— Это от Варвары Григорьевны Шредерс, — негромко сказала девочка, делая книксен. — Сама она придет попозже.

От ярких осенних цветов в помещении сразу стало веселее и воздух, казалось, посвежел.

Коста приободрился. «Добрый друг, Варвара Григорьевна», — с благодарностью подумал он.

Занятый подготовкой к выставке и работой над «Фатимой», он в последнее время редко бывал в публичной библиотеке, организованной местной учительницей Варварой Григорьевной, а она, оказывается, следила за его судьбой и, узнав о выставке, даже прислала цветы.

Между тем в коридоре становилось все многолюднее.

— Не будем задерживать достопочтенную публику, Константин Леванович, — беря Коста под локоть, сказал Бабич. — Пора открывать.

— Да, да, — рассеянно ответил Коста.

— Почтенные дамы и господа!.. — хрипловатым Голосом торжественно произнес Бабич и замолчал, обдумывая следующую фразу.

В зале произошло легкое движение, все зашевелились, расступились. Коста поднял голову. К нему пробирался высокий худой человек в широкой Черной рясе.

— Александр! — радостно воскликнул Коста, узнав Цаликова. — Спасибо, что пришел. И вам спасибо, — обратился он к двум его дочерям — Юлии и Елене, сопровождавшим отца. — А где же Анюта? Ее не интересует живопись?

— Нездоровится ей, — негромко сказала Юлия.

— Итак, почтенные дамы и господа, сейчас перед вами… — Бабич запнулся, отер рукой губы и, не желая утруждать себя излишними речами, перерезал ленточку. — Будем надеяться, что первый и точный выстрел господина Хетагурова пробьет царство темноты и озарит горцам путь к вершинам искусства…

Он сдернул покрывало с самой большой картины, что стояла в глубокой нише, особняком от других. «Святая Нина» — называлось полотно. Прелестная юная девушка, с волосами, вьющимися и легкими, смотрела на посетителей выставки огромными влажными глазами. Левой рукой она прижимала к груди бумажный свиток, в правой держала крест из виноградных лоз, обвитый блестящей прядью волос.

— Как хороша! — раздался в зале приглушенный вздох.

— Никто не мог доказать горцам преимущества христианства, — сказал кто-то, посмеиваясь. — И лишь святая Нина принесла в Грузию крест из виноградных лоз, да еще оплетенный ее волосами. И тут-то люди не устояли: еще бы! Вино и женщина — что может быть лучше?!

— Как вам нравится, отец Александр, такая версия возникновения христианства на Кавказе? — посмеиваясь, спросил Прозрителев.

Отец Цадиков ничего не ответил, но Коста видел, что под усами дрогнули в улыбке его румяные губы.

Публика направилась в соседнюю комнату. В наступившей тишине стало слышно, как к дому подъехал экипаж. Швейцар широко распахнул скрипучие старые двери.

— Сам генерал Каханов пожаловал, — испуганно прошептал Бабич, наклоняясь к Коста.

Хозяин области вошел решительным деревянным шагом, высоко вскинув седеющую голову. За ним, услужливо изогнувшись, следовал Ахтанаго.

Холодная волна прошла по сердцу Коста. Он не видел Ахтанаго с того дня, как увезли Анну. С каким наслаждением кинулся бы он на подлеца и избил его. Но… «Нельзя, нельзя!» — строго сказал себе Коста и отвел глаза, делая вид, что не замечает Ахтанаго.

Каханов долго стоял около «Святой Нины» и тоном, каким зачитывают приговор, объявил:

— Превосходно!

— Но это копия! — прошептал Ахтанаго так, впрочем, что всем было слышно.

— Копия? — удивился Каханов. — С картины какого художника?

Ахтанаго молчал, краснея все больше.

— Не знаешь, голубчик? — усмехнулся Каханов. Коста медленным шагом приблизился к генералу.

Кубатиев заметно смешался, но Коста смотрел сквозь него, словно его и вовсе здесь не было.

— Я бы купил вашу картину, — сказал Каханов, довольна дружески поздоровавшись с художником.

— Был бы счастлив, генерал. Но это заказ Тифлисского собора.

Каханов нахмурился и, даже не взглянув на другие работы, четким шагом направился к двери,

Вечером на квартире у Коста собрались друзья. Одни принесли цветы, другие вино, третьи шли, чтобы просто от души обнять художника и порадоваться его празднику.

К полуночи все разошлись, но Коста был возбужден, взволнован. Спать не хотелось,

Молча сидел он за столом, размышляя над событиями минувшего дня. Словно откуда-то издалека доносился до него разговор Хадизат и Замират. На кровати уютно посапывал Борис.

- Не нравятся мне городские порядки, — говорила Хадизат. — Люди здесь не уважают друг друга, улицы в грязи…

— Зато в городе учатся! — упрямо твердила девочка.

Коста вмешался в разговор:

— Ну, ладно, Замират, давай тогда проверим, чему ты здесь выучилась. Я задам тебе задачу…

— Только такие задавай, — перебила Замират, — какие мы уже проходили! — И она гордо вскинула голову, готовая к неожиданному экзамену.

— Попробуем. Ты хвалишь наш город, Замират. Он и впрямь среди других городов Кавказа не так уж плох. Но вот задача…

— На дроби, да? — все еще не понимала девочка.

— Не совсем. Слушай. — Коста немного подумал и продолжал: — У нас в городе страдают малярией три тысячи человек. Недавно городская дума вынесла решение расходовать ежегодно пятнадцать рублей в год на борьбу с этой болезнью. Требуется узнать: сколько денег расходует дума на каждого больного в год?

Замират, не пытаясь понять сути вопроса, ответила:

— Полкопейки!

— Правильно, — кивнул головой Коста и невесело засмеялся.

Его смех разбудил Бориса, он сел на постели и, протерев глаза, прислушался к разговору.

— Но разве на полкопейки человека вылечишь? — вздохнула Хадизат.

— Или вот еще задача, — сказал Коста. — Эта посложнее.

— Сложные мы еще не проходили, — возразила Замират.

— Ничего, решишь… — сказал Борис. — Я тоже подумаю. Интересные задачки придумывает Коста;

— Так вот: на прошлых выборах городской думы одна партия (в народе их называют «черно-шкурами») израсходовала на обед влиятельных избирателей… — Коста вынул из кармана бумажку и прочитал: — на водку 223 рубля, на вино — 360, на черемшу[10] — 70, заметьте в скобках: черемша была не простая, из Тифлиса выписали. На горячие и холодные закуски — 150 рублей, на развоз пьяных — 102 рубля. Ко всему этому добавим еще «мелкие расходы» в сумме 790 рублей…

— А что требуется узнать? — задумчиво спросила Замират, — она начала уже понимать, что Коста неспроста придумывает такие задачи.

— Требуется узнать: во сколько обошелся этой партии каждый депутат в думу, если всего было избрано 27 человек, — засмеялся Коста.

— Неужели так бывает? — удивился Борис — Значит, депутатов покупают и продают?

— За деньги все продается! — усмехнулся Коста.

— Я не могу решить такую сложную задачу, — жалобно призналась Замират.

— Да, девочка, эта задача действительно сложная, — согласился Коста. — Но вот тебе попроще: у нас во Владикавказе детей школьного возраста десять тысяч, а начальных школ в городе — пять. Сосчитай, сколько ребят не учится, если из десяти тысяч только пятьсот мальчиков и девочек поступает в школу?

— Или вот еще, — вмешался Борис. — В нашем ущелье одна единственная школа, в ней учится не больше тридцати ребят. Какой процент неграмотных?

— Ну, это и решать нечего, — сказала Хадизат. — Девочки вообще не учатся, а мальчики? Ну, примерно из ста — один. А вот как это процентами высчитать — не знаю!

— Очень просто! — быстро высчитала Замират. — Среди мальчиков не учится девяносто девять процентов, а среди девочек — все сто!

— Я спать хочу, — неожиданно объявила Замират. — Мне вставать рано.

— Ложись, — сказал Коста, — а мы вот еще такую задачку попытаемся решить: за прошлый год наше благотворительное общество со всех спектаклей собрало полторы тысячи рублей. Бедняков же у нас в городе на учете общества — двенадцать тысяч. Какую помощь каждый из них получил от благотворительного общества?