого прикосновения эмоции, которые я подавляла, бьются о мой оставшийся барьер, пока они не уступают. Не в силах больше фильтровать свои мысли и слова, они вырываются потоком.

— Я думала, что потеряю тебя.

Непролитые слезы жгут мне глаза, и я зажмуриваюсь от смущения.

— Я даже не знаю, почему они были здесь из-за меня.

Слезы текут по моим щекам, и я закрываю глаза, не в силах встретиться с ним взглядом.

Он, вероятно, ненавидит меня сейчас — как и должен.

Лиам обнимает мое лицо ладонями, большими пальцами проводит по моим щекам, вытирая слезы.

— Посмотри на меня.

— Я не могу.

— Алекс, посмотри на меня.

Когда он добавляет мягкое: «Пожалуйста», я, наконец, смело смотрю на него.

Его глаза изучают меня с глубокой напряженностью.

— У тебя нет никаких идей, почему они были здесь?

— Нет, — выдавливаю это единственное слово из сдавленного горла, наполненного страхом и чувством вины за то, что сегодня ночью из-за меня чуть не убили этого человека. Человека, чье прикосновение успокаивает меня так, что я не в состоянии описать.

Когда он берет одну из моих рук и прижимается поцелуем к моей ладони, мое сердце замирает в груди.

— Мне так жаль, Лиам.

Его голос звучит странно хрипло.

— За что ты извиняешься?

— За то, что я жалкая.

Звук вырывается глубоко из его груди, и он снова прижимается губами к моей руке.

— Ты только что помогла мне убить одного из тех, кто пытался убить нас. Это необычное явление, и в нем нет ни капли жалости.

Мой голос хрипит от раскаяния.

— Но я могла бы предупредить тебя. Я просто не подумала…

Все его тело напрягается, его голос становится осторожным.

— Предупредить меня, как?

Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть на него снизу-вверх. Черты его лица напряжены, в выражении лица сквозит подозрение.

— Этот человек приходил сюда несколько дней назад. Он спрашивал о тебе, пока тебя не было дома. Тогда я не думала, что тебя стоит беспокоить, но теперь это случилось.

Я с трудом сглатываю растущий комок в горле.

— Мне так жаль, Лиам.

Жесткость в его мышцах немного ослабевает, но он не отпускает мою руку. Снаружи поток ливня, кажется, тише, как будто это как-то созвучно тому, что только что произошло. Прежде жестокий и карающий, а теперь дождь льет медленно и ровно, успокаивая.

Рациональная мысль отчаянно пытается пробиться сквозь плотную пелену шока, которая окутывает меня.

— Как ты научился говорить по-русски?

В его ответе нет ни малейшего колебания.

— У меня всегда был дар к изучению языков, но после путешествий по разным европейским странам я стал понимать их еще лучше.

Это многое объясняет. В некоторых миссионерских поездках врачи оказываются в разных уголках мира.

В глазах Лиама появляется затравленное выражение.

— Когда он душил тебя… — Покачав головой перед тем, как сделать длинный вдох, Лиам осторожно отстраняется и выпрямляется. — Нам нужно идти.

Мои глаза расширяются.

— Куда?

Мышцы на его челюсти напрягаются, и он проводит рукой по волосам.

— Здесь небезопасно. Мы должны отправиться в путь.

Я смотрю на него, разрываясь на части, потому что мой разум все еще лихорадочно пытается переварить все, что произошло.

— Алекс, у тебя больше шансов остаться в живых, если ты будешь со мной, а не будешь делать это в одиночку.

Лиам на мгновение замолкает

— Потому что они охотятся за нами обоими.

ЛИАМ

Если я еще не имел ни малейшего представления о том, насколько я облажался из-за нее, то это событие ясно доказывает это.

В тот момент, когда этот мудак обхватил ее за горло, и я увидел, как тело Алекс обмякло, пока я отбивался от другого русского зверя, все внутри меня сломалось. Как будто свидетельство этого дало последнюю трещину в моей защите, заставив все рухнуть.

Всплеск адреналина и ярости заставил меня открутить ублюдку голову, наслаждаясь характерным щелчком, прежде чем его тело бесформенной кучей свалилось у моих ног.

В первый раз у меня задрожали руки, но когда тело Алекс обмякло в объятиях этого ублюдка, это заставило его сместиться. Это позволило мне выстрелить ему в лоб.

Мое сердце словно готово выскочить из груди при одной мысли об этом моменте. Вспоминаю, как близко я был к тому, чтобы потерять ее.

Подхватываю ее на руки и несу в ванную, не обращая внимания на мелкие осколки стекла под ногами. Осторожно кладу ее на трюмо, мои чертовы руки дрожат, и мне приходится сцепить их по обе стороны от нее, прежде чем я могу начать обрабатывать ее раны.

Даже с синяком на шее, коленями и голенями, утыканными стеклом, и хрен знает сколько еще стекла застряло в подошвах ее ног, она все равно самая красивая из всех, кого я когда-либо видел. Строгая белая футболка, которую я одолжил ей прошлой ночью, теперь забрызгана кровью, но это ничуть не умаляет ее красоты.

Возможно, тремор все еще сотрясает ее тело, но она встретилась с убийцей ради меня. Эта отважная, смелая женщина попала под прицел ради меня.

В тот момент я подумал, что вот-вот потеряю ее. Независимо от ее прошлого и того, откуда Алекс родом, она изменила для меня все.

Независимо от того, какие планы строил раньше, я не могу продолжать идти по этому пути.

Я люблю ее. Я люблю женщину без фамилии, которую выбросило на мой пляж. Люблю женщину, которая отказалась позволить мне попытаться защитить ее от этих ублюдков в одиночку. Женщину, которая настаивала на помощи, которая без раздумий бросилась в бой.

Женщину, которая обезумела из-за того, что я в опасности. Потому что я ей небезразличен.

Может, она и не любит меня, но это не имеет значения. Скорее всего, Алекс никогда меня не полюбит. Хуже того, даже несмотря на то, что я выбираю для себя другой путь, больше шансов, что она возненавидит меня.

И вот так просто моя способность выполнить обещание, которое я дал много лет назад, рушится у меня на глазах.

Блядь. Мои внутренности скручиваются в узел, потому что, несмотря ни на что, в конце концов, есть только одна уверенность.

И в ней нет Алекс.