Желая выяснить на суде правду во всей ее полноте, Блох и его талантливый адвокат Иосиф Копп подготовили для судебной науч­ной экспертизы огромный материал: множество подлинных цитат из раввинской и древнецерковной письменности, всевозможные справки и разъяснения. Продолжительная борьба возникла при вы­боре экспертов для проверки цитат. Желая предоставить выбор экс­пертов компетентному учреждению, Блох просил суд поручить это германскому «Обществу востоковедов» («Morgenländische Gesellschaft»). Общество указало нескольких специалистов, но из них одни признали себя недостаточно сведущими, а против несомненно компетентного гебраиста Франца Делича был заявлен отвод, так как тот уже печатно высказал свое отрицательное мнение о книге Ролинга. Из авторитетных ориенталистов согласились участвовать в экс­пертизе страсбургский профессор Нельдеке и дрезденский Вюнше, переведший многое из талмудической Агады и Мидраша на немец­кий язык. Ролинг с своей стороны настаивал на приглашении в каче­стве эксперта одного «специалиста», оказавшегося потом его пособ­ником в подделке цитат: выкреста из евреев Юстуса-Бримана, кото­рого он титуловал «бывшим раввином». Выходец из Кракова, ша­тавшийся по Голландии и Германии, Арон Бриман ложно выдавал себя за ученого раввина. Уличенный в самозванстве, он крестился и принял сначала протестантскую, а потом католическую веру. По предложению своих покровителей из кружка Ролинга и прусских ка­толиков он сочинил и выпустил под именем д-ра Юстуса книгу «Ев­рейское зеркало, или Сто новооткрытых, ныне еще действующих за­конов об отношениях евреев к христианству, с очень интересным вве­дением» («Judenspiegel», 1883). Книга была напечатана в гнезде прус­ских католиков Падерборне, в типографии, выпустившей уже ряд юдофобских памфлетов. Когда одна прусская газета перепечатала извлечение из книги Юстуса с похвальным отзывом, редактор газеты был привлечен к суду за возбуждение религиозной вражды. Этот-то на­емный ренегат, снабжавший Ролинга подложными цитатами, предла­гался в эксперты; но суд, собрав о нем справки, отверг предложение. Между тем эксперты Нельдеке и Вюнше дали отзывы, неблагоприят­ные для Ролинга, подтвердив уже установившееся мнение о его quasi-научных произведениях как о продуктах невежества, злобы, обмана и частию самообмана. Ролинг убедился, что не миновать ему клейма су­дебного приговора, если процесс будет доведен до конца. И он по­спешил заявить венскому уголовному суду, что отказывается от своей жалобы на Блоха и просит прекратить дело (1885). Таким образом, до судебного приговора дело не дошло; но самоосуждение Ролинга не уступало в силе самому резкому приговору. В лучших кругах об­щества уже знали цену памфлетам Ролинга, и только темные маниаки юдофобии пользовались ими впоследствии как орудием агитации в разных странах, между прочим и в России (Шмаков).

Австрийское правительство, во главе которого долго стоял граф Таафе (1879-1893), не поощряло антисемитского движения, а по вре­менам даже противодействовало ему, заставляя прокуратуру привле­кать к суду наиболее дерзких подстрекателей. Правительство, кото­рому приходилось балансировать между разнородными националь­но-политическими течениями, не могло допустить разжигания наци­ональных страстей. Император Франц-Иосиф, хотя и окруженный консервативными сановниками, не поддавался антисемитским влия­ниям; в новом движении его отталкивала не столько юдофобия, сколь­ко низкая демагогия, и он неоднократно выражал свое неудоволь­ствие по поводу антисемитских скандалов в парламенте и венской городской думе. Однажды император демонстративно покинул те­атр, когда там запели антиеврейские куплеты. Еврейским депутаци­ям, представлявшимся ему в разных местах, император заявлял о своей твердой решимости охранять их гражданские права. Поэтому Франц-Иосиф всегда пользовался популярностью в тех еврейских кругах, где в монархе больше всего ценили официальную внешнюю привет­ливость. Отношение императора и правительства Таафе к антисеми­тизму до некоторой степени обуздывало сторонников этого движе­ния, но не могло остановить его.

Агитация принесла свои плоды. В парламентах усиливалось вли­яние антисемитов. В 1891 г. им удалось провести в рейхсрат 13 депу­татов, из которых «прославились» Шенерер, Патай, князь Лихтен­штейн и Шнейдер. Те же лица большею частью состояли депутатами и в нижнеавстрийском ландтаге, т. е. являлись вершителями судеб не­мецкой Австрии. В этом ландтаге с его реакционным большинством царил необузданный антисемитизм. Юдофобские речи уличных аги­таторов вроде Шнейдера и Грегорика переходили все границы пар­ламентских приличий. Вскоре к этой политической банде примкнул человек, который перед тем причислялся к демократической партии и даже поддерживал дружеские сношения с еврейскими политиками: венский адвокат Карл Л юэгер (Luëger). Депутат рейхсрата и ланд­тага и гласный венской городской думы, Люэгер внезапно изменил своим прогрессивным принципам и сделался демагогом «христианс­кой Вены», мелкой буржуазии, искони мечтавшей об избавлении от еврейской конкуренции. Оратор-актер, он своими антисемитскими выступлениями добился популярности и сделался кумиром уличной толпы. Он нападал на еврейство, либералов и крупную буржуа­зию во имя идеи «христианского социализма». Свою демагогию Люэгер вел с особенным успехом в кругах городского самоуправ­ления. В начале 90-х годов антисемиты из партии «христианских социалистов» получили на коммунальных выборах 35 мест в вен­ской городской думе. Эта армия Люэгера наполняла коммуналь­ные собрания шумными скандалами, которые часто переносились на улицу.

Полного торжества в городском управлении достигли антисе­миты в 1895 году. На сентябрьских выборах этого года они, соеди­нившись с немецкими националистами, прошли в венскую думу в таком числе, что вместе со своими союзниками составили большин­ство гласных. Это большинство избрало Люэгера бургомистром Вены. Антисемиты ликовали: их вождь стал городским головою, пер­вым гражданином, хозяином столицы и может сделать с евреями что угодно. Но радость их омрачилась тем, что император отказался ут­вердить вождя партии скандала в его почетной должности. Фракция антисемитов в рейхсрате внесла запрос правительству о мотивах неутверждения выборов. Министр-президент граф Бадени дал совер­шенно объективный ответ: правительство не могло утвердить в зва­нии городского головы человека, поведение которого не дает гаран­тии в том, что управление городом будет вестись беспристрастно, деловито, на началах равноправия всех граждан. Несмотря на про­тесты антисемитов и поток ругательных речей с их стороны, рейхс­рат большинством голосов признал объяснения правительства удов­летворительными (8 ноября). Через несколько дней антисемитская дума демонстративно опять избрала Люэгера бургомистром, но в ответ на эту демонстрацию правительственный комиссар огласил тут же приказ наместника Нижней Австрии о роспуске городской думы. Скандалисты вышли на улицу, собрали толпу и устроили враждеб­ную манифестацию у императорского дворца, крича: «Да здравству­ет Люэгер, долой Бадени!»

Новые выборы гласных думы, произведенные в марте 1896 г., снова дали большинство антисемитам и их союзникам, и Люэгер в третий раз был избран городским головою. Теперь обе стороны, го­родское управление и правительство, были вынуждены идти на ком­промисс, чтобы выпутаться из трудного положения. Люэгер лично представился императору, и результатом этой аудиенции было сле­дующее дипломатическое решение: Люэгер откажется пока от зва­ния бургомистра, с тем чтобы дума избрала другого на его место из того же большинства; император утвердит нового кандидата, кото­рый, в сущности, будет подставным лицом Люэгера, а со временем и последний может быть переизбран и утвержден. Эта комедия была проделана. На место бургомистра был избран и утвержден в долж­ности книгопродавец-антисемит Штробах, а Люэгер был избран вице-бургомистром. Фактически же Люэгер стал хозяином думы, а Штробах служил для него только «соломенным чучелом», как ост­рили венцы, намекая на фамилию фиктивного бургомистра (ее видо­изменили в Strohmann). Скоро и чучело оказалось излишним: когда в 1897 г. венцы снова избрали Люэгера в бургомистры, он был уже утвержден без возражений.