– Да, – хрипло ответил Крейн.

– Тогда сделайте то, о чем мы попросим. Скажите нам то, что мы хотим услышать.

Эрдан внезапно перестал бояться. Перед ними была ожившая легенда, такая древняя, что просто захватывало дух. Эти существа видели эпоху Основателей, юность мира, когда по небу летали крылатые машины. Рядом с ними казалось странным бояться за свою жизнь, потому что жизнь эта представлялась ничтожной песчинкой на морском берегу.

– Пусть один из вас… – На мгновение Стражи замолчали, словно обдумывая вопрос. – Пусть один из вас покажет, что познает тот, кто осмелится, глядя в зеркало, увидеть свое отражение с другой его стороны.

Крейн вздрогнул.

«Вот это да… – ошеломленно подумал Эрдан. – Заступница! Так вот что было на карте, между их лицами – не дверь, а зеркало! Золотое лицо и черное, отражения друг друга… Только вот что все это значит?»

– У нас есть время подумать? – спросил Крейн.

– Нет! – раздалось в ответ, и вслед за этим голоса существ впервые разделились.

– Вы знаете правильный ответ, – сказал высокий голос, принадлежавший, должно быть, золотому стражу. – По крайней мере, один из вас точно знает.

– Один из пяти, – сурово подытожил черный. – Но у вас всего три попытки.

– Тогда я попробую первым, – сказал магус.

Он еще никогда не призывал Феникса так – не шевельнув и пальцем, просто обратившись к первопламени силой мысли. На их глазах за спиной Кристобаля раскрылись ослепительно пылающие крылья, ничем не уступавшие крыльям Джа-Джинни. Магус обернулся на мгновение и горящими глазами посмотрел на Эсме. Целительница с трудом выдержала этот взгляд.

– Если зеркало отразит мое лицо, то с другой стороны будет огонь, – проговорил он изменившимся, глухим голосом. – Память огня живет во мне, но не смешивается с теми воспоминаниями, которые собирает человеческая сущность… Хотя иной раз первопламя вырывается на свободу. Оно прожорливо и жестоко, и если я не сумею с ним справиться, отражения поменяются местами… – Он чуть помедлил. – Видя оба своих отражения, я познаю самого себя, потому что пламя – тоже я. Мой ответ – огонь.

– Ты честен, – сказали стражи. – Не каждый сумеет признаться в таком даже перед самим собой, но ответ неверный. Ты давно познал то, о чем сейчас рассказал, и зеркало тебе не нужно. Твое испытание впереди, а теперь дай шанс тому, кого изменит ответ на этот вопрос, изменит окончательно и бесповоротно.

Одним шансом меньше. Эрдан ощутил горечь во рту, наблюдая, как Феникс покорно склоняет голову и отступает. Что же теперь будет? Кто осмелится бросить вызов стражам?..

– Позвольте мне? – спросил Грейди.

Голос матроса тоже стал другим, и внезапно Эрдан все понял – он посмотрел на Крейна, но не увидел его лица, только полыхающие глаза Пламенного Феникса.

«Неужели он все это время знал правду и молчал?»

– Глядя в зеркало, я вижу человека, который отказался от собственного лица, – сказал тот, кто на время принял облик матроса по имени Грейди, и стянул с головы платок. Даже в темноте было видно, что у корней его рыжие волосы почти на палец белы. – Можно сколько угодно оправдывать это борьбой за высокие идеалы, но от истины не спрячешься: я перемерил столько чужих лиц, что позабыл, как выглядит мое собственное. Зеркало мне не поможет… Ведь его обратная сторона ничего не отражает. Я познаю лишь собственное бессилие перед лицом судьбы. Мой ответ – пустота.

Черты его лица стали оплывать как воск. И вскоре перед ними стоял совсем другой человек, не похожий и на того, кто пробрался в трюм «Невесты ветра», рискуя жизнью, – и все же это был именно он.

«Хаген, – вспомнил Эрдан. – Его зовут Хаген».

– И ты ошибся, – раздались голоса стражей. – У вас остался последний шанс.

«Я мог бы многое сказать, – подумал корабел, с трудом удерживаясь от паники. – У каждого человека есть то, что он скрывает от других и иногда от себя самого… Но ведь им нужно вовсе не это, иначе любой смог бы дать верный ответ! Чего же они хотят?»

– Кузнечик, – спокойно позвал феникс, и юнга вздрогнул. – Не пора ли тебе раскрыть свой маленький секрет?

Мальчишка отступил на шаг. На его лице отразилась сильнейшая борьба чувств… Но потом он медленно покачал головой и хрипло проговорил:

– Не могу, капитан, простите.

– Я знаю ответ.

Эсме заговорила так неожиданно, что даже Стражи, казалось, вздрогнули. Их невидимые лица обратились к целительнице, которая тряслась как лист на ветру.

– Последний шанс, – хором повторили существа.

– Да. – Она посмотрела на Кристобаля. – Капитан?

– Говори, – разрешил феникс голосом, совершенно лишенным эмоций.

Все собравшиеся на поляне застыли в напряженном ожидании.

– У отражения в зеркале нет мыслеобразов, – сказала девушка. – Поэтому я не люблю смотреться в зеркала – то, что я там вижу, кажется мне мало похожим на человека. Пустая оболочка, лишенная самого важного… или же сундук, закрытый на ключ, хранящий неведомое сокровище? Так или иначе, я часто сама себе кажусь зеркалом, потому что собственные мыслеобразы воспринимаю иначе, а в те моменты, когда исцеляю, становлюсь совсем пустой. И если вспомнить, что именно отражается во мне, то ответить на вашу загадку нетрудно.

Лицо Эсме вдруг сделалось пугающе жестоким.

– Смерть, – сказала она. – По ту сторону зеркала находится смерть.

Тишина продлилась не меньше вечности.

– Ты права, – сказали Стражи, – а мы свободны.

И они растаяли в воздухе.

Одна из замшелых каменных плит перевернулась. На ее оборотной стороне лежал маленький металлический диск, блестящая поверхность которого отражала отблески огненных крыльев Кристобаля. Он не двинулся с места и тихо проговорил:

– Возьми, ты это заслужила.

Эрдан посмотрел на небо и понял, что скоро наступит рассвет, – ночь пронеслась вихрем, навсегда изменив их жизни. Ответ на главный вопрос был найден, но сколько новых загадок он повлек за собой!..

– Я должен попросить прощения за обман, капитан.

Хаген стоял за спиной у Крейна, который, сидя на камне, задумчиво разглядывал горизонт. Поодаль белая лодка готовилась к отплытию. Двое матросов были весьма удивлены, обнаружив вместо Грейди чужака, но в присутствии капитана побоялись выяснять что к чему. Эрдан наблюдал одновременно за ними и за Кристобалем, который излучал умиротворенное спокойствие, но отчего-то корабелу казалось, что истинные свои чувства магус прячет глубже, чем обычно.

– За что? – поинтересовался Крейн, взглянув на оборотня с легкой усмешкой.

– Как же… – удивился Хаген. – Я напоил в Ямаоке вашего матроса, забрал его одежду и занял его место.

– В тот же миг, как твоя нога ступила на палубу, – сказал магус, – все это стало мне известно. Я оборвал связующую нить Грейди, потому что не терплю беспробудного пьянства. А тебя мы с ~Невестой~ решили оставить и посмотреть, как ты себя поведешь… и что будешь делать с волосами, когда они отрастут. Краску-то ты с собой не захватил.

Оборотень смущенно улыбнулся:

– Да, это мой промах. Я спешил.

– Не проси прощения. Лучше объясни, кто ты такой и зачем пришел, а потом мы решим, как с тобой поступить.

Хаген заговорил – чувствовалось, что он тщательно подбирает и взвешивает каждое слово:

– Я действую по поручению… одного человека, который нуждается в вашей помощи, капитан. Он попросил меня проникнуть на фрегат, но я должен был сначала узнать, правдивы ли слухи, что ходят о «Невесте ветра» и Кристобале Крейне, а потом уже действовать по обстоятельствам.

– Вижу, ты решил, что я достоин доверия… э-э… твоего загадочного друга?

– Это не друг. – Оборотень склонил голову, и в этом жесте сквозило упрямство. – Скорее хозяин.

– Может, хозяйка? – с усмешкой поинтересовался Крейн, и Хаген побледнел. – Да… это женщина, в которую ты безответно влюблен, потому и согласился на самоубийственное задание. Чего же она хочет от меня? И, самое главное, как рассчитывает отплатить за услугу?