Бальфуровская декларация о еврейском «национальном доме» в Палестине была опубликована в те самые дни, когда среди ужасов затянувшейся мировой войны Россия подпала под власть большеви­ков и в ней началась не менее кровопролитная Гражданская война. (Декларация была подписана 2 ноября 1917 г., а спустя пять дней, 7 ноября, или 25 октября по старому стилю, совершился октябрь­ский переворот). В следующие годы, когда миллионы евреев в Рос­сии метались между террором большевиков и украинской резней, когда люди рвались вон из этого Содома красных и белых, мессиан­ским призывом звучала английская декларация о национальном воз­рождении на исторической родине Израиля. Как только английская армия (при участии небольшого еврейского легиона) взяла Палести­ну и оккупационные власти разрешили въезд туда, из Восточной Ев­ропы пустились в путь тысячи восторженных пионеров, готовых стро­ить родную землю. Но тут начались разочарования. Английские власти на первых порах допускали лишь немногих, так как страна не была подготовлена к большой иммиграции. Скоро энтузиас­там нанесен был новый удар: испуганные перспективой еврейской Палестины, арабы демонстрировали свой протест уличными эксцес­сами в Иерусалиме, при которых было убито пять евреев (4-6 апреля 1920 г.). Английские военные власти, боясь раздражать арабов, не действовали против погромщиков с достаточной энергией и даже ев­реям запретили вооружиться для самозащиты, а когда организатор еврейского легиона Жаботинский нарушил запрет и стал во главе вооруженного отряда, его предали суду. Незадолго до того (29 фев­раля) арабская банда напала на еврейские колонии Метулла и Тель-Хай в Северной Галилее и убила шесть членов сельской ком­муны (квуца), в том числе бывшего офицера русской армии и уча­стника еврейского легиона при английской армии в Галиполи Иосифа Трумпельдора, выступившего в бой против арабов. В на­чале мая 1921 г. произошел второй погром в Яффе; здесь, между прочим, были убиты писатель И.Х. Бреннер и двое его товари­щей. Так впервые перед изумленными взорами пионеров, думав­ших, что только в голусе есть еврейский вопрос, встал этот фаталь­ный вопрос и в Палестине: как при арабском большинстве населе­ния (до 700 000) обеспечить автономный «национальный дом» ев-

рейскому меньшинству, которое во время войны упало до 50 000 и только через десять лет возросло до 170 000? В 1922 г. Лига Наций утвердила английский мандат на Палестину, но скоро выяснилось, что в территорию мандата входит только западная полоса Палести­ны, между тем как вся область Заиорданья закрыта для еврейской колонизации. По политическим соображениям Заиорданье было от­дано в управление арабскому эмиру Абдалле и признано чисто араб­ской территорией. Это крайне сузило площадь заселения, а еврейс­кий верховный комиссар Герберт Семюэль (1920-1926), больше за­ботившийся об интересах Англии, чем евреев, всячески сдерживал темп колонизации даже в западной полосе, чтобы не вызвать неудо­вольствия арабов.

Несмотря на все эти препятствия, переселение в Палестину шло непрерывно. Заселялись и города и колонии. Возникший незадолго до войны малый пригород Яффы, Тель-Авив, превратился в 20-х го­дах в европейский город с сорокатысячным населением, исключи­тельно еврейским (позже дошло до 150 000). Рядом со старыми коло­ниями в Иудее и Галилее выросли сельские коммуны, или квуцот, для пионеров, хадуцим, в «Эмек-Израель», который они постепенно превратили в цветущий сад, каким он был в древности. Тут сделало чудеса то сочетание идеалов сионизма и социализма, которое выра­зилось в деятельности рабочих организаций («Ахдут гаавода», «Гапоэл гацаир» и др.). Весною 1925 года совершилось торжественное открытие Еврейского университета на исторической горе Цофим (Скопус) близ Иерусалима. То был эмбрион будущего национально­го университета, в котором на первых порах были открыты лишь несколько кафедр по еврейским и общим знаниям, но лозунг «Тора из Сиона» вызвал восторг в еврейском и частью даже в христианс­ком мире.

Между тем рост колонизации не соответствовал широким пла­нам строителей «национального дома». За десятилетие 1920-1930 гг. еврейское население Палестины доросло до 170 000, что составляло пятую часть всего населения. В начале 20-х годов ежегодно пере­селялись в Палестину до 10 000 человек, а когда в 1924-1925 гг. приток переселенцев усилился, особенно выходцами из Польши («третья алия»), и дал сразу прирост в 50 000 человек, маленькая стра­на не выдержала этого быстрого темпа. Началась безработица и об­ратная эмиграция в диаспору, так что в следующие годы еврейская иммиграция в Палестину упала с 15 тысяч в 1926 г. до 5000 в 1930 г. Но это только удвоило энергию сионистской организации. Широко раз­вилась деятельность ее финансовых органов, двух фондов для покупки земель и строительства («Керен каемет» и «Керев гаесод»). Целая армия мешулахим нового типа объезжала весь земной шар для про­паганды и сбора денег. В практическую работу втягивались теперь и многие из несионистов, сочувствовавшие делу колонизации Палес­тины. В 1929 г. было реорганизовано «Еврейское агентство» («Jewish Agency»), которое в силу английского мандата состояло как совеща­тельный орган при палестинском правительстве: раньше туда входи­ли одни сионисты, а теперь были приняты туда и пропалестинские несионисты на условиях паритета. Таким образом, партийное дело превратилось в общенародное и шансы колонизации сильно подня­лись. Все это, в связи с агитацией радикальных сионистов или «реви­зионистов» из партии Жаботинского, требовавших «еврейское госу­дарство на обоих берегах Иордана», усилило беспокойство среди арабских патриотов, фанатиков панисламизма. В августе 1929 г. араб­ские банды произвели нападения на евреев в Иерусалиме и некото­рых колониях, а в Хевроне и Сафеде устроили настоящую резню (были убиты десятки учащихся талмудической школы в Хевроне). От большинства колоний эти банды были отогнаны еврейскою са­мообороною. Арабский верховный комитет под руководством фа­натичного иерусалимского муфтия выпустил лозунг: отмена Бальфуровской декларации о еврейском «национальном доме» и прекра­щение еврейской иммиграции.

Так в момент торжества сионизма как общенародного движе­ния появилась грозная тень арабского террора. Оказалось, что тра­гедия странствующего Израиля не кончается у порога его истори­ческой родины и что здесь есть свой голус — Израиль среди враж­дебных потомков Исмаила. Мечта о еврейском большинстве в Пале­стине и о еврейском государстве отодвигалась в даль будущего. И тем не менее порыв к возрождению еврейской Палестины не ослабел. Дан был лозунг: на арабский террор мы ответим основанием новых ко­лоний! Скоро наступили события, которые, с одной стороны, дали огромный толчок делу колонизации Палестины (приток больших масс после германской катастрофы), но с другой — довели террор арабов до ужасающих размеров. Это относится к фатальному тре­тьему десятилетию XX века, о котором речь впереди.

Величайший центр диаспоры в России распался, как распалось и все государство, порабощенное диктатурою большевиков. После отпадения Польши, Балтики и некоторых других окраин в Советс­кой России осталось около двух с половиной миллионов евреев, ко­торые были уравнены со всем населением в стране нового самодер­жавия, утвердившегося на штыках Красной Армии. Годами Граж­данской войны и военного коммунизма Россия была доведена до пол­ной нищеты и голода. Видя эти результаты своего «эксперимента», Ленин объявил перемирие в войне правительства против народа. В 1922 г. была введена новая экономическая политика (нэп), в силу ко­торой часть торговой монополии государства была уступлена граж­данам: крестьянству для продажи сельских продуктов и городскому населению для мелкого торгового посредничества под строжайшим государственным контролем. Совершенно разоренные еврейские тор­говцы получили возможность зарабатывать кусок хлеба, а потреби­тели — есть хлеб не по голодным пайкам, выдаваемым советскими чиновниками. Но, ослабив на время экономическую войну против граждан, правительство не думало ослабить войну политическую. Инквизиционный аппарат страшной Чека, вскоре переименованной в ГПУ (Государственное политическое управление), терроризировал страну. Бесчисленные казни, заточения, ссылки всех политичес­ких противников, от прежних слуг царизма до опрокинувших цар­ский режим социал-демократов и социал-революционеров, — та­ковы подвиги красного самодержавия. Бегство из зачумленной стра­ны приняло чудовищные размеры. Все, что не хотело мириться с дес­потизмом и рабством и могло бежать, уходило за границу, на бед­ственную жизнь политических эмигрантов. Евреев не было среди мо­нархической эмиграции, но их было много среди демократических и социалистических эмигрантов, наполнивших Германию, Францию и другие страны Запада.