Два дня матросы латали паруса и чистили борта от соли, а брюхо и трюмы – от паразитов. Эрдан подолгу сидел в трюме, наблюдая за зарастающей пробоиной. Сознание «Невесты» по-прежнему оставалось закрытым – оно ~схлопнулось~, словно раковина жемчужницы. Ей пришлось нелегко… Корабел успокоился, когда услышал ночную песню и увидел собирающуюся за бортом рыбу. Спать стало тяжелее, но он готов был терпеть.

На третий день он впервые отвлекся от насущных проблем и попытался понять, куда же они попали. Песчаный берег был пуст. В скалах, к югу от того места, где стоял фрегат, гнездились какие-то белые птицы, и только их пронзительные крики нарушали тишину. По просьбе Эрдана Джа-Джинни облетел остров несколько раз и заявил, что тот довольно большой, но нигде не видно ни людей, ни следов их пребывания. И вот тогда-то, обратившись к картам, корабел обнаружил, что острова на них нет.

Карты хранились в каюте капитана, и тот проснулся, услышав шуршание бумаг. Понаблюдав за корабелом краем глаза, магус сказал сонным голосом:

– Не удивляйся… Восточный берег этого острова омывается морем Кракена… Одно название наводит на картографов Империи и Окраины такой ужас, что они предпочитают сюда вообще не соваться… Подумаешь, пропустили остров…

– Это место начинает меня тревожить, – проворчал Эрдан, отодвигая бесполезные карты. – Слишком уж тут пустынно. Кстати, раз ты все равно проснулся, – Умберто просит отпустить его поохотиться. Говорит, рыба уже поперек горла встала.

Крейн слабо улыбнулся:

– Посидел бы он месяц на рыбе, как мы в тот раз, с мачтой… Ладно, пусть идет. Только не один. Мало ли кто в этих лесах водится.

Молодой моряк очень обрадовался разрешению и на следующий день отправился в лес, захватив двоих товарищей. Каково же было удивление Эрдана, когда «охотники» появились ближе к вечеру – без добычи, злые и уставшие, да к тому же с ног до головы покрытые пылью и паутиной.

Джа-Джинни, наблюдавший за приближением троицы, язвительно приветствовал их:

– Что, не повезло?

Но изменился в лице, как только встретился взглядом с Умберто. Тот был мрачнее тучи и, не обращая внимания на иронию крылана, пробормотал:

– Идем к капитану, там все расскажу.

Крейн выглядел немного лучше и нашел в себе силы подняться. Джа-Джинни и Эрдан уселись за стол, а Умберто, снова устроившись на полу, начал свой рассказ.

В лесу охотников сразу неприятно удивила тишина. Сперва казалось, что все звери ушли, почувствовав приближение чужаков, но потом один из матросов заметил: на земле и на деревьях нет ни единого следа живых существ крупнее крысы. В кронах жили создания, напоминающие белок, но от лап к телу у них тянулись кожистые перепонки, позволяющие летать. Крылан при этих словах встрепенулся, но Умберто тотчас уточнил – они не летали, а планировали: прыгая с высокой ветки, расправляли свои странные «крылья», и ветром их несло все дальше и дальше. Этих белок удалось увидеть раз пять-шесть, а еще они заметили в траве змею.

– Ну и птицы, конечно, – было слышно, как они поют. И ни одного крупного зверя!

– Ты за этим нас сюда позвал? – ворчливо поинтересовался расстроенный крылан. – Нету зверей, подумаешь! Такое случается. Птицы едят рыбу, змеи – птичьи яйца… Слышал я про зверька размером с крупную крысу, который питается исключительно змеями. Белки эти… летающие… тоже, наверное, кого-нибудь едят. И все довольны.

– А что ты об этом скажешь? – Умберто достал из-за пазухи какой-то предмет и поднял руку так, чтобы всем было видно.

«Этим» оказалась каменная фигурка размером чуть меньше ладони, выполненная с большим мастерством, но сильно пострадавшая от времени: женщина в длинном платье, с раскинутыми в стороны руками. Кисти рук были отбиты. Эрдан посмотрел на находку и сначала заметил, что у статуи есть второе лицо на затылке, а потом понял – не только лицо.

Это были две женщины, слитые воедино, спина к спине.

Умберто продолжил рассказ тихим голосом, в котором то и дело проскакивали зловещие нотки. Они с товарищами продолжали углубляться в заросли, хотя уже поняли, что вскоре придется возвращаться несолоно хлебавши, как вдруг один из них оступился и… провалился сквозь землю. Когда стало ясно, что ничего страшного не произошло – пролетев два человеческих роста, матрос упал на что-то мягкое и ничего себе не сломал, – они решили осмотреть пещеру, вход в которую открылся столь странным образом.

– Лучше бы мы туда не лезли, – проговорил Умберто. – Я всякое видел, но это подземелье буду помнить до конца жизни.

Веревки у охотников нашлись. Из того, что оказалось под рукой, они соорудили жалкое подобие факела. Под землей было сухо и пыльно, повсюду висели плети паутины – сами пауки оказались почти такими же крупными, как пресловутые летающие белки. Пройдя немного по темному коридору, который постепенно сужался и уходил все ниже и ниже, они уже хотели повернуть обратно, как вдруг за резким поворотом обнаружилась большая комната.

В которой нельзя было сделать ни шага, не наступив на один из лежавших повсюду скелетов.

– Наверное, это склеп, – пробормотал парень. – Они там лежали уже очень давно. На некоторых сохранилась одежда – богато украшенная, разноцветная, – но, когда мы вошли, она вдруг начала рассыпаться на глазах… А потом остались только кости…

– Ты не заметил, как именно они лежали? – осторожно спросил Эрдан.

– Сложив руки на груди, – хмуро ответил Умберто. – Разные – большие, маленькие… детские… Посередине стоит постамент. А на нем – она, Двуликая.

Они не так уж много успели рассмотреть, потому что самодельный факел погас. Комната погрузилась во тьму, и обратно моряки пробирались на ощупь, путаясь в паутине и сбивая друг друга с ног. А когда, еле дыша, вылезли на поверхность, Умберто обнаружил, что сжимает в руке маленькую каменную фигурку, точную копию статуи из подземелья, за исключением отломанных кистей. Как и где он ее подобрал, моряк не помнил – и это приводило его в совершенный ужас.

– Дай ее мне… – попросил Крейн.

Умберто поторопился отделаться от странной находки и взглянул на капитана, словно ожидая, что тот одной короткой фразой объяснит все случившееся. Магус очень долго разглядывал статуэтку, вертел ее так и этак; его лицо оставалось непроницаемым. Наконец он с трудом поднялся и похромал к Эрдану.

– Видишь?

Корабел взял фигурку из рук капитана, который тяжело оперся о стол. Вблизи было заметно, что поверхность серого камня когда-то раскрасили в разные цвета – чешуйки краски еще не сошли до конца. Эрдан ничуть не удивился, обнаружив, что с одной стороны статуэтка черная, а с другой – золотая.

Он встал и подошел к иллюминатору, чтобы в лучах закатного солнца рассмотреть древнюю вещицу получше, а Крейн обессиленно упал на его место. Время не пощадило статуэтку – или скорее ее изувечили чьи-то жестокие руки, – но работа неизвестного мастера все равно поражала воображение: складки на платье выглядели настоящими, на плече оно было заколото брошью в виде миниатюрного цветка – с обеих сторон, – да и лица казались красивыми, даже… одухотворенными.

Двуликая госпожа, пусть и маленькая, внушала почтение. Теперь он не сомневался, что они имеют дело с каким-то забытым божеством, только вот из каких краев пришло это божество?..

– На этом острове никогда не жили люди, – негромко проговорил Джа-Джинни. – Я не увидел ничего похожего на развалины домов. Откуда могли взяться скелеты?

– Как будто их сюда привезли с другого острова и похоронили, – пробормотал Умберто и вздрогнул. – Но кто же она такая? Мне все это не нравится… Там было жутко, честное слово…

– Мне странно это слышать, – заметил Крейн. – Чтобы ты испугался каких-то старых костей?

Умберто пожал плечами. Было заметно, что он скрывает обиду.

– Предпочитаю реальных противников, капитан.

– Я тоже не вижу поводов для страха, – сказал Эрдан, прогоняя сомнения. – Склеп… скелеты… В море мы столкнулись с чем-то по-настоящему жутким, а здесь – так… старые кости, старые камни…