В Швейцарии вынужденная эмансипация евреев (том II, § 52) улучшила их гражданское положение, но отношение к ним христианского общества не изменилось. Тут не было модного боевого антисемитизма, но сохранилась старая взаимная отчужденность, не устраненная наружной ассимиляцией. Патриархальное население кантонов пыталось еще местами установить стеснительные законы для евреев. Нашелся и удобный повод, уже испытанный в Германии: покровительство животным. Некоторые кантоны воспретили убой скота по еврейскому обряду, будто бы мучительный для животного, и этим лишили многих евреев возможности питаться мясом. Швейцарский Союзный Совет признал это постановление противным конституционному принципу религиозной свободы. Поднявшаяся в стране агитация привела к референдуму, который дал такой результат: 11 кантонов против 10 и 188 668 голосов против 116 592 высказались за запрещение — и запрет «шехиты» стал законом для всей Швейцарии (1893). Таким образом, ортодоксальные швейцарские евреи были поставлены в такое же положение, как их единоверцы в Саксонии: они были вынуждены либо стать вегетарианцами, либо привозить «кошерное» мяса из-за границы по высокой цене. Число евреев в Швейцарии к концу XIX века дошло до 10 000, из коих свыше 3000 были уроженцами России. Кроме обычных эмигрантов, шла из России в Швейцарию школьная эмиграция: вытесненная из высшей и средней школы еврейская молодежь ежегодно направлялась сотнями в учебные заведения Цюриха, Берна, Лозанны и Женевы, где доступ иностранцам был не так труден, как в Германии. Большинство юных странников по окончании образования возвращалось на родину, но часть оставалась в Швейцарии и впоследствии натурализировалась там. В национальном отношении коренные швейцарские евреи приближались к точке замерзания, но теплое течение с востока не позволяло им дойти до этой точки. Шум революционных кружков молодежи будил сонных швейцарцев. С 1897 года город Базель стал излюбленным местом сионистских конгрессов. Раскаленная национальная атмосфера этих конгрессов и горячие прения в социалистических кружках должны были растопить лед и в сердцах туземцев.
Близость России и доносившиеся оттуда вопли гонимых не давали заснуть и евреям Скандинавии. Еврейская колония в Швеции, в конце века достигшая 4000 человек, сосредоточивалась преимущественно в Стокгольме, а столь же незначительная колония Дании — в Копенгагене. Обе скандинавские колонии пользовались всеми благами гражданской равноправности, не страдая от змеиных укусов антисемитизма. Малочисленность и незаметность евреев избавляли их здесь от неприятностей, которые испытывали слишком заметные в христианском обществе евреи Германии.
§ 27 Юдофобская Румыния
Между Восточной и Западной Европой находилось гнездо самой жестокой юдофобии в стране, прикрывавшей плащом «конституции» политическое варварство. Под модным покровом правового государства правительство Румынского королевства создало для евреев такой ад бесправия, который роднил эту страну с ее единоверной соседкой Россией. Темная масса крестьян, эксплуатируемая помещиками-«боярами»; столь же темное и фанатичное православное мещанство, стремящееся выжить евреев из городов; чиновничество сплошь продажное, от полицейского стражника до министра, — такова христианская Румыния. Четверть миллиона людей, которые в этой феодально-крестьянской стране стремились стать движущей промышленной силой, но жестокими законами отбрасывались на дно хозяйственной жизни, в область мелкой торговли, мелкого ремесла и пауперизма, и обрекались на культурную отсталость, — такова еврейская Румыния последних десятилетий XIX века. Придунайское королевство представляло собою миниатюру своей северной соседки с тем отличием, что в России угнетение евреев гармонировало с общим деспотическим режимом, против которого боролось либеральное общество, между тем как в «конституционной» Румынии дружно издевались над евреями и общество и власть, причем мнимо «либеральные» министерства упражнялись в этом ревностнее, чем консервативные. Эта миниатюра России была тем безобразнее своего оригинала, что в Румынии лишение евреев гражданских прав совершалось путем нарушения международного обязательства.
Мы уже знаем (том II, § 53), как Румыния обманула великие державы Европы, которые на Берлинском конгрессе 1878 года согласились признать ее независимость под условием предоставления гражданского равноправия евреям. Объявив «иностранцами» всех евреев, даже родившихся в стране, румынское правительство и парламент создали политическую фикцию: класс «туземных иноземцев», которые не состояли подданными ни одного государства, кроме Румынии, где они платили все налоги и отбывали воинскую повинность, как туземцы, но не пользовались даже всеми личными правами иностранцев. Каждому из этих фиктивных иностранцев в отдельности предоставлялось право ходатайствовать перед парламентом о натурализации, но такие ходатайства удовлетворялись лишь в исключительных случаях: кроме натурализованных в 1879 г. 800 солдат, участвовавших в турецкой войне, были натурализованы за все следующие двадцать лет не более 600 человек. Это грандиозное мошенничество, в котором участвовали и правительства и народные представители, не вызывало активного отпора со стороны великих держав, представители которых подписали Берлинский трактат. Видя, что у евреев нет заступников (Биконсфильд умер уже в 1881 г.), румынские законодатели становились все смелее в своих экспериментах. Стоило им в каком-либо законе поставить оговорку, что данным правом пользуются только румынские подданные, чтобы лишить еврея самых элементарных прав и поставить его в такое положение, что он мог завидовать действительному иностранцу, имеющему защиту в лице посла или консула своего государства. Еврея стесняли больше всего в области хозяйственной: покупать землю в сельских местностях ему, как «иностранцу», запрещалось, к свободным профессиям его допускали с большими ограничениями, а когда он поневоле предавался торговому посредничеству и низким промыслам, его объявляли паразитом и подвергали всяким репрессиям.
Если румынские правители были оригинальны в изобретении фикции «туземного иностранца», то в подробностях они точно копировали систему бесправия, которая в те годы практиковалась в России. Можно было думать, что между Петербургом и Бухарестом существовало по этому поводу «сердечное соглашение», что министерство Братиану осведомлялось у своих коллег из министерства Игнатьева или Толстого, какие драконовские меры против евреев стоят на очереди, для того чтобы немедленно вводить их у себя дома. В Румынии, разделявшей болезнь пьянства с Россией, был очень развит питейный промысел. Нужда заставляла многих евреев заниматься продажею спиртных напитков в городских и сельских кабаках. С целью сосредоточить этот выгодный, хотя и непочетный, промысел в руках христиан, закон запрещал торговать спиртными напитками в деревнях лицам, не имеющим там земельного ценза с избирательным правом, то есть евреям. Это заставило еврейских торговцев переместить свои питейные заведения в близкие местечки, часто посещаемые крестьянами. Тогда правительство разъяснило (в циркуляре 1881 года), что запрещение винной торговли евреям распространяется также на местечки, соединенные с сельскими общинами в один округ. Это распоряжение отняло источник пропитания у многих тысяч еврейских семейств. Евреям запрещалось также торговать табаком на правах казенных агентов в этой государственной монополии, торговать аптекарскими товарами и заведовать аптеками, занимать места биржевых и торговых маклеров. В акционерных обществах большинство членов правления должно было состоять из «румын», т. е. нееврейских пайщиков. Даже фабричные рабочие подвергались ограничениям: через пять лет после открытия какой-либо фабрики две трети ее рабочих должны были состоять из румын, хотя бы фабрика была основана евреем-капиталистом при помощи еврейских рабочих.
Вся эта полицейская регламентация оправдывалась одним принципом: «Румыния — для румын-христиан». Всякий кусок хлеба, заработанный евреем даже честным трудом, вырван изо рта румына; следовательно, еврея надо травить до тех пор, пока он не уйдет из страны. Румынский Гаман, министр-президент Иоан Братиану пояснил свою политику следующей басней. Исхудавшая от голода лисица пролезла через щель в ограде внутрь виноградника, досыта наелась и так растолстела, что не могла вылезть обратно; тогда хозяин сада загнал лису в уголок и морил ее голодом до тех пор, пока, она не отощала, а затем выпустил ее через ту самую щель, через которую она пробралась в сад. Так, говорил Братиану, мы поступаем с евреями; они пробрались в Румынию, голодные, нуждающиеся, у нас разжирели, а теперь не могут и не хотят выбраться из нашей страны; поэтому мы их истощим так, чтобы они могли поскорее уйти от нас. Этот звериный анекдот был пущен в ход, чтобы оправдать одно из самых жестоких решений румынских законодателей: запрещение евреям заниматься разносною торговлею. Самая бедная часть еврейского населения занималась этим жалким промыслом: бедняк, скопивший несколько монет, несчастная вдова или старик инвалид, не имевшие капитала для открытия лавки, покупали наиболее ходкие дешевые товары и, нося их в коробках на плечах, продавали в деревнях и городах с ничтожным заработком. Этим промыслом кормилось в одном Бухаресте не менее 400 семейств, а во всей стране около 5000 семейств, т. е. 25 000 человек. И вот правительство внесло в парламент законопроект о запрещении разносного торга евреям. Когда закон был принят в палате депутатов и перешел в сенат, евреи подали сенаторам петицию, в которой обрисовали положение пяти тысяч семейств торговцев, обреченных на голодную смерть в случае издания такого закона. Тогда правительство предъявило сенату заявления христианских купцов с выражением благодарности министрам за благой почин в деле уничтожения еврейской торговли. И сенат принял законопроект (1884). Началась расправа. Полиция хватала на улицах расносчиков-евреев, сажала в тюрьму, предавала суду для наложения штрафа. Газеты сообщали о случаях голодной смерти и самоубийств в семьях несчастных коробейников в Бухаресте, Яссах и других городах.