— Куда мы едем на этот раз?

— К другу.

Я поворачиваю голову и не могу удержаться от того, чтобы не посмотреть на него.

— Еще один друг?

Потому что воссоединение с предыдущим было не очень удачным.

— Да. Это недалеко отсюда, но я знаю, что там безопасно.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу.

— И ему можно доверять?

— Думаю, мы это узнаем.

Медленно выдыхая, я смотрю в окно со стороны пассажира.

— Это не внушает особого доверия.

Лиам издает что-то вроде хрюканья, звук такой чужой, но в то же время такой неповторимо теплый и насыщенный, что я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты только что смеялся надо мной?

Крошечные морщинки в уголках его глаз приветствуют меня, прежде чем он снова обращает свое внимание на дорогу.

— Да.

Интересно, удастся ли мне когда-нибудь раскрыть все слои этого человека?

— Никогда бы не подумала, что момент, когда я заставлю тебя смеяться, наступит тогда, когда мы, по сути, будем спасаться бегством. — Перевожу взгляд к его губам, мои слова превращаются в приглушенный шепот. — Если бы только я заставила тебя улыбнуться, это сделало бы все завершенным.

— И это все, что нужно? — уязвимость окрашивает его голос.

— В общем-то, да.

Лиам не сразу отвечает, пока, наконец, не произносит простое: «Ха», но оно сильно пропитано чувством благоговения.

Даже в присутствии его симпатии я не могу избавиться от зловещего чувства, которое нависает надо мной, как надвигающаяся буря. Поэтому просто прочищаю горло и перевожу разговор в другое русло.

— Итак… где находится дом твоего друга и сколько времени, по-твоему, займет дорога туда?

— Через границу в Венесуэлу. И если у меня получится, я доставлю нас туда примерно за четыре часа.

Откинувшись на подголовник, я смотрю на его профиль, освещенный светом приборной панели. Даже без сна и на пределе сил Лиам бодр, излучая уверенность и силу.

После того, что произошло в его доме, он мог бы запросто отправить меня восвояси. Лиам не обязан поддерживать меня в этом.

Однако несомненно, что, как бы я ни сожалела о том, что мое прошлое вылезло наружу и втянуло его в эту колоссальную неразбериху, я благодарна ему за то, что он рядом со мной.

Мой голос звучит приглушенно, к нему присоединяется лишь слабый звук шин, стучащих по дороге.

— Мне действительно жаль, что так получилось.

— Мне тоже жаль, — Лиам перегибается через консоль и берет мою руку, поднося ее к губам, чтобы поцеловать в тыльную сторону. — Отдохни немного.

Смех почти вырывается на свободу. Лиам один из тех, кто все это время не спал, и он говорит мне, чтобы я немного отдохнула. А я не уверена, что смогу, учитывая все произошедшее.

В моем голосе сквозит беспокойство

— Ты уверен, что справишься с управлением?

— Я обходился без сна и дольше. Со мной все будет в порядке.

Прижавшись щекой к сиденью и положив руку на его руку, я решаю на мгновение закрыть глаза.

Его большой палец нежно скользит взад-вперед по моей руке, и мое тело расслабляется. Только когда я почти погружаюсь в сон, его слова прокручиваются у меня в голове. «Мне тоже жаль».

По какой-то необъяснимой причине они выделяются, но я не могу точно определить почему.

— Спи, Алекс.

Мягко произнесенные слова Лиама парят надо мной, и ощущение того, что он прижимается с еще одним поцелуем к моей руке, а наши пальцы все еще соединены, устраняет любое затянувшееся напряжение.

Прежде чем сон полностью овладевает мной, я думаю о том, что мне нужно набраться храбрости и признаться, особенно если учесть, что впереди нас ждет неизвестность.

Я должна сказать Лиаму, что люблю его.

ЛИАМ

По крайней мере, хоть какая-то частичка удачи осталась, и я чертовски благодарен за нее. Я тащусь по дорогам с практически отсутствующим движением и добираюсь до дома за рекордное время.

Господи, как же я устал. Потребуется вся моя энергия, чтобы затащить себя внутрь. Я чертовски ненавижу то, что приношу дерьмо к его порогу, но он — единственный, кому я могу доверять в данный момент.

Подъехав к закрытому входу, я опускаю окно и вглядываюсь в маленький, незаметный кружок глазка камеры над клавиатурой.

Несмотря на то, что сейчас неподходящий час, он не медлит.

Из маленького динамика доносится хрипловатый голос Святого.

— Ну, если это не сам Король.

Он всегда говорил так, будто выкуривал по пачке сигарет в день и при этом никогда не притрагивался к дерьму. Черт, он не только отказывался вводить в свое тело или надевать на него что-либо, не являющееся органическим или чистым, но и был единственным парнем, который никогда не получал кайфа от посещения баров с сиськами или просмотра порно.

Отсюда и его прозвище — Святой. Казалось, его ничто не искушает.

Я надеюсь, что это и сейчас так.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь дать краткое объяснение, он опережает меня.

— Тащи свою задницу внутрь. Быстро.

Как только ворота начинают открываться, я, не колеблясь, тороплюсь ко входу в дом, где по бокам входной двери горят два светильника.

К тому времени, как я подъезжаю и паркуюсь, Святой уже стоит на крыльце в спортивных шортах и больше ни в чем.

Я выбираюсь из машины и внимательно осматриваю его поверх крыши, оставляя свою дверь открытой на всякий случай.

— Я знаю, что за нас объявлена награда, но…

Нахмурившись, он скрещивает руки.

— Вали уже сюда, черт возьми. — Он скользит взглядом по пассажирской стороне, прежде чем вернуться ко мне. — Мне плевать на вознаграждение.

— А вот Призраку точно нет.

Он хмыкнул.

— Он был наглым ублюдком, который всегда заботился только о себе.

Окинув меня оценивающим взглядом, Святой наклоняет голову в сторону своего дома.

— Иди в дом, пока не свалился. Ты дерьмово выглядишь.

Затем он разворачивается и направляется внутрь дома, оставляя дверь открытой.

Я заглядываю внутрь машины и вижу взъерошенную Алекс, на щеке у нее небольшой отпечаток от сиденья.

— Все в порядке? — В ее голосе слышатся нерешительность и озабоченность.

— Да. Давай зайдем внутрь.

Через минуту мы затаскиваем свои сумки, и Святой ведет нас в дальний конец дома.

— Это спальня для гостей. — Он подмигивает мне, но в остальном выражение его лица совершенно безмятежно. — Можно не беспокоиться об уровне шума, так как на другом конце все чисто. И, — он слегка постучал костяшками пальцев по стене, — эти малыши звуконепроницаемы и пуленепробиваемы.

Глаза Алекс расширяются, но она быстро приходит в себя и тихо говорит:

— Спасибо, что разрешил нам остаться здесь.

Он пристально смотрит на нее.

— Не стоит благодарности. Так поступают друзья. — Святой встречается со мной взглядом, как бы безмолвно подчеркивая его точку зрения.

Я протягиваю руку, и он хватает ее, притягивая меня для быстрого объятия, прежде чем отступить.

Опираясь на дверь, Святой переступает порог.

— Бери все, что тебе нужно. Что мое, то твое. Поговорим после того, как ты отдохнешь.

Я киваю.

— Ценю это.

Он закрывает за собой дверь с почти беззвучным щелчком. Я поворачиваюсь к Алекс, хватая ее за запястье.

— Пора в душ.

— Боже, да, — говорит она выдыхая.

После того, как мы сбрасываем одежду и заходим в душевую кабину с несколькими насадками для душа, часть моего напряжения, наконец, спадает. Мои конечности отяжелели, а теплая вода вызывает у меня своего рода летаргию.

Когда Алекс начинает мыть мою спину, мне приходится упереться руками в кафельную стену.

— Блядь… как же это приятно.

Даже мои слова звучат сонно, а ее руки двигаются по моему телу плавными, успокаивающими движениями.

Убедившись, что все тело чистое, она тихо приказывает:

— Наклони для меня голову.

Я соглашаюсь, и когда Алекс намыливает мои волосы, я ни за что на свете не могу подавить стон. Черт возьми, я мог бы привыкнуть к этому.