С одинаковым усердием отстраняли еврея и от простейших, и от интеллигентных профессий. В тот самый год, когда тысячам бедняков запретили разносный торг, евреям-юристам было запрещено выступать на суде в качестве поверенных и даже состоять помощниками или секретарями у адвокатов, так как адвокатура есть привилегия лиц, пользующихся политическими правами. Евреев—врачей, инженеров, техников не принимали на общественную службу. Было решено затруднять молодежи доступ к высшему и среднему образованию и тем вовсе закрыть им путь к свободным профессиям. Тут наблюдалось поразительное сходство с российской политикой в той же области. Ход дела в обеих странах был почти одинаков. С 60-х годов увлеченная духом времени еврейская молодежь, против воли ортодоксальных родителей, устремилась в общие начальные училища, гимназии и университеты. К началу 80-х годов во всех румынских школах оказалось в среднем около 15% учащихся евреев, а в городах с густым еврейским населением (Яссы, Бухарест и др.) эта пропорция доходила до 30 и даже 50%, то есть соответствовала процентному отношению горожан-евреев к христианам. Румынские патриоты ужаснулись: школа объевреится, евреи превзойдут в образованности румын и будут соперничать с ними в области свободных профессий. Надо было пресечь «зло» в корне. Минуя законодательные учреждения, министр просвещения издал циркуляр, чтобы еврейские дети («дети чужой национальности») принимались в начальные и средние учебные заведения лишь после того, как будут приняты все желающие из детей румынской национальности, по числу оставшихся вакансий. Это совершилось в то же лето 1887 года, когда и в России аналогичный циркуляр решил участь еврейской учащейся молодежи. В 1893 г. парламент освятил произвол министра особым законом, а затем этот закон был распространен и на высшие учебные заведения.
Вытесненным из государственной школы евреям оставалось только открывать свои частные училища. Такие школы, начальные и средние, скоро появились в различных местах; еврейские дети охотно посещали их, избавленные от глумления со стороны христианских товарищей и учителей-юдофобов. Правительство заметило, что заветная цель — лишить евреев образования — таким образом не будет достигнута, и стало измышлять всевозможные придирки, чтобы закрыть еврейские училища. Так как в них соблюдался субботний отдых вместо воскресного, то министр просвещения пригрозил директорам, что он будет закрывать те школы, где будет нарушаться закон о воскресном отдыхе. Директоры должны были уступить и решили праздновать два дня в неделю, но министр возразил, что школьная программа требует, чтобы учебные занятия шли шесть дней в неделю. Тогда решили открывать школы по субботам только для преподавания еврейской религии, но министр и этим не удовлетворился, так как общий учебный план не устанавливал особого дня для религиозного обучения... Так издевались над евреями, над их стремлениями к европейскому образованию.
Наихудшим издевательством было то, что людей, лишенных всех прав гражданства в качестве «иностранцев», заставляли давать солдат для румынской армии, т. е. отбывать повинность, вовсе не обязательную для иностранцев. Сначала евреев вовсе перестали брать в армию, для того чтобы окончившие службу не могли претендовать на обещанную им натурализацию (1879-1882). Но, видя, что великие державы не обращают внимания на явное нарушение статьи Берлинского трактата о равноправии, румынские правители решили, что можно брать евреев в солдаты и потом не давать им гражданских прав. При обсуждении вопроса в парламенте (1882) некоторые депутаты выразили опасение, что это повлечет вмешательство держав, которые потребуют натурализации, по крайней мере, для отслуживших свой срок солдат; но министр-президент Братиану цинично ответил: «Нынче во всей Европе существует реакция против евреев даже там, где она раньше не проявлялась. Кто теперь заступится за них? Не Австро-Венгрия ли или Германия? Что же касается России, то ведь об этом никогда и речи не могло быть». Закон был принят, и евреев стали не только призывать в войска, но и ловить уклоняющихся. Их брали даже в большей пропорции, чем румын. В 1895 году в румынской действующей и запасной армии числилось до 30 тысяч еврейских солдат, т. е. около 11% еврейского населения, между тем как христиане давали меньший процент солдат. Эти защитники отечества были так же бесправны и беззащитны в армии, как и в гражданском обществе. В записке, представленной правительству и парламенту военнослужащими евреями (1893), перечислены эти ограничения: евреи не допускаются в школы для подготовки офицеров, ибо офицерский чин для них недосягаем; во многих полках их не производят даже в чин капрала или унтер-офицера; евреи-врачи служат в армии простыми солдатами-санитарами, в то время как их христианские коллеги причисляются к офицерскому сословию.
Лишенные всяких политических прав, не представленные в парламенте и даже в городском управлении, евреи были лишены легальных средств борьбы против этого режима произвола, насилия и обмана. В партии «либералов», лидерами которой были министры-юдофобы, братья Иоан и Дмитрий Братиану, они, конечно, не могли иметь поддержку; с консервативной партией евреи не могли связаться вследствие недоверия к ней, хотя в Румынии консервативное министерство (Карпа) умеряло юдофобскую политику «династии Братиану»[19]. Оставался только путь нелегальной борьбы. Еврейский пролетариат втягивался в социалистическое движение, среди вождей которого выдвинулся Нахум Кац, известный под румынским псевдонимом Доброджеану Герс. Евреев-социалистов полиция, конечно, жестоко преследовала и часто изгоняла из страны на основании закона о высылке «иностранцев, опасных для государственного спокойствия». Этим законом пользовались также для подавления легальной оппозиции; он служил орудием мести за критику юдофобской политики правительства. Так был выслан из Румынии в 1885 году известный ученый Моисей Гастер, лектор румынской литературы при Бухарестском университете; он переселился в Лондон, где был избран хахамом сефардской общины и впоследствии играл видную роль в сионистском движении. Одновременно был выслан за границу еврейский публицист Илия Шварцфельд, боровшийся в печати против официальной юдофобии.
Подавляя всякое свободное слово, сказанное в защиту евреев, правительство давало полную свободу антисемитским агитаторам. В 1895 г. была основана румынская Антисемитская лига, в состав которой вошли некоторые министры, многие депутаты и чиновники в разных городах. Устав лиги вменял ее членам в обязанность «употребить все средства, чтобы сделать положение евреев в Румынии невыносимым для них и содействовать их эмиграции». Пропаганда лиги скоро выразилась в ряде погромов. В Бухаресте студенты вступили в драку с участниками митинга, устроенного еврейскими солдатами-резервистами для протеста против отношения правительства к евреям; были побитые с обеих сторон. Это послужило поводом к уличному погрому, сопровождавшемуся ограблением еврейских магазинов (ноябрь 1897). Одновременно громили евреев в городе Галаце. В мае 1899 г. произошел погром в густо населенном евреями городе Яссы. Следствием этого была паническая эмиграция, которая вызвала скопление беженцев в Вене и Лондоне. Оттуда часть их при помощи местных организаций была направлена в Америку, а прочие были вынуждены возвратиться на родину; но вернувшихся не пропускали обратно через румынскую границу, и они были обречены на дальнейшие скитания.
Бессильное для борьбы против гнета и произвола, румынское еврейство держалось только силою пассивного сопротивления, своею внутреннею сплоченностью. Четыре пятых еврейского населения (в 1899 году оно исчислялось в 269 000 душ) жили густыми массами в городах, а одна пятая — в деревнях. В городах евреи составляли значительный процент населения, доходивший местами до 50% и более (Яссы, Ботошаны и др.). Еврейские общины в Бухаресте и в Яссах насчитывали каждая около 45 тысяч человек. В этих двух общинах с ортодоксией соперничали прогрессивные группы интеллигенции, но в провинции властвовали ортодоксы, преимущественно хасиды, и жизнь здесь протекала, как в соседней русской Бессарабии и Подолии. Разговорным языком был здесь тот же идиш, на котором в Яссах выходили некоторые периодические издания. Тут же основатель еврейского театра Авраам Гольдфаден давал первые свои представления на народном языке. Немногие писали на языке страны. Не было благоприятных условий для развития румыно-еврейской литературы. Лучшие силы уходили за границу. Упомянутый выше изгнанник Шварцфельд писал раньше на румынском языке очерки по истории румынских евреев, рассказы из их быта и газетные статьи об их гражданском положении. Поселившись в Париже, он опубликовал на французском языке книгу «Евреи в Румынии («Les juifs en Roumanie», 1901, под псевдонимом Sincerus), где ярко изобразил позорную политику румынских правителей со времени Берлинского конгресса. Выходцем из Румынии был и вышеупомянутый ученый Соломон Шехтер (§ 26), ставший лектором в Кембриджском университете, а позже директором Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке. В самой Румынии очагами духовной культуры служили те кружки молодежи, которые под влиянием национального движения в России и Австрии увлекались палестинофильством и затем сионизмом. Еврейская эмиграция из Румынии, направлявшаяся по главному руслу в Америку, имела и боковое течение — в сторону Палестины, где эмигранты основали пару земледельческих колоний.