После громовых речей оппозиции все ждали объяснения Штек­кера, одного из тайных вдохновителей петиции. Он выступил с длин­ной речью, в которой сквозь маску смиренного пастора проступали черты хитрого, изворотливого политика. Штеккер уверял, что един­ственное его желание — «водворить социальный мир, нарушенный евреями». «Еврейский вопрос для меня не вопрос религии или расы, а вопрос социально-нравственный. Он заключается в том, что пол­миллиона наших сограждан-евреев принадлежат к другому племени, другой религии, имеют другой строй понятий, чувств и стремле­ний, отличающих их от нас, и в том, что они начинают занимать в нашей нации положение, не соответствующее их численности. Мы живем в государстве, где 80 процентов населения (верующие) хри­стиане, и мы вправе требовать, чтобы на это государство смотрели, как на христианское общежитие, управляемое христианскою влас­тью и христианским законодательством». Не замечая противоречия между последними словами и вступительным заявлением, что еврей­ский вопрос не религиозный и не расовый, Штеккер в дальнейшем запутался в сети собственных измышлений и был публично изобли­чен во лжи. Когда ему крикнули слева: «Подписали ли вы петицию?», он сначала ответил: «Нет», — но когда ему указали, что его подпись имеется там, он признался, что впоследствии присоединил ее к про­чим. Прения в ландтаге кончились без принятия определенной резо­люции. Из самого обмена мнений достаточно выяснились отноше­ния разных партий к еврейскому вопросу и характер «нейтралитета» правительства в этом деле. Ввиду официального ответа министер­ства, оставалось только ждать результата петиции после подачи ее канцлеру.

В марте 1881 г. антисемитская петиция, под которой имелось около четверти миллиона подписей, была подана Бисмарку, но отве­та на нее не последовало. Эта тактика молчания была, вероятно, за­ранее установлена между канцлером и организаторами петиции. И в самом деле, что мог ответить Бисмарк? Что их главные требования уже проводятся на практике «в порядке управления» и впредь будут проводиться? Но эту правду неудобно было сказать, ибо это послу­жило бы поводом к неприятным парламентским запросам по поводу нарушения конституции. Правительству удобнее было поменьше говорить и больше делать. Авгуры антисемитизма в обществе и пра­вительстве отлично поняли друг друга. Труд был разделен: власть делала в административном порядке все возможное для стеснения ев­реев, а неофициальные антисемиты свободно вели свою преступную пропаганду. Официозы Бисмарка (газета «Norddeutsche Allgemeine Zeitung» и журнал «Grenzboten») не скрывали своих симпатий к ан­тисемитизму. После запроса в ландтаге в газете канцлера говорилось, что в антисемитизме, очевидно, есть нечто хорошее, если против него выступают прогрессисты. Против этого цинизма протестовала партия социал-демократов, жертва бисмарковской реакции. 11 января 1881 г. десятки тысяч рабочих в Берлине приняли резкую резолюцию проте­ста против антисемитизма и всяких исключительных законов.

Между тем проповедь национальной вражды привела к обыч­ному результату. Депутат Евгений Рихтер в вышеупомянутой речи пророчески говорил: «Остерегайтесь вызвать дикие страсти в раз­нузданной массе народа! Не будите зверя в человеке: он потом ни перед чем не остановится». Зажигательные речи антисемитов в со­браниях, крикливые клеветнические статьи в газетах, агитация во время выборов в рейхстаг вызвали в низах народа потребность пе­рейти от слов к делу. Погромное движение началось в глухих горо­дах Бранденбурга и Померании, в колыбели пруссачества. В городе Нейштетине, где находилась небольшая еврейская община, сгоре­ла дотла вновь отстроенная синагога (18 февраля 1881 г.). Выясни­лось, что за несколько дней перед тем в Нейштетин приезжал упомя­нутый агитатор Генрици, уволенный за скандалы от учительской должности в Берлине, и произносил там речи, подстрекавшие к насилиям против евреев. Возникло поэтому подозрение, что сина­гогу поджег кто-нибудь из толпы, возбужденный проповедью аги­татора. Через несколько месяцев в том же Нейштетине произошел открытый погром. Поводом послужило уличное столкновение между евреем-редактором местной газеты и адвокатом-антисеми­том, задетым разоблачениями его темных дел в газете. Поколотив редактора и получив от него такой же ответ, адвокат позвал на помощь уличную толпу. Сбежавшаяся толпа христиан стала бить стекла в еврейских домах и магазинах, разбивала мебель, а места­ми грабила имущество (19 июля). Была разгромлена и редакция ненавистной «еврейской», т. е. прогрессивной, газеты. Когда на другой день беспорядки возобновились, явился усиленный наряд полиции и войска и прекратил их. Вскоре такие же погромы, тай­но подготовленные разветвленной организацией, повторились и в других местах поморской Пруссии (Гаммерштейн, Кониц, Бублиц, Ястров). Власти наконец спохватились и приняли энергич­ные меры для подавления беспорядков. Из Берлина был дан при­каз арестовать и предать суду зачинщиков и подстрекателей, не разрешать антисемитских сходок и не допускать эксцессов. По­громная эпидемия была таким образом локализована: она заглохла в гнезде своем — прусской провинции с наиболее отсталым насе­лением, на которое, может быть, имели влияние слухи о тогдаш­них погромах в России. События в России могли показать Бис­марку и германским консерваторам, до каких пределов варварства может дойти антиеврейское движение масс, вовремя не останов­ленное, а спуститься до уровня своей восточной соседки культур­ная Германия все-таки не хотела.

Все это происходило в разгар избирательной кампании. Во вре­мя выборов в рейхстаг (лето и осень 1881 г.) шла отчаянная борьба между консерваторами и либералами. Сначала антисемиты соеди­нились с консерваторами под общим лозунгом: долой либералов и прогрессистов! Не избирайте еврея! Но скандальное поведение анти­семитских кандидатов, вроде Генрици, на избирательных собрани­ях, их демагогические приемы и заигрывание с рабочими оттолкну­ли от них консерваторов, а эксцессы в провинции испугали аграриев и юнкеров, опасавшихся, что волна буйства перекинется из городов в имения богатых дворян. Вследствие этого и спора из-за кандида­тур избирательный блок между консерваторами и антисемитами рас­строился. Обе партии потерпели на выборах поражение. Консерва­торы потеряли в рейхстаге много мест, доставшихся либералам и про­грессистам, среди которых было 8 еврейских депутатов (Ласкер, Бам­бергер, редактор «Frankfurter Zeitung» Зоннеман, экономист Макс Гирш и др.). Из антисемитских кандидатов прошел в рейхстаг толь­ко Штеккер. Бисмарк был крайне удручен исходом выборов и убе­дился, что антисемитская опора еще слишком слаба для борьбы с либералами и социалистами. Антисемиты были предоставлены са­мим себе. Отныне все их усилия были направлены к тому, чтобы ук­репиться вне парламента, пустить корни в обществе и создать меж­дународную организацию борьбы с еврейством.

В сентябре 1882 года в Дрездене состоялся «международный» конгресс антисемитов, в котором участвовали делегаты двух госу­дарств — Германии и Австро-Венгрии, в числе около 300 человек; было также несколько гостей из России. Почетными гостями были главари венгерских антисемитов, которые в это время создали в сво­ей стране юдофобский террор в связи с Тисса-Эсларским ритуаль­ным процессом (дальше, § 10). В зале заседаний конгресса, сбоку от президентского стола, висел портрет жертвы мнимого ритуального убийства, и под сенью кровавого призрака средневековья совещались воскресшие Капистраны о новых способах истребления еврейства... Заседания конгресса чередовались с общими обедами делегатов, где провозглашались тосты за лидеров движения и, между прочим, за «духовного отца антисемитизма» князя Бисмарка. При этом пелась песня с рефреном: «Bald, Germanen, sei es wieder deutsch im deutschen Vaterland». Штеккер прочел доклад, в котором развил следующие тезисы: 1) необходимо образовать международный союз для проти­водействия усилению еврейства; 2) еврейский вопрос не исключитель­но расовый и религиозный, а культурно-исторический, экономичес­кий и моральный; 3) влияние евреев держится на бессовестном при­обретении и употреблении капитала для целей, враждебных христи­анскому общественному строю; 4) считая себя особою национально­стью и по своим обычаям составляя особую касту, евреи не могут стать органическою частью христианского общества, а реформиро­ванные среди них еще более опасны, чем староверы; 5) эмансипация евреев противоречит существу христианского государства и есть ро­ковая ошибка; 6) евреи являются одновременно двигателями капи­тализма и революционного социализма и в обоих отношениях при­ближают государство к гибели; 7) против роста еврейской торговли нужно бороться законодательным путем, с целью сосредоточения торговли в руках христиан; 8) полная же победа над еврейством бу­дет достигнута путем сохранения христианского и национально-го­сударственного духа во всех сферах жизни.