— Они прекрасны. Я знаю, что они ему понравятся.

С нетерпеливым выражением лица она шепчет:

— Ника выбрал очень крутой камень, потому что сказал, что дедушка — мальчик, и ему он наверняка понравится. Это ведь нормально, правда?

Амале, может, и восемь лет, но она очень серьезно относится к своей обязанности старшей сестры.

Я приседаю, чтобы смотреть ей прямо в глаза. Потом целую кончик ее носа, и она хихикает.

— Конечно. Звучит идеально.

Ника подбегает к нам, его светло-русые волосы, почти белые, слегка подпрыгивают при каждом шаге.

— Мама! У меня есть камень для дедушки! — Он с большим энтузиазмом показывает нам, и мы с Амале охаем и ахаем над этим, прежде чем Ника показывает его своему отцу. Затем мы вместе идем туда, где похоронен их дедушка.

Там, где я похоронила папу много лет назад.

Лиам кладет ладонь мне на спину и прижимается губами к виску. Его тихое, но непоколебимое утешение успокаивает меня, пока каждый из нас поздравляет моего любимого отца с днем рождения на небесах.

Когда мои дети с такой благоговейной заботой возлагают свои вещи на могилу папы, у меня на глаза наворачиваются слезы. Я не только горюю о том, что его нет рядом, чтобы испытать радость от рождения внуков или увидеть меня счастливой в браке. Но горжусь тем, что они оба, несмотря на юность, понимают, насколько важен был для меня этот человек, и проявляют такое уважение и любовь к человеку, которого они никогда не встречали.

Солнце пытается пробиться сквозь густые тучи, но пока безуспешно. Это вполне уместно, поскольку по этому особому случаю я испытываю горько-сладкие чувства.

Я по-прежнему владею этой собственностью, и мы периодически приезжаем сюда погостить. Иногда мне просто необходимо быть здесь, потому что это позволяет мне чувствовать себя ближе к папе и вспоминать о нем самые теплые воспоминания. Мне нравится делиться ими с нашими детьми и, в свою очередь, поддерживать память о папе.

В этом году наша жизнь стала более напряженной из-за учебы детей в школе и их внеклассных занятий, а также из-за моей и Лиама работы, и мы приезжали сюда не так часто, как хотелось бы.

Я помогаю Лиаму с его практикой в Панаме, и именно там мы проводим большую часть нашего времени. Пока дети ходят в школу, мы с Лиамом выезжаем на дом и оказываем медицинскую помощь местным жителям.

Лиам никогда не нарушал данного мне обещания. Он не пропускает и дня, чтобы не показать мне, как сильно он меня любит. Что я могу доверять ему и положиться на него.

Не проходит и дня, чтобы он не показывал нашим детям, как сильно он их любит. И постоянно напоминает им, что они совершенно уникальны по-своему. Что они могут положиться на него, он всегда будет рядом с ними.

Хотя Амале и Ника родились в разных уголках мира и, возможно, не похожи друг на друга, это не имеет ни малейшего значения — ни для них, ни для нас. Осиротевшие в младенчестве в Анголе и Армении, мы усыновили их незадолго до их первого и второго дня рождения и ни разу не оглянулись назад.

Амале подходит ближе к папиной могиле, и мы с Лиамом с любопытством наблюдаем за ней. Ее тихий голос едва слышен.

— Дедушка, я спою тебе красивую песню на твой день рождения, хорошо?

При первых же словах песни «Аллилуйя» у меня сжимаются легкие, потому что в песне, которую выбрала моя дочь, есть слова о любви, скорби и, наконец, обретении покоя. Это более уместно, чем она, вероятно, думает.

Лиам отступает и протягивает руку, его слова звучат приглушенно.

— Могу я пригласить тебя на этот танец?

Его глаза светятся такой любовью, отчего у меня по-прежнему перехватывает дыхание. Мой муж больше не сохраняет непроницаемого, каменного выражения лица и дает нам ясно видеть его эмоции.

Я беру его за руку, и он притягивает меня к себе. Мы медленно раскачиваемся, пока голос нашей дочери окутывает нас.

В уголках блестящих карих глаз появляются нежные морщинки, и Лиам хрипловатым голосом бормочет:

— Женщина… я люблю тебя, ты знаешь об этом?

— И я тебя люблю.

Он наклоняет голову и целует меня в губы. Ника тут же бормочет: «Опять они за свое», а мы с Лиамом обмениваемся улыбками.

Амале заканчивает песню, и Лиам заключает Нику в объятия и покрывает его щеки поцелуями, вызывая хихиканье у нашего милого мальчика.

Как только он отпускает его, на нас опускается тишина. Я подхожу ближе к месту упокоения папы, наклоняюсь и провожу пальцами по маленьким камням, выложенным в форме креста.

— С днем рождения, папа. Я люблю тебя. Навечно и всегда. — Слезы грозят упасть, и я быстро моргаю, мой голос срывается. — Надеюсь, ты следишь за нами и гордишься нами.

Выпрямившись, я делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю, прежде чем повернуться к Лиаму.

На его красивом лице читаются любовь и беспокойство.

— Готова?

— Готова.

Мы не успеваем сделать и нескольких шагов, как солнце выходит из-за облаков и ярко светит на нас. Это происходит так внезапно, что я резко останавливаюсь, и в этот момент мимо нас проносится сильный порыв ветра.

Вместо обычного для этого времени года прохладного ветерка, сопровождающего умеренную температуру, этот ветер необычайно теплый. Он овевает мою кожу странным успокаивающим образом. Как будто папа действительно слышал, что я сказала минуту назад.

Лиам обнимает меня за талию, прижимая к себе.

— Он гордится тобой и любит тебя, — тихо шепчет он. — Навечно и всегда.

Я удивленно смотрю на него, но он просто одаривает меня мягкой, задумчивой улыбкой. Долю секунды спустя мы оба напрягаемся, услышав звук быстро приближающегося автомобиля.

Услышав знакомый звук двигателя, мы расслабляемся и наблюдаем, как внедорожник резко останавливается на обочине грунтовой дороги в нескольких ярдах от нас.

— Дядя Святой! — хором кричат наши дети и бросаются к его машине. Он вылезает из внедорожника и опускается на корточки, широко раскинув руки. Они бросаются к нему, и Святой обхватывает их руками, прижимая к себе с каждой стороны тела.

Я прислоняюсь к Лиаму, его рука надежно обнимает меня за талию, и по мне разливаются тепло и удовлетворенность. И не могу сдержать улыбку, когда Святой направляется к нам, ведя за собой Амалу и Нику. Это заставляет меня вспомнить о том, чему я научилась у папы и о чем стараюсь постоянно напоминать нашим детям.

Семейная любовь не диктуется кровным родством.

Объятия — это главное.

Они оба Юрченко и Кинг — и это повод для гордости.

Они замечательные и достойные.

И, самое главное, они любимы безмерно.

Навечно и всегда.

КОНЕЦ

[←1]

Секо Херрерано, продукт тройной дистилляции сахарного тростника, является национальным напитком Панамы. Часто его можно встретить в коктейлях, где он заменяет крепкий алкоголь — ром или водку. Наиболее популярный вариант коктейля — «чичито панама», в котором секо херрерано смешивается с грейпфрутовым или ананасовым соком.

[←2]

Моринга — это лиственное дерево с тонкими ветвями и небольшими белыми цветами, которые затем превращается в длинные упругие стручки, похожие на очищенные стебли сельдерея или длинные стручки фасоли. Моринга стала популярным суперфудом наравне с матчей и ягодами годжи. Дерево родом из Индии, но выращивается еще в Африке и Азии. Растение выдерживает как засуху, так и умеренные морозы.

[←3]

Сметанное яблоко (гуанабана) — экзотический фрукт, плод вечнозеленого растения, произрастающего в странах Карибского бассейна.

[←4]

Доброе утро. (исп. яз.)

[←5]

Спасибо. (исп. яз.)

[←6]

Опасность (ис. яз.)

[←7]

Медленно (ис. яз.)

[←8]

Идиома, означающая «око за око», «ты мне, я тебе», «баш на баш».

Переводчик: Марина А.

Редактор: Екатерина Л.

Вычитка: Екатерина Л.

Обложка: Татьяна С.