– И все? – хрипло проговорил магус. – Больше он ничего не сказал?
Она покачала головой, потом поморщилась и прибавила:
– Я спросила – зачем? Вдруг кому-то из посетителей не понравится… Он в ответ только рукой махнул. По правде говоря, заплатил этот чудак щедро, и я рискнула. Хотя на самом деле чутье мне сразу подсказало, что история плохо пахнет. Я вас… обидела?
– Нет, что ты, – холодно проговорил Крейн. – Просто иногда музыка бывает жестокой, потому что напоминает о вещах, которые хочется забыть. Ты очень хорошо играла. Прими мою благодарность.
Он потянулся к кошельку, но музыкантша опять покачала головой:
– Не надо денег. Я же говорю, незнакомец хорошо со мной расплатился. Только вот… меня мучает совесть, что я заставила вас вспомнить о чем-то неприятном. Может, вы подскажете, как все исправить?
Магус чуть-чуть оттаял и даже улыбнулся.
– Не сегодня, – сказал он. – Возможно, в следующий раз.
Девушка кивнула и, сообразив, что ее присутствие мешает им продолжить разговор, ушла. Напоследок она проговорила:
– Меня зовут Лейла!
И почему-то опять посмотрела на Джа-Джинни.
Крейн опустил подбородок на сплетенные пальцы и снова замер.
– Ну? – сказал крылан, когда молчание стало невыносимым для всех. – Произошло что-то очень странное, и ты явно знаешь больше, чем мы, Кристобаль. Ты что-то вспомнил – и я не ранимая девица, я не буду испытывать угрызений совести, если заставлю тебя вспомнить это еще один раз.
Магус хмыкнул:
– Как же ты собираешься меня заставить?
– Найду способ, – без промедления ответил Джа-Джинни. – Не вынуждай меня…
– Тише, тише, – перебил Крейн, морщась. Джа-Джинни и впрямь увлекся, повысил голос: – Понимаете, друзья, у моей… семьи было много песен, которые мало кто знал, кроме нас, потому что пели их только в узком кругу, среди своих. На языке, который считается мертвым. И эта мелодия… вообще-то она называется «Плач по Фениксу»… – Он зажмурился и снова замолчал. – Есть и песня. Я хорошо помню, о чем она. О храбром воине, который сражался с чудовищами, живущими в облаках. Он хотел спасти принцессу, запертую в высокой башне, и погиб, когда его предал лучший друг. А принцесса, узнав о его гибели, бросилась с этой самой башни, только не разбилась – превратилась в птицу и с тех пор ищет своего любимого по всему свету. Она вечно будет его искать. Я… не ожидал услышать «Плач» спустя столько лет.
«Сорок лет, – мысленно уточнил Джа-Джинни. – Сорок лет назад вся твоя семья погибла, и эта мелодия, конечно, оказалась хуже любого ножа».
– Кто мог такое… устроить? – тихо спросил Умберто. – И, главное, зачем?
– Хороший вопрос, – проговорил Эрдан, нахмурившись. – Может, это предупреждение, Кристобаль? О грядущем предательстве лучшего друга и о том, что тебя…
Он не договорил, но всем и так было ясно.
«…Тебя узнали?»
– Понятия не имею. – Крейн-Фейра пожал плечами. – Если подумать, довольно многие знают, кто я такой на самом деле. Вы четверо, Лайра и Камэ… Что знают двое, то знает и Меррская мать, но меня это не особо волнует. Что со мной может сделать капитан-император – объявить вне закона?
Шутка вынудила их слегка расслабиться, хотя Джа-Джинни не сомневался, что Кристобаль лукавит. У него были веские причины скрывать свое небесное происхождение, не говоря уже об огненной крови, от многих магусов и людей. В том числе и от правителя Лейстеса, Зубастого Скодри.
И тут, словно в ответ на его мысли, в таверне появился новый посетитель – высокий седой мужчина в простой одежде. Завидев Крейна, он тотчас же заулыбался и поспешил к их столу.
– Добрый вечер, капитан! Господин Скодри послал меня, чтобы поздравить с удачным завершением похода.
– Передайте ему мою сердечную благодарность, – сказал магус. – Как он поживает? Мы давненько тут не были…
– Э-э… – Слуга Зубастого почему-то замялся. – Вы можете спросить его самого. Господин Скодри приглашает вас на ужин. – Он перевел взгляд на Эсме. – Он также надеется, что новая целительница «Невесты ветра» будет вас сопровождать.
Эсме ошеломленно подняла брови. Джа-Джинни усмехнулся: знай она, кто такой этот «господин Скодри», удивилась бы куда сильнее. У самого крылана приглашение вызвало странную тревогу. Взглянув на капитана, он увидел, что тот тоже насторожился. Уж не собрался ли Скодри переманить целительницу на свой фрегат или каким-то другим способом оставить ее в Лейстесе? Спасение Кузнечика стремительно обрастало невероятными подробностями и было уже на полпути к тому, чтобы превратиться в легенду…
– Эрдан?.. – спросил Крейн.
Мастер-корабел покачал головой и пробормотал что-то вроде: «Я слишком стар для поздних ужинов». Умберто тоже отказался, сославшись на какие-то важные дела, и тогда Крейн перевел взгляд на Джа-Джинни:
– У тебя тоже важные дела?
Крылан скривился:
– Ты же знаешь, я не люблю быть украшением стола.
– Передай Скодри, мы обязательно придем. – Магус повернулся к слуге, который терпеливо ждал ответа. – Я, Эсме и Джа-Джинни. Рад буду повидаться с госпожой Агнес и остальными.
Старик, пряча взгляд, пробормотал какую-то вежливую чушь и скрылся. Умберто посмотрел на капитана и, получив молчаливое согласие, откланялся.
– Может, кто-то объяснит мне, что произошло? – поинтересовалась Эсме с еле заметным раздражением. – Кто такой этот Скодри?
– Очень милый человек, – ответил ей Эрдан совершенно серьезно, а Джа-Джинни опять усмехнулся: ему бы не пришла в голову мысль назвать того, кто на протяжении долгих лет наводил страх на добрую четверть Империи, очень милым человеком.
Хотя Эрдан был прав – в определенном смысле.
* * *
Утро после грозы было свежим и чистым.
Джайна выпустила на волю исстрадавшегося пса, открыла в доме все окна, чтобы прогнать ночные страхи, а потом прошлась по двору, собирая сломанные ветки и листья, занесенные ветром. Робин и Кэсса помогали ей. Мальчику с трудом удавалось молчать – ребенок всегда остается ребенком, даже если в его жилах течет небесная кровь.
– Его прислали за нами? – наконец спросил Робин с любопытством, но без страха. Кэсса промолчала, но нетерпение и тревога в ее глазах почему-то показались Джайне совсем не детскими. – Он нас выследил, да?
– Не думаю, – ответила Джайна не очень уверенно. – Он просто… пролетал мимо.
– Мимо, как же! – Мальчик рассмеялся совсем по-взрослому. – Ты видела? У него шесть крыльев, и все – черные, как полночь в безлунную ночь. Я даже не думал, что в… человеке может быть столько черноты.
Джайна машинально отметила, что Робин запнулся на слове «человек».
Ночью, затащив незнакомца в дом, она первым делом попыталась снять с него перевязь с метательными ножами и едва не осталась без руки – крылан, не приходя в сознание, схватил ее за запястье и тихо зашипел. Пальцы у него были такие сильные, что даже ее крепкие кости затрещали. Превозмогая боль, она застыла и с трудом дождалась, когда он обмяк и железная хватка разжалась. Перед глазами у нее двоилось – его настоящие перья смешивались с теми, которые никто другой, кроме ее соплеменников, не мог увидеть. И те и другие в самом деле были чернее черного.
– Мне страшно, – прошептала Кэсса. – Вот бы нам куда-нибудь уйти…
Джайна покачала головой:
– Нам некуда уходить, моя маленькая.
«И негде спрятаться».
Раздался такой звук, словно кто-то скреб когтями по дереву. Она оглянулась и увидела ночного гостя. Крылан замер на пороге дома: его крылья бессильно обвисли, исцарапанное лицо казалось маской. Бирюзовые глаза внимательно оглядели двор, Джайну и детей, а потом остановились на дереве, которое ночью раскололо молнией. Джайне было немного жаль дерева – оно давало приятную тень в жару и мелодично шелестело листвой.
Он снова перевел взгляд на Джайну и прищурился, а потом еле заметно улыбнулся. Она, конечно, переоделась и высушила волосы, но царапины на руках и лице должны были продемонстрировать человеку-птице, кто снял его с дерева и спас ему жизнь. Ей не составило труда понять ход его размышлений: обычной женщине ни за что не удалось бы проделать такой фокус, а небесные птицы, как правило, не живут в развалюхах, далеко от городов, на островах, где кругом одни фермеры и рыбаки, вечно в шаге от нищеты… Все просто, все очень просто.