Веймарская конституция спасла Германию от диктатуры справа и от позора погромов. Вторая половина 20-х годов была коротким промежутком спокойствия в потрясенном государстве.
При свободном демократическом режиме эмансипация евреев казалась вполне завершенной — конечно, не в смысле национальном, ибо ассимилированное большинство германских евреев не признавало себя меньшинством национальным и не претендовало на внутреннюю автономию. Однако в пределах их религиозных общин все более расширялась та организация социальной и культурной деятельности, которая началась в предыдущую эпоху. Годовой бюджет 180-тысячной берлинской общины доходил до 15 миллионов марок. Общинные налоги взимались органами государственной власти. В западном еврействе германский центр еще сохранил некоторую гегемонию. Он значительно оживился в ту эпоху благодаря увеличению кадров последователей сионизма и притоку национальных сил из Восточной Европы. Интеллигентные эмигранты из разрушенного российского центра вносили свежую струю национальной энергии в западные общины. Еще твердо стоял на своей ассимиляционной позиции «Центральный союз германских граждан иудейского исповедания», признавая себя органической частью немецкого народа, но и он должен был признать притязания сконцентрированных еврейских масс Восточной Европы на права национальных меньшинств. Только из чувства ложно понятого патриотизма эта организация, подобно другим однородным ей на Западе («Альянс израэлит» в Париже, «Боард оф депютис» в Лондоне и др.), отказывалась участвовать в общенародном парижском Комитете еврейских делегаций, который в 1919 г. добился включения в мирные трактаты гарантий прав еврейских меньшинств и продолжал бороться за соблюдение их впоследствии. В августе 1927 г., на Цюрихской конференции еврейских парламентариев и делегатов разных организаций Европы и Америки, было решено преобразовать этот комитет в «Совет для защиты прав еврейских меньшинств» («Council for the rights of Jewish minorities») с центром в Париже и информационном бюро в Женеве, что послужило позже ядром Еврейского всемирного конгресса в тех же европейских центрах плюс Нью-Йорк.
Сионистское движение и заботы о судьбе братьев в Восточной Европе были также динамическим элементом в жизни французских, английских и американских евреев в те годы строительства после войны. Центральные комитеты бывших русско-еврейских организаций (например, «Общества распространения ремесленного труда» и «Общества охранения здоровья» — ОРТ И ОЗЕ) действовали теперь в столицах Запада. Самым близким к делу народного строительства стал самый далекий Запад — американские Соединенные Штаты. В первые годы после войны туда хлынул новый поток эмигрантов из Европы, задержанный раньше мировым катаклизмом. В 1921 г. в Соединенные Штаты попало 120 000 беженцев — осколки разбитого русско-еврейского центра, а в следующие три года туда эмигрировало свыше 150 000. Но с 1925 года, вследствие решения американского правительства, вся европейская иммиграция сильно сократилась, а с 1931 г. туда по официальной квоте допускались ежегодно лишь несколько тысяч евреев. С этого времени Соединенные Штаты перестали быть главным приемником еврейских эмигрантов, что было настоящей катастрофой для народа-странника. Но, перестав быть главным пунктом иммиграции, великая американская республика не перестала быть активной силой диаспоры, как количественно самый большой ее центр (свыше четырех миллионов в 1925 г., из коих больше полутора миллиона в одном Нью-Йорке). После распада российского центра еврейская колония в Америке становится деятельной сотрудницей европейской метрополии в деле национального строительства. Еще во время мировой войны в Нью-Йорке был учрежден «Объединенный комитет раздачи помощи», или «Джойнт» (сокращение слов Joint Distribution Committee), который во время Гражданской войны в России облегчал нужду сотен тысяч беженцев. В Польше, Румынии и других местах скопления бедствующих еврейских масс «Джойнт» постоянно стремился оказывать конструктивную помощь с целью восстановления разрушенного народного хозяйства. Европейский отдел «Джойнта» имел свой центр в Берлине (позже в Париже) и представительства в Варшаве и других европейских центрах.
Родная дочь восточноевропейской диаспоры, рожденная во время катастроф конца XIX века, еврейская Америка пришла на помощь своей матери в еще более катастрофические годы XX века. Обе связались и в деле строительства Палестины. Основанный в 1916 г. в Нью-Йорке «Американо-еврейский конгресс» («American Jewish Congress»), состоящий преимущественно из сионистов или пропалестинцев, был также деятельным сотрудником парижского Комитета еврейских делегаций и в политической работе. Его представители вошли в состав упомянутого Совета защиты прав еврейских меньшинств, а позже во Всемирный еврейский конгресс, реагирующий ныне, после нового переворота в Германии, на вызванную им небывалую эпидемию антисемитизма.
ГЛАВА III. ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ XX ВЕКА. НАЧАЛО ТРЕТЬЕЙ РЕАКЦИИ И КОНТРЭМАНСИПАЦИИ
§ 8 «Германская революция» и катастрофа еврейства
Родина общественного антисемитизма к концу XIX века, Германия, спустя полвека завершила эту печальную историческую миссию созданием государственного антисемитизма. Антисемитская реакция 1880-х годов безуспешно добивалась официальной отмены еврейской эмансипации, а злая реакция 1930-х годов полностью осуществила идеал своей предшественницы путем диктатуры, которая разрушила все устои правового государства и связанную с ним эмансипацию евреев. Это совершили те, которые ныне с гордостью называют себя творцами «германской революции», как противоположности либеральной французской революции.
Новая вспышка злокачественной эпидемии антисемитизма совпала с усилением экономического кризиса, который охватил с 1929 года почти весь мир и привел в Германии к небывалой безработице (от пяти до шести миллионов людей в 1930-1933 гг.). Обезумевшие от нужды люди жадно прислушивались к речам демагогов справа и слева, национал-социалистов и коммунистов, которые сулили им спасение в кровавом перевороте, захвате власти и диктатуре. Под влиянием этой агитации миллионы избирателей стали посылать в рейхстаг депутатов-экстремистов, которые общими силами грозили задушить демократическую середину: социал-демократию и либеральный центр. На сентябрьских выборах 1930 года, которым предшествовали уличные драки между крайне правыми и крайне левыми, первые имели неожиданный успех: в рейхстаг прошли 107 национал-социалистов вместо прежней жалкой кучки в 12 депутатов. Семь миллионов немцев голосовало за партию, которая сулила народу избавление от безработицы и всякие другие блага путем освобождения от «версальского диктата» (мирного договора), уничтожения социал-демократов, коммунистов и главным образом евреев. Свое торжество партия ознаменовала в день открытия рейхстага (15 октября) битьем стекол в окнах роскошных универсальных магазинов в центре Берлина, считавшихся «еврейскими». Антисемитская пропаганда в стране приняла угрожающие размеры. На авансцене политической борьбы появилась фигура вождя новой партии: Адольфа Гитлера.
Австрийский маляр, или строительный техник, Гитлер впервые стал «фанатиком антисемитизма» (по его выражению) в венских кружках христианских социалистов из партии Луэгера. Он сам признается, что презирал Австрию, как пестрое «государство национальностей», и питал уважение к Германии, однородному национальному государству с воинственным кайзером во главе. Поэтому, когда вспыхнула мировая война, он добровольно вступил именно в германскую армию, где дослужился только до чина ефрейтора или фельдфебеля. Из окопов он вышел, после ноябрьской революции 1918 г. и кратковременного господства левых в Берлине, с бешеной злобой в душе против «ноябрьских преступников» и всех, кого считал виновниками поражения Германии: пацифистов, либералов, «марксистов» и пуще всего «интернациональных евреев». В это время ему попались в руки фальсифицированные «Протоколы сионских мудрецов», распространявшиеся в Германии реакционерами и антисемитами из армии и чиновничества. Упрощенный ум солдата принял эту подделку за чистую монету. Для него было ясно, что коварное еврейство, одновременно капиталистическое и «марксистское», руководствуясь резолюциями какой-то тайной масонской организации, задалось целью развратить народы своей прессой (а таковой он считал все либеральные и левые газета), проповедью пацифизма и демократизма. Гитлер становится во главе национал-социалистической рабочей партии, в программе которой одинаково извращены и национализм и социализм. Он требует свержения берлинского правительства, верного принципам Веймарской конституции, и осенью 1923 г. устраивает в Мюнхене вышеупомянутое восстание с целью похода на Берлин. Вследствие неудачи путча он попадает в тюрьму, где пишет свою книгу «Моя борьба» («Mein Kampf»), смесь автобиографии и страстной проповеди «учения» национал-социализма. Она была закончена после выхода Гитлера из тюрьмы по амнистии и редактирована его более литературными друзьями. С конца 20-х годов она стала распространяться в огромном числе экземпляров.