На речь вождя сионистов «царь мира» — не настоящего, а «во­оруженного» — дал ответ неопределенный. Едва ли Вильгельм II годился для роли посредника между турецким султаном и еврейским народом, к которому он не питал никаких симпатий. Слушая вос­торженную речь Герцля, он мог думать, что если Палестина пригод­на для колонизации евреев, то еще лучше было бы заселить ее немца­ми и тем усилить там политическое влияние Германии. В этом зак­лючалось трагическое недоразумение встречи еврейского рыцаря идеи с германским рыцарем «бронированного кулака»...

Словесная дипломатия не приводила к цели. Приходилось на­ладить финансовый аппарат сионистской организации — Колони­альный банк, чтобы привлечь турок звоном золота. В 1899 г. банк был зарегистрирован в Лондоне (The Jewish Colonial Trust), но от­крытие его операций состоялось позже, когда подписка на его акции дала требуемый для этого минимум капитала (четверть миллиона английских фунтов, при основном капитале в два миллиона). Акции покупались большею частью небогатыми людьми, и бедный русский еврей часто тратил последние десять рублей на покупку одной ак­ции, думая, что этим и уплатою партийного шекеля он приобщается к строительству родной земли. Только об этом скромном успехе и о своих аудиенциях у высоких особ мог возвестить Герцль в своей речи при открытии третьего конгресса сионистов в Базеле (15-18 ав­густа 1899 г.). Теперь он счел нужным яснее формулировать главную цель образуемого финансового органа: получение от турецкого пра­вительства «чартера», или колонизационной концессии, в Палести­не, в форме договора между Портою и Еврейским Колониальным банком, как юридическим лицом, легализованным в Англии. Тре­тьему конгрессу был представлен проект колонизации на близком к Палестине острове Кипре, находившемся под властью Англии. Про­ект был внесен Давидом Тритчем, пропагатором идеи «большой Па­лестины», т. е. еврейской колонизации в соседних с Палестиною стра­нах. Однако настроение большинства делегатов было таково, что одно обсуждение «кипрского проекта» казалось изменою родной земле. Поднялись сильнейшие протесты, и проект был снят с оче­реди. Так же бесплодно для прямой цели сионизма прошел чет­вертый конгресс, собравшийся в августе 1900 года в Лондоне. Переменою места конгресса надеялись привлечь к делу внимание английского общества и главным образом лондонских богачей. Цель не была достигнута. Населенный русско-еврейскими эми­грантами Ист-Энд, или Уайтчепель, восторженно встретил глаша­таев избавления, но аристократический Вест-Энд оставался рав­нодушным; некоторые из ассимиляторов протестовали даже в пе­чати против занесения еврейского национального вопроса в Анг­лию, где люди иудейской веры считают себя по национальности только англичанами.

Трибуна конгресса оказалась недостаточною для агитации, и приходилось усилить литературную пропаганду. Она велась главным образом в официальном органе партии «Die Welt». Нор­дау обнаруживал особенный полемический задор в своих речах и статьях. В речи, произнесенной в Берлине (1898), он воскликнул: «Еврейство будет сионистично или его не будет!» Ему чужды были те национальные течения, которые тогда возникали в русском ев­рействе вне политического сионизма. И Нордау и Герцль знали только альтернативу: ассимиляцию или исход из голуса. Глубоко прочувствовав трагедию западного еврея, которую они сами пере­жили, оба вождя сионизма изобразили ее в двух пьесах, имевших боль­шой агитационный успех на сцене. Герцль в драме «Новое гетто» («Das neue Ghetto», 1898) рисует адвоката, которому еврейское про­исхождение испортило судебную и политическую карьеру; неудачи толкают его, ассимилированного, обратно к соплеменникам; он вы­соко держит голову в столкновениях с антисемитами, и это стоит ему жизни: его убивают на дуэли. Он умирает с восклицанием: «Вон из гетто!» В сходной по сюжету драме Нордау «Доктор Кон» (1899) талантливый еврей-математик, не могущий добиться кафедры в университете из-за своей национальности, влюбляется в христи­анскую девушку, дочь еврея, который давно крестился и ассими­лировался; но брат девушки, германский офицер-антисемит оскор­бляет Кона и затем убивает его на дуэли. Умирая, герой говорит: «Каждый еврей в отдельности не всегда ясно понимает, что нена­висть врагов навязывает ему почетное звание представителя свое­го народа».

В 1901 г. Герцль прибег еще к одной форме пропаганды своей идеи: к утопической повести. Он опубликовал книгу «Altneuland» («Старо-новая страна»), где в форме «романа» изложил то, что рань­ше проектировал в «Еврейском государстве». На заглавном листе книги значится то motto: «Если вы захотите, это не будет сказкою». В повести рисуется счастливое состояние Палестины через двадцать лет после получения «чартера» и начала массовой колонизации. Па­лестина из пустынной страны превратилась в цветущий и культур­нейший уголок земного шара и привлекает к себе туристов, как Швей­цария. Города-сады украшены великолепными зданиями новейшей архитектуры; железные дороги изрезывают всю страну: канал, со­единяющий Мертвое море с Средиземным, дает при падении воды в котловине Иордана огромный источник электрической энергии для освещения и фабричных машин. Страна покрыта сельскохо­зяйственными фермами, фабриками и заводами. Живут там не только евреи, но и люди всех национальностей, переселившиеся из Европы и Америки, так что страна имеет космополитический характер. Там говорят на всех языках, и даже у самих евреев нет единого языка, ибо их древний национальный язык употребляется только в синагоге и частию в школе и литературе. Все люди здесь равны, все живут в идиллической дружбе, храмы всех религий укра­шают Иерусалим и другие святые места; радость, довольство и вза­имная любовь царят в этой счастливой Аркадии, где за два десятка лет успели устроиться миллионы евреев и людей других наций... Кри­тик этой утопической повести Ахад-Гаам задал вопрос: где же тут еврейское государство и еврейская культура? Герцль хотел нарисо­вать еврейский космополис только в виде контраста европейскому государству с культом господствующей национальности и подавле­нием меньшинств, но также без отпечатка еврейской национальной культуры.

Все резче становился контраст между мрачной действительнос­тью и мечтою политического мессианства. Страдания евреев в Рос­сии возрастали из года в год. Здесь напряженно ждали разрешения на массовое переселение в Обетованную Землю. Герцль и его това­рищи по венскому исполнительному комитету опять предприняли шаги к воздействию на турецкое правительство. В 1901 г. было реше­но вступить в непосредственные переговоры с султаном Абдул-Гамидом. Для этой цели Герцль привлек к делу старого знатока Тур­ции, венгерского путешественника Германа Вамбери, который во время своих странствований по Востоку под маскою мусульманина (он был родом еврей из Пресбурга) сблизился в Константинополе с придворными кругами и сделался доверенным лицом принца Гамида, впоследствии султана. Вамбери дал Герцлю нужные рекоменда­ции, чтобы облегчить ему доступ к халифу правоверных. В мае 1901 г. Герцль поехал в Константинополь, в сопровождении двух членов ис­полнительного комитета (Вольфсон и Марморек), и был принят сул­таном в продолжительной аудиенции. Ему удалось внушить султану доверие к лояльности сионистов и заинтересовать его крупною фи­нансовою помощью, которую сионистская организация готова оказать Турции в награду за «чартер». Герцль произвел на Абдул-Гамида впечатление «пророка» и был отпущен милостиво, с предло­жением изложить письменно свой план заселения Палестины. Пол­ный радужных надежд, Герцль вернулся в Вену и немедленно отпра­вился в Париж и Лондон, с целью добыть от еврейских миллионеров суммы, необходимые для покупки «чартера» (два миллиона фунтов).

Но банкиры остались глухи к призывам вождя сионистов «оказать историческую помощь». Когда он через год (июль 1902 г.) вторично появился в Константинополе, он был принят по делу великим визи­рем и приглашен наряду с иностранными дипломатами к селямлику во дворце, но дело не подвинулось вперед. Переговоры с великим визирем выяснили следующее разногласие: Герцль требовал уступки сплошной территории для евреев в Палестине, а ему предлагали рас­селение их в различных пунктах Турецкой империи, что оказалось неприемлемым.